Музыкальная группа «Щипчи» дебютировала около восьми лет назад, и сразу же громко стрельнула. Благодаря наличию сразу семнадцати парней с неординарной внешностью, красивых по-своему, но самое главное, — талантливых, группа нашла своих фанатов и заняла положенную ей нишу в конкурентоспособном шоу-бизнесе. Эта сплоченная команда не была самой топовой в музыкальной индустрии страны, но то, что абсолютно всех участников узнавали в лицо, говорило о стабильности их успеха. Все восемь лет с момента дебюта. В группе, как и принято, были и вокалисты, и рэперы, в частности Мин Юнги относился к последней категории. Своей читкой дерзкий, нахальный и самоуверенный Мин сводил с ума, но когда выпускал песни в роли сонграйтера, то дух перехватывало от волшебства, которое веяло между им же сотворенных строк. Мин Юнги был уникальным мембером, который лишь укреплял популярность своей команды. Пусть иногда и необычным образом…
— Ты снова на первой странице. — менеджер Ю словно незаинтересованный оповещает своего подопечного, заходя в квартиру с двумя пакетами готовой еды. Мин снова засядет в студию, и будет элементарно голодать, не заботясь о себе должным образом, лишь бы не оторваться от своей работы.
— Мгм… — рэпер довольно красочно выражает свою заинтересованность. Он стоит у телевизора и вертит в руках пульт, не решаясь: стоит ли просто вырубить или запустить плейлист и заняться растяжкой.
— Это было…
грязно. — Юнги отбрасывает пульт, как и идею размяться. Лучше перекусит, пока еда горячая. — Нельзя репостить к себе шипперские публикации! Ты только подлива… — менеджер отвлекается на телефонный звонок. — Видишь? — тычет ему в лицо, где английскими буквами написано «цербер», — Главный менеджер звонит! Он мне глотку перегрызет… — все-таки бросив пульт, Мин подталкивает менеджера к выходу, заодно просит поговорить за пределами его квартиры.
— И больше не заходи без звонка. — голос низкий, гортанный, часа два как встал, но пока не говорил вслух ни с кем.
— Тогда смени пароль. — рявкает менеджер, отлично зная, что Мин не выживет, если сменит пароль. О нем ведь некому позаботиться, кроме как личному менеджеру.
Когда участник популярной мужской группы начинает дружить с кем-то, кто не певец, — эта тема становится горячей темой для обсуждения. Особенно для юной аудитории, что следит за творчеством айдола. Особенно, когда друг их айдола — востребованный актер, лицо компании и многочисленных брендов, у которого контракты с самыми топовыми модными домами сменяются раз на раз, по щелчку. Тело этого актера — поджарое, хрустящее, гибкое и невероятное сильное, а лицо — марка. Эталон живости и актерского мастерства. Его острые черты сводят с ума, а атлетичное тело так и манит.
— Господин Чон Хосок… — актер, смутившись, машет руками в протесте.
— Какой я вам господин, вы старше меня, — уважительно пожимает руку айдолу, заставив того слегка порозоветь.
— Вы дебютировали раньше меня, господин. — склоняет голову, и Чон Хосок настолько откровенно теряется и краснеет, что начинает обмахивать себя свободной рукой.
— Довольно… — их представители смеются в тон них, чтоб развеять неловкость, и просят пройти в отдельную вип-комнату. Как только они усаживаются и заполненный людьми ресторан остается позади, айдол и актер скидывают прилипшую маску искрящейся радости от встречи, и в комнате остаются обычные уставшие люди после тяжелого рабочего дня. — Простите, что вынудили вас встретиться…но лучше обсудить контракт при личной встрече.
— Понимаю. — вздыхает актер. Он кивает рэперу. — Слышал, у вас скоро тур начинается мировой… устаете наверное. Давайте быстрее решим этот вопрос и дадим вам отдохнуть. — при разговоре массирует уголки губ, настолько часто ему приходится изображать радость, что уже скулы сводит.
— Не беспокойтесь об этом, — голос у айдола грудной и хриплый, наверняка после многочасовой практики. — Я согласился на личную встречу только чтобы убедиться…что вы действительно не против нашей публичной дружбы. — актер ему с мученной улыбкой качает головой.
— Это бизнес, я все понимаю. — действительно понимает. — Но…безумно стыдно признаться, я не помню вас на том предновогоднем награждении. — Мин Юнги понимающе качает головой.
— Нас даже представили друг другу…всей группой. — Хосок уже собирался извиниться за свою ветренность, как небольшое уточнение сглаживает неловкость.
— А-а, — тянет. — Все равно…стыдно… особенно с учетом всей той активности, что развилась после.
