Урук, 3010 до н.э.
Каждую встречу они назначали в новом месте. Не среди людей. Спору нет — легко затеряться в толпе, когда ищешь уединения. Окунуться всем эфирным существом в океан эмоций и мыслей. Но, вынырнув из морской воды, к телу липнут мокрые волосы и слипаются перья. Вынырнув из потока людей, ощущения еще более мерзкие. Поэтому это всегда новая, всегда пустынная точка встречи. Выбор всегда делала она. Он протестовал, но всегда подчинялся. На этот раз на усыпанном лилиями поле меж двух холмов, сидя в цветах, она перебирала пальцами их плотные стебли. Показалось движение в нависшем густом тумане. Черная, словно жидкая тень щекотно лизнула ее стопу, лентой завилась вокруг ангела. Только в таком образе он и позволял себе её касаться. Она смяла стебель меж пальцев и тот мертво повис. — Лилии? По-твоему это смешно? — Бериал. — Ты ждала кого-то другого, Варахиель*? — если бы лужа могла звучать драматично, то звучала как Король Инфернальной Драмы (но конечно же лужа никак не звучит, потому что это просто лужа). — Ауч. — Мне нужна услуга. Тень лизнула запястье сидящего ангела и стала принимать около-человеческое обличье. — Интересно! — сквозь оскал зашептал демон почти у самого ее лица. — Тебе нужна моя помощь? Ангел чопорно, с выражением родственным отвращению, посмотрела в его глаза: — Дикого пса не просят о помощи. На него надевают ошейник. Бериал продолжал скрипеть зубами в косой улыбке, слушая. — До меня доходят сведения о случаях незарегистрированных чудес на Юге. Демон закатил глаза и перебил: — Какой прок мне жертвовать своими ресурсами ради бунтаря-праведника? — Ходят слухи, что это отродье ангела и демона. Бериал дёрнул верхней губой, издав соответствующий звук отвращения. Чтобы ангелы с демонами..? — Ты же военно-командующая. Вот и воспользуйся своим большим, грозным войском. Отправь парочку благочестивых головорезов. Слушай, я был рад повидаться, — он потянулся к маленькой руке с побуждением оставить прощальный поцелуй и одумался, — но у меня ждут еще много коварных дел. Lehitraot**. Бериал неестественно широко растянул губы в улыбке и потянулся, дабы подняться на ноги. Только, до этого поглаживающие цветы, пальцы вцепились в шею, пригвоздив затылок к смятой траве. — Не надо меня злить, Бериал. Ты можешь помочь и заслужить услугу в ответ. А можешь отказаться, — она перенесла вес на руку и кожа на шее демона дымясь зашкворчала подобно куску сала на огне, — и тогда я подниму мертвых, что пожрут всех твоих зверюшек Внизу.***
Маленькие руки женщины сухие и тёплые, когда делятся лакомством и дружественно проводят пальцами по носу. По нечеловеческим меркам проходит не так много времени, прежде чем Азразеил снова сталкивается с человеческим контактом. Так или иначе, он не следил за временем, честно выполняя условия половины сделки. Было наказано держаться в стороне и наслаждаться флорой. Первое обычно ему удавалось с трудом (не удавалось вовсе), но вот в наслаждении ему не было равных. Даже будучи закованным в своем чудовищном образе ангелом. Услышав сквозь сон шаги, он шарахнулся прочь, но когда повеяло запахом спелых фруктов и молока, в пирамиде приоритетов голод занял самую ее верхушку. В последний раз он ел что-то кроме травы две ночи назад. А в такой ситуации это был долгий срок. Время от времени ему удавалось найти что-то интереснее сорняков, уткнувшись носом в корзинки странников или пошарившись по ночным садам. Однако совать этот же нос в людские дела не решался, предпочитая оставаться от них на безопасном расстоянии. Но за временем он не следил. По ощущениям могло пройти две ночи, а могло месяц. В любом случае, он был голоден. Ничего ведь не станется, если принять из чьих-то рук обычный фрукт? Как оказался в пастушьем лагере, Азразеил не понял. Да и не особо старался понять на случай, если кто начнёт расспрашивать. Здесь люди старались держаться подальше, опасаясь большой рогатой скотины, но возражений по поводу нового лица среди них не возникало. По всей видимости, в этих местах слово женщины с нежными руками — Шамхат, как выяснилось позднее — было решающим. Раз местные сами обходили его стороной, при этом так щедро делились едой, демон решил, что может остаться здесь на пару дней. В первый вечер после плотного ужина Шамхат не позволила ему сразу отдаться приятному сну — очистила от подножной шелухи его космы и расчесала, мелодично напевая себе под нос. — Кто же тебя такого оставил одного? Азразеил терпеливо дождался завершения процедуры, лизнул сухую руку женщины и начищенный приготовился ко сну. На следующее утро пастухи вывели свои стада, оставив Азразеила в загоне. «Значит, побуду здесь еще немного», — подумал он. Вечером они сидели у костра, распивали вино и делились историями. Если бы кто-то спросил, почему Азразеил не уходил из лагеря спустя двое суток, он бы сослал всё на привычку не следить за временем. Затем прошла неделя, а за ней ещё одна, пока не прошёл месяц. К тому моменту пастухи стали привыкать к нему. Шамхат принесла ему одежду и отдала гребень; научила заплетать волосы и перевязывать их цветами так, чтобы не выглядеть неопрятно. С ней он заново учил человеческую культуру. Их натуру. И с этим просыпалось что-то знакомое, что он ещё не мог распробовать. Только смаковал на языке забытое имя. Когда Шамхат немногословно объяснила, что ей нужно уйти в город на заработки, демону потребовалось несколько секунд, чтобы понять. Когда мысль дошла, он стал проситься в качестве сопровождения. Он помнил, как сладок разврат города. И его тянуло. Но ему было положено сидеть здесь, в глуши, под жарким солнцем, пропитываясь запахом смолы и сухой травы. В любой другой день за последние пять столетий Азразеил был бы самым ярым добровольцем в столь сложной миссии. В этот же день он опустил руку и отпустил Шамхат. Но теперь он знал, что пропускает. И его манил запах плоти и хмельного дыхания. За последующие два дня пастухи успевают вновь потерять к нему доверие. Стоит подойти чуть ближе и он щёлкнет зубами или завоет, как не воет ни одно животное. Поэтому он сидел на своем месте и наблюдал. Почему они ведут такую тихую жизнь? В один из вечеров пастухи снова сели у костра, заводя песни, смеясь и даже танцуя несмотря на нехватку еды. Азразеил присаживается ближе к огню, но всё ещё за спинами людей, в тени, где его не побеспокоят. Когда он увидел руку на бедре, то понял, что не сможет остановиться. От энергии, скопившейся за период одичалости, вибрации расходились по всему телу. В голове всё громче шумела кровь и пришлось закрыть глаза. Но стоило открыть и трясти стало ещё сильнее. И как это приятно — видеть, как люди сплетаются друг с другом. Просто потому, что ему так хочется. И, о, как этого мало. Спустя неделю Шамхат вернулась. При виде небольшой корзинки простейшего провианта у нее в руках люди принимали разбитый вид. Некоторые бросали обозлённые возгласы. Азразеил подавил в себе желание воспользоваться своими демоническими силами. Он понимал: что-то не так. Когда задал вопрос, она без неохоты объясняет: в городе сменилось правительство и изменения грянули на жителей слишком резко и остро. Появились указы об очистке улиц. Однако вместо субботников появился ночной караул, что следил за тем, чтобы после заката люди запирались по домам. В ином случае полуночных странников уводили за решётку. Появились стражники, закрывающие все заведения, которые по их мнению не соблюдали должных приличий. Так, Шамхат пришла на свое обычное место работы, но то уже было забито досками. Пришлось работать на улице при свете дня, что не сулило большой выгоды в её сфере деятельности. А с расхаживающими вокруг да около верзилами накопить удалось совсем немного. Азразеил кивнул. К восходу солнца появилась телега свежих продуктов. В памяти Шамхат больше не было странного, кудрявого друга. Город и впрямь казался опустевшим. Пока Азразеил разглядывал окружение, ноги вели свою дорогу. И когда те привели к небольшому рынку, демон с искрящимися глазами поспешил к первой лавке. Рыба с душком. Ничего, переключил внимание на другую лавку. Рыба. Закатил глаза и сунул голову к следующей. Жареные ящерицы и подгнившая кукуруза. Ещё