Проснись

– Я знал его. Джон и Бен неспешно шагают по шумной серой улице, а над ними небо, покрытое беспросветными дождевыми тучами, которые явно собираются испортить и без того не слишком тёплую погоду. – Кого? – переспрашивает Джон, не помня, сколько секунд или минут прошло с момента, когда Бен сказал последнюю фразу. – Парня, которого убили. Мы не были друзьями или типо того, но я порой говорил ему держаться подальше от тех мудил, которым он перешёл дорогу. Это они его прикончили, я уверен. – Так их не поймали? – Джон хочет ошибаться, но заранее догадывается об ответе. – Нет, дело закрыли, не найдя никаких зацепок, – отвечает Бенджамин, удивляя Джона своим спокойствием. Мухарремай не знет, что ответить, но ему и не приходится – первые капли дождя настырно начинают падать на голову, и Бен предлагает вернуться в здание университета. Когда они приходят, нормально попрощаться не удается, потому что Элис сразу начинает расспрашивать Джона, в порядке ли он, а Бен не имеет ни малейшего желания стоять там и ждать, когда сможет сказать штампованное «ещё увидимся». Мухарремаю с трудом удаётся убедить подругу в том, что он в полном порядке, и ей не о чём волноваться. К ним подходит Николас – да, кажется, так зовут парня, от которого Элис не отводила взгляда вот уже целое утро. У Джона плохая память на имена. – Без обид, но как ты собираешься жить, если тебя пугает вид крови даже не в реальности, а на экране? – Николас пытается скрыть издевку в голосе, но не получается. Джон замечает. – Как-нибудь да проживу, – не собираясь оправдываться, отвечает Мухарремай и поспешно прощается с Элис. Вообще-то он никуда не спешит. Следующая лекция через полчаса, до ближайшей кофейни хоть и недалеко, но в дождь туда идти совсем не хочется. Придется ограничиться обычным кофе из автомата на первом этаже. Спустившись по лестнице, он краем глаза замечает Бена, который стоит возле выхода из здания в окружении незнакомых парней. Джон не прислушивается к их разговору – привычки подслушивать у него явно нет, но последнюю фразу он слышит отчётливо: – Да договорюсь я, договорюсь. Дайте время до вечера, – говорит Бен и собирается уходить под бдительными взглядами, сопровождающими его последующие несколько секунд, после чего парни заводят разговор о чём-то другом. Бен задумчиво останавливается посреди коридора, словно обдумывая что-то чрезвычайно важное, но вскоре замечает Джона, остановившегося возле автомата с кофе. «Была не была», – думает Бен и направляется прямиком к Джону. – Слу-ушай, – спустя пару секунд Долич уже подпирает спиной стену и бегает взглядом по многолюдному коридору. «Так, надо взять себя в руки. Это как просить преподавателя поставить хорошую оценку, побывав на лекциях дважды за семестр», – думает Долич, вот только перед ним сейчас не профессор, а однокурсник, с которым он никогда особо-то и не общался, а сейчас подошёл с рискованной просьбой. Но отступать некуда. Боковым зрением Бен замечает, что за ним наблюдают те, кому он только что уверенно пообещал о чём-то договориться. Джон заинтересованно смотрит на него, ожидая продолжения разговора. – Мне крайне неловко просить о таком одолжении, – хотя бы тут Бен не врёт, – но ты единственный, к кому я могу обратиться. Видя себя со стороны, Долич предпочёл бы ударить себя по голове чем-то тяжёлым, лишь бы прекратить это масштабное позорное действо, которое он начал. Но такой возможности нет, и Бен, решивший, что пути назад нет, рубает свою просьбу неожиданно и для себя, и для Джона: – Одолжи денег, а? По-братски. Мухарремай смотрит на него, как на сумасшедшего. – Назови хотя бы одну причину, которая убедит меня это сделать, – говорит он, готовясь удивиться ещё больше. Бену сказать нечего. Давить на жалость и говорить, что он единственный, кто хотя бы с минимальной вероятностью не откажет, – заранее проигрышная идея. Так что теперь? Строить жалостливые глазки и надеяться, что они растопят сердце вечно хмурого Мухарремая? – Сколько? – Джон соглашаться не собирается, просто уточняет сумму, потому что интересно, хватит ли Бену наглости просить крупные деньги. – Ну-у, – Долич молчит секунду-вторую, а затем выдает: – Чтобы хватило на машину напрокат. Помнишь, ты однажды на паре по английскому рассказывал, что получил права в прошлом году? А у меня прав нет, поэтому тачку в аренду никто не даст. Ну, вот, мы могли бы помочь