— Угу. — сегодняшняя их встреча случилась именно благодаря фанатом, которые придумали целую историю с этими двумя. То были настоящие шиперы, имеющие ввиду именно любовную подоплеку, но компаниям была на руку любое упоминание, кроме криминального. И потому спустя пять месяцев благодаря нестихающеау интересу к их предполагаемой связи, представители обеих артистов согласовались и составили контракт на «дружбу» этих двоих. Все четко и просто: выходы вместе — раз в три месяца, упоминания в социальных сетях — каждые две недели; упоминание на интервью — с уважением и глубокой признательностью. И много контакта на совместных мероприятиях. Контракт действовал до конца года, то есть, семь месяцев, и категорически не был обременительным. Тем более оба артиста уважали друг друга, и выйти вместе в кино не должно стать затруднительным.
«Это признание?»
«Стоп, великий сонграйтер нам намекает?»
«Вы просто посмотрите на этот контраст этих двух мужчин…»
«Я не могу с них»
«АААААА умираю с их size difference…»
«Их поцелуй будет таким милым со стороны…»
«А переплетение тел?.. ой, полиция нравов?»
Юнги с однобокой ухмылкой читал комментарии нетизенов к своему репосту, и откровенно наслаждался произведенным штормом. Взаимодействие с шипперами определенно не входило в требования, но…с того дня Чон Хосок и Мин Юнги будто негласно договорились, кто будет больше реагировать на другого. Они буквально превратили этот пиар-ход в игру, и теперь буквально бесились с откровенным удовольствием. В этой гонке активно выигрывал Юнги, более нахальный рэпер, нежели интеллигентный, хоть и самоуверенный актер: он всякий раз выбивал землю из-под ног Чона, когда репостил к себе его публикации с ними двумя, намеренно ставя смайлик двух целующихся парней, или сердечек, или громогласного «люблю тебя». Актер терялся и пораженно отчитывался, покорно принимал поражение, мол, 1:5; 1:8, 1:27, и все в пользу рэпера. Но на такой отрыв от реальности Мин решился после того, как Чон Хосок был замечен с Чон Чонгуком, успешным трот-певцом, и все бы правда ничего, но вездесущие шипперы нашли и это взаимодействие милым и сексуальным. И стали появляться так много контента с ними, что айдол был готов поверить в их реальность.
Юнги это задело.
Он не почувствовал себя оставшимся за бортом, нет, ему до фантазий фанатов как-то все равно, но… Мин понял, что ему не понравится, если Хосок вдруг теперь начнет публиковать селфи с совместной тусовки именно с этим трот-певцом, а не с ним. И эта мысль сжирала изнутри.
И не долго думая, в ход пошла тяжелая артиллерия: тотально пошлое, провокационное, полное их взаимодействий, физического контакта, взглядов глаза в глаза, реальные стоны, вырванные из контекста … все то, что называется «базой», собранное в один видеоролик. Мин сбросил атомную бомбу на голову Чон Хосока, при этом взорвав себя тоже. Спровадив менеджера, Юнги снова схватился за пульт, словно его это как-то отвлечет от мук ожидания.
Прошло грёбаных два часа. А от Чона ни слова.
Юнги понимает, что репост такого откровенного разврата переступает грань всего возможного, но…это как бы вызов. И пусть Чон Хосок поймет его правильно. Пусть даже не смеет не понять.
«2:27» — Юнги замирает над сообщением от актера Чона, не совсем понимая, о чем тот говорит. Его ладонь моментально запотевает, а по спине стекает холодный пот.
Хосок впервые ему пишет с момента публикации, и это первое, что тому пришло в голову?
«В шарады играем?»
«Наш счет. 2:27» — айдол смешивается. Присаживается прямо так, на пол, чувствуя гудение в ногах.
«Счет неверный, это я устроил коллапс, какого черта забираешь мои лавры»
«
Но результат-то в мою пользу»
«Я приехал» — сердце Юнги начинает истошно биться где-то в глотке, и это не нормально. Он бегающим взглядом следит за «
печатает», даже боясь предположить, что тот дальше напишет. Ему резко хочется выпить.
«И открывай дверь, если я все правильно понял», — тому, как Юнги подорвался с места и понесся к двери без единого сомнения, позавидовали бы самые награждаемые бегуны мира.
«И что потом?» — уточняет его
вредная задница, хотя дверь распахнута нараспашку, а сам айдол стоит в дверях в нетерпеливом ожидании. Он замирает, когда в конце коридора слышится характерный звук приехавшего лифта.
«А потом…»
«Буду уравнивать счет»
