assorted

Янтарная жидкость дорого - богато с ленцой переливается в тяжелом граненом стакане в руках Сокджина, мягко отблескивая в интимном полу тусклом свете вип-комнаты. Он не пьет, только для солидности прикладывает к губам, ну и когда хочет избежать каверзных вопросов захмелевших китайских партнеров на ломанном корейском, или, что еще хуже, на ломанном английском. Ким максимально аккуратно обходиться с этими импульсивными парнями в отсутствие Мина. Ну, они, естественно, не достанут невесть откуда дао и не порубят его на куски, но и становиться предметом недовольства будущих партнеров последнее из его желаний на сон грядущий. Коротко кивнув одному особенно надоедливому китайцу, Сокджин направляется к приоткрытому окну, чтоб глубоко вдохнуть прохладный ночной воздух. Пальцы нетерпеливо дрожат в желании достать телефон и проверить всевозможные мессенджеры, чтоб убедиться, что Хосок ему ничего не присылал, не спрашивал, не отчитывался. Не то, чтобы он хочет увидеть короткое: «Я расстался с Паком», но да, черт возьми, именно это он хочет увидеть. Имеет полное право, как директор, само собой. -Директор Ким? – личный помощник Мина, Ким Тэхен, выдергивает Джина из тяжелых дум, обращая его внимание на вернувшегося наследника с отцом своей невесты, в перспективе. Перспективы самые что ни есть хорошие, судя по довольному выражению лица Цао Чана. Мин же даже не улыбается, для него это чисто бизнес. Не больше. Сокджин в какой-то момент начинает сомневаться, а знает ли тот имя собственной невесты и видел ли фото, кроме отчетов о прибыли ее компании и владельцев акций. Но быстро отгоняет эти мысли, не желая казаться до смешного сентиментальным в глазах более опытных акул бизнеса. *** -Ну и? -Ну и что? – Джин полулежит на своей постели окруженный кипой бумаг, в банном халате, весь влажный после душа. -Что ты думаешь на … счет всего этого? -Не слишком ли поздно спрашиваешь, когда уже всем объявил о помолвке? – Ким не отвлекается, а Мин нервно вышагивает перед его кроватью, дергано зачесывая свои влажные волосы назад. Он замолкает на некоторое время, и Ким с тяжелым выдохом поднимает взгляд, понимая, что от него хотят услышать не только отстранённое, холодное замечание. – Видел ее фото? Мин качает головой, фыркая. -Зачем мне ее фото? Это просто бизнес. -Должен же ты хотя бы примерно знать, кого будешь трахать. – Ким флегматично пожимает плечами и вновь возвращается к документам. -Мне достаточно того, что это девушка-омега. Отцу хватило бы идиотизма подложить под меня парня-омегу. Или меня под альфу. Вот был бы позор. Его древний взгляд на мир мне когда-нибудь да аукнется. Юнги презрительно передергивает плечами, а глаза Кима застывают на одном и том же предложении, не в силах продолжить чтение или поднять взгляд на наследника. О, Ким, как никто в курсе на счет предубеждений современного общества на счет пережиток прошлого. У них очень жестко с этим – парни-омеги вынуждены встречать с девушками-бетами, девушки-альфы с парнями-бетами и подобное. Не каждый согласиться вступить в однополые отношения, что уж говорить о двух альфах? Ладно, черт с ним, если бы один из них был омегой, у них хотя какой-то процент на принятие был, а так? Сокджин яростно качает головой, отгоняя неуместные мысли и силой возвращаясь в реальность. -Но… у вас ведь не могут быть дети, – осторожно замечает Ким Тэхен, и Джин против силы слишком громко фыркает. -Даже если они сохранят этот брак до того, медицина сейчас далеко ушла, парень. Зачать ребенка бетам не такая проблема. Мин согласно кивает словам директора, и тихо завывает. -Как же хочется напиться. Естественно, ни о каком «напиться» и речи быть не может. Обратный рейс уже через четыре часа, а выходить им уже через час, так что Мин Юнги и Ким Тэхен покидают номер Джина, когда тот демонстративно начинает раздеваться. Киму не терпится оказаться в Сеуле. *** Чон Хосок негромко, но выразительно делает отчет о проведенной работе за время отсутствия директора. Сейчас на нем серый костюм в тонкую клетку, такой же обтягивающий, как и натянутый нерв Кима, который лениво исподлобья рассматривает парня. Судя по часто кидаемым нервным взглядам Хосока на Сокджина, тот в курсе, что его тело изучают очень, очень и очень внимательно. -Вы не расстались, – больше констатирует Ким, чем спрашивает. Хосок прерывает отчет, и непонимающе поднимает свой измотанный взгляд. -Простите? -Ты не расстался с .