друг другу. Джон искренне удивляется такой наглости. Значит, конкретную сумму Долич назвать не может, а деньги просит. Мало того, он ещё и говорит о какой-то взаимопомощи. – «Помочь друг другу?» – цитирует Джон. – Лично я вижу тут только одностороннюю помощь. Мухарремай конфликтовать не планирует, да и не хочет. Это не его специальность. Но хочется узнать, что сподвигло Долича так отчаянно обратиться за помощью к едва знакомому человеку. Бен не знает, что можно предложить взамен. Ему-то в принципе нечего предлагать – всё, что он может дать Джону, – это пачку сигарет, лежащую на дне рюкзака, но Мухарремай не курит, в этом он почти уверен. Или всё-таки курит? «Спрошу когда-нибудь», – решает Долич и возвращается из размышлений в реальный мир. – У тебя мама фармацевт, не так ли? – вспоминает Джон и спрашивает, чтобы знать наверняка. Бен не понимает, к чему этот вопрос, но утвердительно кивает. – Сможешь достать мне антидепрессанты без рецепта? – спрашивает Джон раньше, чем успевает подумать, нужны ли ему на самом деле эти антидепрессанты. Вообще-то нужны. Он спать нормально не может, шарахается от каждого внезапного звука или движения, а когда закрывает глаза – видит странные (и страшные) картины, пришедшие из кошмарных снов и заполонившие его разум целиком и полностью. Джон хочет, чтобы это закончилось, но чувствует, что оно лишь начинается. С каждым месяцем, неделей, днём его кошмары становятся всё страшнее и реалистичнее. Джон боится, что рано или поздно ужасы станут настолько правдоподобными, что перейдут в реальный мир и поглотят его. Он всегда будет жить, боясь спать и даже закрывать глаза, ведь в самый неожиданный момент чьи-то холодные руки схватят его в темноте за шею, отражение в зеркале начнёт шевелиться само по себе, а покрытое струпами тело без головы выйдет из сна и будет мучить его в реальности. Джон спасения не видит, а когда всерьёз задумывается, что ему необходима помощь специалиста – думает, что его скорее в психушку отправят, чем по-настоящему помогут. В психушку Джон не хочет, да и невменяемым себя не считает. Подумаешь, ночные кошмары. Подумаешь, нестабильный режим сна, из-за которого о продуктивности и речи быть не может. Подумаешь. Вдруг он просто преувеличивает, и со стороны его проблемы выглядят крайне глупо и банально? Наверное, именно эта мысль сдерживает Джона от похода к психологу. – Всё так серьёзно? – с явным беспокойством спрашивает Долич. Мухарремай и сам не знает, серьёзно или нет. Ему бы поспать спокойно хотя бы одну ночь, и эта потребность – единственное, в чём он на сто процентов уверен. – В любом случае, – Бен понимает, что ответа он не дождется, поэтому спешит констатировать ответ, – нет, я не могу, извини. Ты даже не знаешь, что за хрень с тобой происходит. Вдруг, подсев на таблетки, станет ещё хуже? «Хуже некуда», – думает Джон, но в глубине души соглашаемся с Доличем. – Серьёзно, я бы помог, – продолжает Бенджамин, – но боюсь навредить. И Джон его понимает. Слишком уж это большая ответственность, чтобы так рисковать ради чужого человека. – Ещё раз извини, – говорит Долич и собирается уходить. У Джона три секунды на размышления, пока Долич не растворился в толпе студентов, спешащих найти нужную аудиторию, но ему хватило бы и одной. – Нет, стой, – он ловит Бена за локоть и спешит сказать, пока не передумал: – Я помогу с машиной. Ну вот, необдуманный шаг сделан. Последствия? Да кто о них думает вообще? Бен хочет убедиться, не послышалось ли ему. – Ты серьёзно? – спрашивает он, чувствуя себя ребёнком, которому родители согласились купить игрушку мечты. Джон кивает и сам улыбается при виде счастливого Долича. «Не пожалеть бы об этом», – думает Мухарремай, а тревожное предчувствие в который раз сковывает грудь.

***

«К срочным новостям. На центральном шоссе столицы, где проходили нелегальные гонки, случилась масштабная авария: столкнулись три автомобиля, есть погибшие. Репортаж с места события...» У Джона внутри холодеет, когда он по телевизору видит вверх колёсами ту самую машину, которую они с Доличем сегодня взяли в аренду. Какой-то миг он сидит неподвижно, скованный страхом и подтвердившимся тревожным чувством, которое преследовало его весь день. А затем, успев захватить с собой только телефон и ключи, выбегает из квартиры в непроглядную ночь – убедиться в наихудшем, чтобы потом всю жизнь винить себя в случившемся.