assorted

— По словам этого вашего Локка, человек рождается кристально чистым, что можно сравнить с…допустим, новой флэшкой — никакой информации, никаких встроенных данных. — Подземный достает флэшку со стола немного испуганного Райнера, и покачивает им. Райнер не может отвести взгляда от пустоты, смотрит во все глаза, но никого не видит, и уточнение «немного» было неправильным, потому что человек был в ужасе. — Человек — просто носитель, готовый записать на себя всё, что ему предлагается, смекаешь, что я говорю? — Райнер, подопечный Подземного, кивает. Не смекает, но тон рогатого создания предполагает согласиться с ним. — И ты должен понять, что твоя жизнь что-то стоит, пока эта флэшка… — когтистым пальцем постукивает по голове человека, заставляя бедного смертного вздрогнуть всем телом. — не деформировалась, ясно? Ты будешь очень хорошим мальчиком, если проведешь спокойную дебильную жизнь не пресекая черту… Но если переступишь её, — улыбка Подземного становится совсем уж зловещей, — Ты испытаешь такие пытки, что все твое естество восстанет против тебя. — Не преступлю… — сам не понимая, где находится эта самая черта, клятвенно обещает Райнер. Кому — все еще не понимает, но кому-то очень властному и жестокому. — Хороший мальчик. — Подземный проводит когтистыми пальцами по рыжим волосам конопатого парня, затем большим пальцем с силой нажимает на лоб, четко между бровями, и взгляд Райнера мутнеет. — Запомни, мне нужно время, желательно, года. — напоминает, зная, что хоть парень теперь и не сможет ему внятно ответить, но слышит, самое главное, теперь видит его. Подземный плотоядно улыбается. — Готово. — выпрямляется, на пробу одной рукой поднимает диван, удостоверяясь в том, что обрел силу на Земле. В его проклятой душе расцветает предвкушение, полыхающий трепет разносится по огненным венам, распространяя нетерпение и жажду. Жажду прикосновений. Хотя бы мимолетных. За тысячилетия существования, Демон научился утолять адскую жажду секундным прикосновением невзначай, но…в последние годы ощутимо теряет контроль, потому становится слишком неосторожным. И очередная сломанная человеческая жизнь ему кажется пустым, не имеющим значение средством достижения цели. Подземный испаряется, оставив сошедшего с ума парня наедине с собой. Он должен уйти до того, как Надзвездный прибудет, почувстовав беду своего подопечного. Стерев все следы своего пребывания, Подземный за доли секунды растворяется, понимая, что через мгновение тут появится перепуганный Надзвездный. Выждав у себя во владениях пара секунд, давая фору другому хранителю, Подземный вновь возвращается в комнату своего подопечного, и его моментально ослепляет белое свечение: Надзвездный настолько распереживался, что начал бесконтрольно искриться. — Намджун… — шепчет обреченно, почувствовав его присутствие. Он понимает, что подопечный безвозвратно потерял рассудок. Очередной человек, котрого они не смогли сохранить. — Хосок, отойди… — Намджун, он же Подземный, отодвигает хранителя, прикоснувшись к его плечам. Это прикосновение, даже сквозь струящуюся материю, вызывает такую бурю эмоций, что самому Демону приходится сожмурится и сжать свою жажду в тисках, чтобы не сорваться и не прижать к себе это небесное создание. Чистейшее и истейшее, прямо противоположное коварного и жадного Подземного. Надзвездный обессиленно срывается. Не в силах отойти, роняет голову на плечо Подземного, а по щекам текут жемчужные слезы. Демон, не веря в действительность этих объятий, на мгновение замирает, а затем крепко к себе прижимает хрупкое существо, аккуратно запускает свои кроваво красные, когтистые пальцы в полупрозрачные белые волосы хранителя. — Почему… Снова так… — вопрошает Хосок, искренне жалея парня. — Он был таким…хорошим… — Тшш… — у Намджуна есть ответы на все «почему», но святоше они не понравятся. Как он может сказать, что раз за разом рушит жизнь подопечных, чтобы иметь возможность прикоснуться к Хосоку? Ведь именно на той границе между здравием и сумашествием, когда человек и жив, но его разум уже ослаб, он начинает видеть все сверхъестественное, что его окружает, тем самым даря силу увиденному. Такое под силам лишь детям и умирающим, но это слишком короткий миг для хранителя. И Намджун нашел выход: намеренно сводит с ума подопечных, молодых и здоровых, даруя себе годы для взаимодействия с Хосоком. С Надзвездным, которым заболел в первые же десятилетия совместной работы. С Надзвездным, который в силу своей чистоты не ожидает подобного подвоха, искренне веря, что им попадаются дефектные люди. — Мне так больно… — шепчет хрипло хранитель, с жалостью смотря на Райнера. В комнату кто-то стучится, наверняка это мама пришла позвать на обед. Сейчас она обнаружит сына, истекающего слюной, и ее жизнь тоже перевернётся. Беспокоится ли Подземный о них? Естественно нет. Его лишь волнует подрагивающее тонкое тело, что дрожить в его объятиях. — Идём. — шепчет Намджун, растворяясь с драгоценной ношей в тисках. Пребывание на Земле изматывает хранителей, они слишком много сил на это тратят, поэтому не могут сутками быть со своими подопечными, и это миф, что за спиной каждого человека всегда стоит Ангел и Демон. У них на это элементарно нет ресурсов. Но они чувствуют, когда выделенному подопечному грозит та или иная опасность. — Отдохни. — они оказываются на кровати Подземного. Пребывание на Земле требует восстановления, поэтому забота Подземного не вызывает у Надзвездного никаких подозрений, чем первый и пользуется бесстыдно. Хосок качает белесой головой, его волосы растекаются по подушке, но не вырывается и не сопротивляется, напротив, медленно, со временем затихает, а потом и вовсе засыпает. Благодаря подвисшему состоянию подопечного, у них больше власти пребывать во владениях друг друга, как и прикасаться друг к другу. Если бы не болезнь доверенного им человека, Подземный смог бы пробыть на территории Надзвездного считанные минуты, точно также, как и Надзвездный у него. А сейчас Демон имеет спокойную возможность держать в объятиях святошу, прижимать к себе и взглядом ласкать его мягко мерцающее лицо. Стоило ли все это разрушенной жизни? Ответ однозначный: да.