assorted

Банкетный зал казался воздушным и мягким, не утяжелялся за счет привычных цветочных композиций. Все стены были обиты легчайшим полупрозрачным жоржетом разных пастельных оттенков, также свисал с потолка тонкими материями, между которыми затерялись множество мягко подсвечивающих изнутри гирлянд, и это сочетание создавало сказочное впечатление. В зале не было ни одного цветочного букета. Хосок сам так решил — слишком банально и заезжено. Возле каждой стены стоял фуршет со шведским столом, с любым изысканным напитком, — бери не хочу. — Теперь вы должны перебраться в наш дом. — посреди праздничного банкета в честь бракосочетания, как будто только этот вопрос осталось решить, заявляет госпожа Пак. — Мама… — Чимин закатывает глаза, взглядом рыскает по залу в поисках супруга, нервно поигрывает большим пальцем тяжелым обручальным кольцом, который весит тяжелее всех вместе взятых украшений этого зала. Обручальное кольцо было фамильной драгоценностью — старинное, роскошное, из белого золота, украшенное зеленым алмазом весом в 31,06 карат. Естественно, оно не предназначалось для ежедневной носки. Чимин наконец цепляет знакомую среброволосую макушку. Хосок с каменным лицом заявился сегодня утром в Императорский Портной да отказался от каких-либо комментариев. Чимин бы решил, что смена имиджа это влияние госпожи Чон, но насколько сумел разобраться во взаимоотношениях семьи Чон за все это время: Хосок довольно-таки независимый наследник, насколько это возможно. Наконец он цепляется за сверкающие волосинки на другом конце зала и, подхватив со столика два бокала боланж, направляется к нему, но мама неожиданно цепко хватает его за локоть, чуть не разлив дорогой пузырчатый напиток. — Я серьезно, Чимин. Переезжайте к нам. — Подумаем над этим. — приподнимает брови ожидательно, и когда госпожа Пак, смутившись, отступает, продолжает свой начатый путь. Хосок действительно сверкает. Этот вечер исключительно его. Самый известный портной в Корее, владелец собственного ателье Императорский Портной, показал им разные вариации свадебного смокинга. Самым популярным было классическое сочетание белого с черным, но Хосок категорически не согласился, чтобы кто-то из них был в абсолютно белом наряде. «Словно невеста», — раздраженно пропыхтел себе под нос, поэтому пришли к компромиссу — белый верх, черный низ. Портной постарался на все высокие всевозможные баллы: костюм идеально облегал спортивное худосочное тело Хосока, подчеркивал его длинные ноги и узкие плечи. Костюм Чимина был копией костюма Хосока, но садился немного иначе — пиджак обхватывал грудь, визуально приподнимая, плечи были подчеркнуто широкими, а брюки нарочито демонстрировали крепость бедер и ног. Хосок словно парил по залу. У него был широкий круг знакомств, а желающих познакомиться с супругом наследника главного дома было еще больше. Чон им всем приветливо улыбался однобоко, вот Чимин на все сто процентов уверен, что ни на одной фотографии не будет его широкой улыбки, лишь снисходительная однобокая. — Прошу, — Пак протягивает супругу бокал с шампанским, и тот благодарно выхватывает его из руки. — Во рту пересохло. — объясняется, разом выпив пол-бокала. — Может, тебе воду поискать? — оглядывается вокруг либо в поисках официанта, либо бутылок с водой. — Нет, этого вполне достаточно. — Хосок опирается на его протянутую руку вполне ощутимо, наверняка уже вымотался: вон даже его безукоризненная прическа прилегла отдохнуть. — Тем более скоро это закончится. — Чимин мягко уводит Хосока от поступающих желающих поздравить молодоженов, выводит к центру. — Мы же отказались от свадебного танца. — Хосок кажется растерянным. Он помнит каждую деталь собственной свадьбы, и ошибки тут не может — они действительно не должны были танцевать. — Я это помню. — Чимин и не думал танцевать, он лишь бродил по залу. Тем более классическая музыка, мягко льющая из уголка с живым оркестром, еле доходила до них сквозь гомон болтающих людей. — Матушка настаивает, чтоб мы переехали в дом старших. — Хосок хмыкает. — Я предполагал, что что-то такое будет. Скажем, что хотим пожить для себя. — пожимает плечами. — Обычная практика молодоженов. — Кстати…твоя девушка. Она тут? Познакомишь нас с ней? — Хосок выглядит пораженным его вопросом. — Что за глупость ты говоришь? — спрашивает ошарашенно. — Как я могу пригласить ее сюда? Даже если забыть о присутствии старших обоих родов, думаешь, ей будет приятно видеть меня, вступающего в брак с другим человеком? — Я…не подумал. — Чимин сконфуженно отводит глаза от рассерженного лица супруга. — Давай ты больше не будешь волноваться о моей личной жизни. Как и договаривались изначально. — Конечно. — поспешно соглашается Чимин, и торопится сменить тему. — Твои волосы…тебе идет, безумно красиво. — Неужели я снова в опасности? — Чимин хихикает. — Нет, мой дорогой супруг, мое сердечко больше не трепыхается при виде твоей красоты, оно уже привыкло. — ни о какой привычке и речи нет, теперь с ежедневной дозой красоты супруга как бы тахикардию не заработать. — Это…подарок моего брата, я тебе о нем рассказывал. — внебрачный ребенок матери. — Шивону нельзя было на саму церемонию, поэтому я согласился на любой эксперимент с его стороны. — Ты его так любишь. — Хосок пожимает плечами. — Мог еще сильнее, если бы нам позволили хоть чуточку чаще видеться… Мы уже скоро домой? Устал как паховая лошадь. Еще и кольцо боюсь потерять. Нереально тяжелое. — Чимин с улыбкой обхватывает Хосока за талию, и заговорщески шепчет ему в лицо: — Мы молодожены, имеем право на все — давай сбежим. Прямо сейчас. — Ты верно шутишь? — Муж и ж…муж одна сатана. — Хосок в сомнении оглядывается вокруг, но все же кивает согласно. — Старшие нам головы открутят. — Я возьму за это ответственность. — обещает, и все в таком же медленном прогулочном темпе направляется к высоким до потолка двустворчатым дверям. — Ты точно сумасшедший! — Они поймут мое нетерпение. — Хосок лишь хмыкает на еле прикрытый комплимент, не решается оглянуться назад, посмотреть, видит ли кто из гостей их побег. Да и поделом, честно говоря. Чуточка перчинки в их историю не помешает для большей убедительности.