… -Директор Ким, полагаю, сейчас не самое удачное время для поднятия данной темы. – Чон, весь побледневший, поспешно прерывает директора, убийственными взглядами требуя замолкнуть. В кабинете раздаются осторожные покашливания, и директор нехотя отводит взгляд от такого яростного, но не менее притягательного лица, переводя на остальных членов собрания – начальника пиар-службы Ким Намджуна, креативного директора Чон Чонгука, привлеченного со стороны промоутера И Квансу и на своего личного секретаря Пак Чимина. Последний во все глаза смотрит на директора, а его побледневшее лицо идет ярко-красными пятнами. Даже если Хосок не позволил Джину докончить, одно лицо Пака красноречивее всяких слов. -Оставьте нас. -Простите? – Ким Намджун оскорбленно приподнимает брови, но директор не привык дважды повторять, потому под его тяжелым взглядом все покидают кабинет в безмолвном неодобрении. Они, по его мнению, играют в песочнице, что ли? Что за дела? У них тут собрание, вообще-то! Должны были после доклада заместителя обсудить предстоящий тендер! Детский сад, штаны на лямке. Чон Хосок же нетерпеливо притаптывает на месте, полностью разделяя не озвученное мнение коллег. Его пальцы, с силой сжимающие планшет, побелели от напряжения, и после короткого кивка на диванчик, поспешно опускается. -Директор, я…я требую от Вас уважения. Это ни в какие рамки, Вы вынуждаете меня говорить откровенно и…. -Поговорим откровенно? – Джин выхватывает из недовольной речи заместителя только то, что ему хочется. -Простите? -Ты слышал. – Директор встает, и, огибая стол, садиться напротив замешкавшегося парня, позволяя себе такую маленькую слабость, как соприкосновение коленками. Хосок даже не шелохнулся, хотя ему слишком откровенно хочется сбежать. Недостойно альфы, но все же...– Отбросим формальность на данный момент и п о г о в о р и м. Чон кривится, как от зубной боли, и всё же отодвигается подальше. Он знает, о чем пойдет речь, и не желает обсуждать свою личную жизнь, особенно с директором, о чем немедленно сообщает. -Даже так? – Ким задумчиво щурится, а Хосок гулко сглатывает, все больше теряясь под пытливым взглядом альфы напротив. Эй, Чон, ты же не серьезно? Ты и сам альфа, парень, соберись. Но взгляд Джина диктует свои правила, и воздух между ними становится до ужаса тягучим. – Ты больше желаешь действовать, да? Потрахивать парней там и другое непотребство? -Извини? – глаза Хосока чуть на лоб не лезут, увеличившись до максимума, и весь шок, творящийся в его голове, прямо транслируется в них. Он это…не серьезно же? Чон ведь ослышался? -Я даже представить не могу, чем тебе так нравится секс с парнем? Даже подержать не за что , если не за хуй, конечно, – продолжает как ни в чем не бывало директор, а Хосок, кажется, не дышит. Нет, не ослышался. Он буквально поверить не может, что директор е м у говорит эти ядовитые слова своим презрительным голосом, приправляя всю эту гремучую оскорбительную смесь уничижительным взглядом. Пока Чон, ошалевши, смотрит во все глаза на директора, тот подается вперед, тон его голоса сменяется на интимный шепот, а взгляд становится глубже. – Или ты у нас «принимающий»? Увеличевшиеся зрачки Кима потемнели от непонятного предвкушения, что волнующими мурашками отозвались на теле Чона, и это стало последней каплей. -Ну, все, с меня хватит. – Хосок трусливо срывается с места, опрокидывая хрупкий журнальный столик перед собой. Он громко взвывает от боли, хватаясь за колени, но все же так же хромая плетется к выходу. Чон с силой глотает всевозможные ругательства, не желая позориться еще больше или, что еще хуже, спровоцировать собственное увольнение за несоблюдение субординации. И все же, каков наглец, а? Каков наглец! Как он смеет! Но Ким оказывается быстрее него и неожиданно мягко останавливает убегающего за кисть. Хосок теряется от чужого прикосновения, и даже острая боль отходит на второй план под напором сильного