Риски сентиментальности

Ренато почувствовал, как холодный шок пробежал по его телу, выдергивая из состояния наркотического сна, в которое он был погружен. Парень быстро оценил своё физическое состояние, подавив хмурый взгляд, когда его пламя не отреагировало. Так или иначе, его руки и ноги были привязаны к стулу, пламя, вероятно, было подавлено, а с него сняли пиджак и фетровую шляпу. Отсутствие огня и сонливость от наркотиков опустили его на уровень обычного мафиози, но его чувства всё ещё были достаточно остры, чтобы различить трёх людей, находящихся в комнате вместе с ним. — Вы закончили, Мистер Синклер? — прозвучал молодой голос, хотя звук его собственного имени был неожиданным и неприятным. Он загнал эмоции глубоко внутрь и заставил себя не реагировать. — Мы потратили столько усилий, чтобы выследить Вас, так что сделайте себе одолжение и проснитесь. Ренато, моргая, открыл глаза, чтобы привыкнуть к свету. Это была знакомая и шаблонная по прошлому опыту обстановка: маленькая комната без окон и с единственным освещением, два мускулистых человека по обе стороны стальной двери. Следователь, третий мускулистый мужчина с садистским блеском в глазах, обычно стоял перед ним рядом с подносом, полным всевозможных неприятных сюрпризов, готовый разорвать его пополам, как печенье с предсказанием в поисках ответов. Вместо него появился стройный подросток с пронзительными глазами цвета орхидеи и фиолетовыми волосами, достаточно длинными, чтобы быть стянутыми в короткий хвост. У парня на щеке была татуировка в виде фиолетовой слезинки того же цвета, что и его волосы, вероятно, это означало, что у подростка был естественный цвет волос. Парень был одет в свободный костюм, который был намного дороже, чем те, что обычно носят другие дети в мафии, расстегнутый чёрный пиджак с тёмно-серой рубашкой, руки засунуты в карманы. Подросток также носил тяжёлые на вид кожаные сапоги, глухо стучавшие при каждом шаге, который ребёнок делал по направлению к нему. Либо он был чьим-то сыном, либо подросток был более способным, чем выглядел. Реборн не уверен, чего ожидать, если учитывать то, что он не знал кто эти люди. — Я польщён, но зачем беспокоиться? — спросил он достаточно спокойно, предыдущее испытание его верёвок доказало их неподатливость, его руки и предплечья были прикреплены к металлическому стулу. Его ноги были точно так же связаны, и без пламени он застрял. Страх, щекочущий горло, был подавлен силой воли. Если ему повезет, то это всё было недоразумением. Одурманенный и связанный, с подавленным пламенем, он не мог себе представить, что хорошо проводит время. Подросток поднял бровь, устремив на Ренато равнодушный взгляд. — Вы правы, — саркастически начал тот, — зачем нам беспокоиться, когда кто-то, связанный с «Cosa Nostra» начал мелькать с нашим гербом семьи. — Ренато вздрогнул от краткого изменения в языке, не в силах думать сквозь туман в голове, чтобы определить, что это слово больше похоже на русское. Это не остановило неприятное чувство, пробежавшее по его спине, он не был особенно знаком с русской братвой оплошность с его стороны и он споткнулся прямо тогда из-за сентиментальности. Подросток вытаскивает одну из фотографий, данные Ренато информатору, который, вероятно, переметнулся и продал её семье, в плену которой он сейчас был. На фото был не самый сложный фамильный герб мафии, который он когда-либо видел, — череп млекопитающего животного в центре со звездой на лбу и двумя саблями, скрещенными позади него. Единственной причиной, по которой он решил, что это герб, были очертания щита и детали свитка, покрытые размытыми письменами. — Мы решили отплатить Вам тем же, Вы заглянули в нас, мы заглянули в Вас. — продолжал подросток, с видом одновременно удивлённым и скучающим, засовывая фотографию обратно в карман пальто. — Мы расследовали одного из сильнейших пользователей пламени, сильнейшего киллера в мире, и садистского маньяка с уймой обаяния, несмотря на сокрытие информации. Тебе 18, может быть, 19 лет, ты родился и вырос в самых тёмных уголках Сицилии как Ренато Синклер, но теперь ты Реборн. Что в меру круто. После того как ты сбежал из приюта, большую часть времени проводил на улице… –подросток продолжал, как будто не замечая, что Ренато застыл в своём кресле. Как им удалось откокопать всё это? Он знал, что мафии не известна его история, он был уверен в этом. Он пошёл на многое, чтобы похоронить свое прошлое. — Впечатляет то, что можно найти в итальянских правительственных учреждениях, если только спросить. Вы даже можете получить чьи-то записи о рождении. — Ты нашел мою… — недоверчиво повторил Ренато, прежде чем прервать себя, он даже не знал, что находится в системе. Он был уличной крысой Сицилии… им просто повезло. — Мы уничтожили все записи после того, как получили то, что хотели. — сказал подросток, глядя на свои ногти так, словно Ренато ничего не говорил. — Это одолжение для тебя, я не мог бы сделать это так легко для следующего парня. Ренато не удивился, что они это сделали, он знал, что логически сделал бы то же самое. Они воспользовались золотой возможностью, и если он выберется отсюда живым, у них будет что-то, чем можно его шантажировать. То, как они это сказали, звучало так, будто они нашли нечто большее, чем просто свидетельство о рождении, которое может принадлежать или не принадлежать