assorted

Когда едешь по ухабистому тракту вниз по холму, направляясь к самой границе Двуречья, взору открывается удивительная лощина на берегу озера. Озеро то исцеляющее, полезное для здоровья, да и расположен в красочной местности, аж глаз радует, но никто из жителей Двуречья не рискует оздоравливаться в нем. Страх за свою жизнь наводит нависающее над озером Троегорье: три остроконечных холма, вершинами утыкающее в небо, а своими широкими склонами пугающее мирное население. Троегорье расположен не столь близко к озеру, но он представляет собой одноименное государство, которое соседствует с Двуречьем. Озеро, которое манит своей целительской особенностью, устрашает принадлежностью двум враждующим державам: много веков они кровно враждуют, и ненависть между ними настолько безоговорочная и лютая, что даже мирные жители сторонятся расселяться близко к границам. И Чон Хосок сейчас, верхом разъезжая по заросшей тропе, что некогда было приличным трактом, понятия не имеет, что делать дальше со своей жизнью. Он жутко боится за себя: чем ближе к границе, тем выше вероятность, что так глубоко загулявшие разбойники Троегорья его подстрелят из лука, или же кто-то из своих заметит его подозрительную прогулку возле озера да доложат куда надо. Но Хосок лишь крепче сжимает поводья своими истерзанными в бесконечных битвах руками, да подстегивает нанятого старого мерина гарцевать быстрее. Чем быстрее все начнется, тем быстрее кончится, а растягивать такое подлое и преступное дело он не намерен. Наконец доехав до Соленой Лощины, Хосок спешивается да привязывает мерина к иссохшему стволу дерева: чем сильнее расширяется озеро, тем больше растений погибает от его солености, наверное потому тут нет ничего живого: рыб не водится, птицы не гнездятся, и лишь на расстоянии больше двухсот верст начинаются намеки на жизнь. - Не сбегай. - не слишком доверяя трухлявому стволу, но не желая оставлять коня слишком далеко от себя, похлопывает по боку. Привычно окинув внимательным взглядом округ, уверенный, что с его стороны нет слежки, но ни разу не уверенный в сторону троегорцев, Чон, вынув из-за голенища короткий нож, смело поднимается по деревянным ступеням недавно сколотого на быструю руку хижину. В единственной комнате за столом оказывается именно тот, кто назначил ему эту неприятную встречу, и Хосок от одного взгляда на его лицо кривится, словно вновь почувствовал во рту горечь той дички, которой перекусил на привале в лесу. - Не сбегай. - коротко предупреждает Пак Чимин, имя которого он никогда не хотел бы знать. Пак спокойно сидит за столом, но рука уверенно покоится на арбалете на столешнице. Арбалет направлен на вошедшего. - Убери нож. - требует, и сам первым отодвигает свое оружие. Слишком смело для троегорца перед вооруженным двуреченцем. - И не подумаю. - Чон все же заходит внутрь, крепко закрывает за собой дверь. Внутри сильно пахнет свежесрубленным деревом и маслом, которым обрабатывают его. - Ты один? - Как видишь. - разводит руками, мол, тут негде прятаться. В хижине и вправду лишь одна комната, обставленная столом с двумя длинными скамьями по две стороны от него. Пак прямо рассматривает Чона, пока тот напряженно шагает от оконца к оконцу: их тактически правильно сделали в двух стенах, чтобы заранее заметить движение со сторон двух держав. - Сядь уже. - Зачем? - чуть более ядовито, чем планировалось, вырывается. - Зачем ты вообще меня нашел? Зачем позвал? - Пак с неожиданно злой усмешкой выгибает бровь. - По той же причине, что ты согласился. - Хосок резко поворачивается к нему, угрожающе сжимает рукоятку ножа. - Я пришел, чтобы покончить с тем, что ты вообразил себе: я бывалый вояка, мне не до игр с огнем, смекаешь? Мое дело воевать. - Ну и что, много навоевал? - снова позволяет себе усмехнуться Пак, и вторую насмешку Чон Хосок не стерпит ни за что. - Не самая умная причина, чтобы умереть. - рычит, подрываясь к мужчине. Нервы на пределе, Хосок слишком много беспокоился и тревожился за себя, за свою семью, и запросто попался на подначивание незнакомца. Поэтому он хватает мужчину за ворот такой же черной рубахи, как на себе, и приставляет нож к горлу. Пак даже не схватился за арбалет. - Последнее слово? - Думаешь, я поверю, что ты действительно дал мне возможность выговориться напоследок, если бы действительно хотел убить? - Хосок крепче накручивает ткань на руку, не позволяя сделать глубокий вдох. - Покончим с этим. - требует, но другая рука непроизвольно начинает дрожать. Они некоторое время стоят так, глаза в глаза смотря друг на друга, и если Хосок с вызовом, то Чимином с обречением: оба понимают, что ни один из них не сможет покончить с этим. Не в их власти. - Мне этого хватило. - устало объявляет Пак, отмахиваясь от чужого захвата и вставая изо стола. Он двигается и ходит уверенно, ни грамма намека на зависимость, хотя у Хосока в груди все бурлит от этого нездорового чувства. - Я найду тебя, когда захочу увидеть снова. - Я не приду. - предупреждает Хосок категорично. - Как и сегодня? - Забрав свой арбалет, мужчина выходит из хижины, оставив Хосока задыхаться от противоречивых эмоций. Вот они и встретились, и в отличие от первой встречи на вражеском поле, залитые кровью и кишками противников, тут можно было рассмотреть лицо, расслышать голос, увидеть жизнь в чужих глазах. Почувствовать все, что дает один взгляд на своего человека. - Любовь на поле боя. - зло выплевывает Хосок, прекрасно осознавая, что это не любовь, а дрянная шутка предначертанности, ведь заполучить в истинные своего кровного врага тот еще подарок судьбы