удивления. Но униженная гордость требует отмщения, и раз его остановили, то так тому и быть. -Я тоже альфа, блять, и не потерплю, чтоб об меня вытирались, – оскорбленно кричит Хосок, но рука Сокджина соскальзывает вниз по кисти, и заместитель весь сжимается под незамысловатой лаской. Кажется, что его сейчас разорвет от гремучих противоречивых чувств, когда и драться за свою честь хочется, и в то же время отдать эту самую честь… Но вот сердце гулко стучит где-то в горле, и ему все же больше хочется обвинить в этом свой короткий марш-бросок от диванчика к двери, а не опасную близость мужчины напротив. Он не совсем потерял рассудок чтоб поддаваться своим слабостям, но Джин тем временем останавливается на чужих руках, гипнотизируя взглядом их пальцы вместе, мягко, до бесящего нежно массируя чужие косточки и фаланги. -Расстанься с ним, – тихим шепотком, пробирающим до мозга костей, повторяет Джин, теперь полностью уверенный в том, что в нем говорит не директор. Ни разу не директор. Джин уже все решил для себя. *** -Может, у него гон? – предполагает Хосок, доставая из холодильника Чимину все необходимое для утренних оладий. Он поделился всей смущающей ситуацией, и так как неловкая тишина между ними затянулась, сам начал делать не менее неловкие предположения. -Закончился, двенадцать дней назад еще. – Чимин сонно трет глаза, босой ногой чеша другую ногу. Они переехали в новую квартиру на выходных, когда на плечах Хосока осталась компания. Чимин сам все перевез, даже не думая жаловаться – грех жаловаться в то время, когда будешь платить сущие копейки за такой шикарный апартамент. Да еще и полы с подогревом, чем не рай? Однако даже все прелести еще не обжитой квартиры отходят на второй план, а плохо скрытая тревога противно скребет сердце. Пак намеренно прячет в своих глазах нешуточное волнение за Чона. -Ты откуда знаешь? – недобро щуриться Хосок, застывая с кефиром в руках. -Потому что я его секретарь, и, естественно, должен знать его цикл. -Естественно? С каких пор такая личная информация между вами естественна? -Я личный секретарь, Хосок. – небольшое уточнение. -Как это взаимосвязано? Может, ты еще и запах его знаешь? – сонливость слетает с Чимина по мановению руки, и до него доходит осознание, что тут ревнуют не его. Вот так вот. Оказывается, ему только казалось, что они пережили это все уже. -Хосок…. Хосок, он альфа. – С тихой горечью напоминает Пак, и сжимается под тяжелым взглядом чужих глаз. Доверительная атмосфера исчезает, Чимину кажется, что даже температура на кухне падает на несколько градусов. Ему это все кажется, конечно, но липкое ощущение пассивной агрессии не проходит даже тогда, когда Хосок с глухим звуком ставит бутылку кефира на столик и уходит в свою комнату. Пак с тяжелым выдохом достает миску и наливает необходимое количество жидкости, когда Чон все так же бесшумно возвращается и продолжает ему помогать. -Говорил тогда, повторюсь и сейчас – я к Ким Сокджину ничего не чувствую, и перевелся туда не потому, что это Сокджин, а потому что….не смотри так на меня, – голос Хосока становится совершенно жалким под таким же сожалеющим взглядом Чимина. Последний, отодвинув от себя миску, обнимает Чона, заставляя замереть в неожиданности. -Это неправильно, хен. Меня беспокоит его поведение, но даже если решиться на что-то – то служебный верх того, что сможет предложить. -Чим, я не…. -Просто послушай мое мнение…. Даже если у него что-то серьезное к тебе… ни начальство, ни его окружение это не одобрит, и между тобой и собственной компанией он, естественно, выберет компанию, которую сделал самолично. Не потому, что ты не достоин быть выбранным. Просто потому, что т ы выбрал не того мужчину, хен…. У Хосока в глазах целые вселенные взрываются, и мученически затухают. Он устал это чувствовать. Он устал от этого бегать. Хочется отпустить себя и будь, что будет. Но только боязнь того, что не сможет выжить после того, как его растопчут, останавливает. Ну и боязнь быть отвергнутым тоже, конечно. Боязнь близости есть в этом списке, но после душевных тревог. Одна только мысль о сексе с альфой заставляет гулко сглотнуть и поежиться. Но, черт возьми, как же хочется....