ему, у них было что-то существенное. — Ладно, что ты хочешь знать? — спросил он старательно нейтральным тоном. Подросток на мгновение посмотрел на него с опасным выражением в глазах. — Зачем тебе этот герб? — обратился парень в благоприятном тоне. Ренато колебался, он должен был быть осторожен. Так оно и было… Угу… К счастью, они не прибегли к более физическим методам получения информации. Он не сомневался, что им не нужно было долго его пытать, чтобы получить ответы на свои вопросы, а с его всё ещё подавленным пламенем, это не займет у них много времени и сил. — Я просто искал, кого он представляет. — спокойно заявил Реборн, слегка пожав плечами, его диапазон движений всё ещё был сильно ограничен. Подросток что-то промычал, хмуро глядя ему в лицо. Ренато сомневался, что парень что-нибудь найдет, но всё равно сдержал свои эмоции. — Но почему? Где ты вообще нашёл это в Италии? — спросил он, и легкий русский акцент проскользнул в его обычно аккуратный итальянский. — Могу я хотя бы узнать, кто Вы такой? –Ренато замешкался, пытаясь одновременно оттянуть неизбежное и, наконец, получить ответы, из-за которых началась вся эта неразбериха. Подросток с минуту рассматривал Ренато, с интересом задержав взгляд на его промокшей от воды рубашке. — Если вы хотите знать, мы — то, что большинство из вас, мафиози, признает как семья Каркасса, мы базировались в России со времен Второй мировой войны, хотя и начали в Италии. — сказал парень почти скучающим тоном, скрестив руки на груди. Ренато напрягся, семья Каркасса была одной из худших, и теперь он узнает, что они русские… отлично. — Ну, обычно нам не угрожают люди, сунувшие свой нос туда, где им не место, но ты — совсем другое дело. — Я польщён. — сказал Реборн с легкой ухмылкой, радуясь, что они узнали его. Он согнулся и с шипением выдохнул, когда его ногти заскребли по металлическому стулу. Пурпурный сопляк, который определенно был допрашивающим, убрал свою ногу в стальной подошве с того места, где он ударил Ренато в живот.  — Не перебивай меня. — прорычал подросток, со стуком ставя ботинок между ног Ренато, а руку положив на спинку стула. Реборн с трудом подавил дрожь. — Мы точно знаем, кто Вы такой, Ренато Синклер, скажите мне, где Вы нашли герб, и я, возможно, позволю Вам выбраться отсюда живым. Ренато пришлось потратить мгновение, чтобы подавить свой немедленный умный ответ. Подросток был в нескольких дюймах от лица, глаза цвета орхидеи светились, как закатное небо. В глазах оранжевый цвет сливался с тёмно-фиолетовым. Тяжёлое облако окрашивало небо. Пламя горело на коже подростка, как будто не требовалось огромных усилий, чтобы проявить его без проводника. Они были достаточно близко, чтобы он мог видеть, что у парня была очень светло-фиолетовая помада. Все планы, которые мог вынашивать Ренато, испарились в тот момент, когда он встретился взглядом с «фиолетовым» подростком с душой заката. Ренато почувствовал, как на его лице появилась ухмылка. — Я нашёл эту конкретную эмблему на моей спине, когда мне было 5 лет. — сказал Ренато, ухмылка его стала шире, когда пламя подростка погасло, как будто его обладателя окатили водой. — Не могу сказать, что я ожидал, что он будет принадлежать кому-то, или что моя родственная душа будет русской. Глаза подростка, расширенные от удивления, казалось, застыли на его лице. Один из двух охранников что-то крикнул ему по-русски, тихо и весело, заставив парня резко отпрянуть, лицо его побагровело. Он что-то рявкнул в ответ, и голос его дрогнул от гнева. Это было слишком быстро для Ренато, всё ещё слегка одурманенного наркотиками, но он увидел, как связка ключей перекочевала к парню. — Из всех людей…– пробормотал подросток себе под нос, обернувшись к Ренато с явно встревоженным выражением лица. Он наклонился к металлическим наручникам, удерживающим Реборна, бормоча то, что как Ренато был совершенно уверен, было проклятиями. — Вы знаете, что большинство людей знакомятся со своими родственными душами. — сказал Реборн через мгновение, подросток возился с наручниками. Наконец парень остановился, прежде чем вздохнуть. — Большинство людей не делят душу с бабником. — пробормотал парень, с щелчком высвобождая обе руки Ренато. Реборн всё ещё не двигался, вместо этого решив понаблюдать за своей второй половинкой. Подросток отстранился, глядя на Ренато с тем смирением, которое он видел у приговорённых к смерти. Это было весьма грубо. К счастью, Реборн был джентльменом. — Меня зовут Череп Туше, командующий боевыми силами Каркасса и второй наследник семьи. — сказал подросток, в мгновение расстёгивая верхнюю пуговицу своей рубашки. Ренато наблюдал, как подросток оттянул её назад, чтобы показать кожу над сердцем. Там в том же золотисто-желтом цвете что и пламя Ребона было восемь стрел, направленных наружу из исходной точки, символ хаоса. Ренато почувствовал, как что-то мрачно-удовлетворённое свернулось у него в груди, когда он увидел это на бледной коже подростка. — Знак на твоей спине — мой личный герб. Ренато подумал об оранжево-фиолетовом градиенте, который занимал большую часть его спины, и посмотрел на стройного русского, одетого в сапоги на стальной подошве и дорогой костюм. Он позволил себе с ухмылкой стереть боль в руках от верёвок — Я думаю, нам есть о чём поговорить. Покорное выражение вернулось в глаза подростка. — О, радость. …Грубо!