больше рыбы. Наконец, он остановился перед лавкой, у которой стояла самая крупная очередь. Фрукты и овощи. «Ну и цена», — протянул он, будто разбирался в человеческих валютах. Но он слышит негодование других покупателей и имитирует их. Ловко проскользнув между телами, он выловил горсть фиников. Разумеется, никто не замечает пропажи. Никто не замечает и рогатого демона. Подкидывая и вылавливая сухофрукт ртом в полете, Азразеил отвлёкся на группу стражников, достающих воришку, и подавился. С раскрасневшимся от кашля лицом он подошёл ближе и, привлекая внимание, ткнул одного из них в плечо. Стражник обернулся и, сконфуженно оглядев выжидающего незнакомца, похлопал его по спине. Азразеил поблагодарил за помощь в спасении грешной души, рассмеялся, едва вновь не подавившись, и со всей вежливостью (которую мог вспомнить после столетий проведённых в форме барана) спросил, где может найти нынешних правителей. Дополняя историю друг друга группа пояснила, что обычно главы города присутствуют на венчаниях. Направив его в нужную сторону, стражники вернулись вытряхивать душу из тощего парня за то, что поддался соблазну змея-искусителя, занимаясь воровством. Следуя по указанному пути в голову закралась мысль, что он идет в совершенно неверном направлении. Успел разозлиться, едва не накудесив стражникам несчастий. По их убеждениям он уже должен был приближаться к месту назначения, но Азразеил не слышал привычной для таких мероприятий какофонии. Люди, как правило, пели, плясали, набивали друг другу носы, а после драки заключали еще союзы. От негодования он остановился посреди дороги, чтобы наконец позволить себе немного подымиться, и стал перечислять в голове всевозможные пакости, что вот-вот нагрянули бы на проклятых стражников. По загривку вдруг что-то пробежало, передёрнуло с головы до пят. Демон хлопнул себя по шее, но на ладони не осталось ни мошки. Тогда лихорадочно затряс кудрями в попытках избавиться от странного ощущения, но только спровоцировал головокружение. Что это за финики такие продают в этих местах? В нескольких шагах стояла соблазнительно шершавая каменная стена. Азразеил вприпрыжку подбежал к ней, чтобы расчесать спину, и на глаза попался вид еще более соблазнительный. За левым от него углом меж низких сухих деревьев широким шагом ко входу в шершавые стены шёл ангел. Тот самый ангел. Азразеила вновь передернуло и он улыбнулся, переворошив все закоулки памяти в поисках источника знакомого чувства. Те же мурашки бегали по спине, когда нёбо омывал первый глоток вина. Азразеил сглотнул и завернул за угол, чтобы как можно непринуждённее опереться спиной о стену у самого входа. Всё такой же печально-хмурый. Ангелы были омерзительно прекрасными. Идеальными. Хотя при всём своем благонравственном совершенстве не умели улыбаться так, чтобы не перепугать все живое вокруг. Но стало вдруг интересно, как бы выглядела улыбка именно на этом лице. Отчего-то верилось, что та окажется не такой, какой представляешь. То и дело озираясь по сторонам, ангел не сразу его заприметил. А, увидев, черты его не смягчились, желанной улыбки не появилось. Напротив, взгляд помрачнел, шаг стал шире. Нерв на лице Азразеила дёрнулся. Он даже не успел испугаться, когда челюсть оказалась зажатой между пальцев одной руки. Этого хватило, чтобы впечатать его в стену, с которой посыпалась крошка сырцового кирпича. — Что ты здесь делаешь? — прошипел Кроули у самого носа. — Забавно, — промямлил демон со смятыми щеками, — тот же самый вопрос я хотел задать тебе. Следовало быть сдержаннее, но он отдал языку полную свободу над своим существованием, чтобы воспользоваться моментом и разглядеть ангела. Тот с угрозой прислонился ближе, сдавливая челюсти в руке ещё крепче. Несмотря на его тёплый вид и переливающиеся, словно звёзды, веснушки, руки ангела были холодными. Азразеил отметил, и какими тёмными были его глаза. Почти чёрные. Словно ненастоящие, пустые. — Не надо меня провоцировать, демон. У нас был уговор. Ты не встаешь у меня на пути. Азразеил нахмурился. Теперь он услышал, что пытался донести ангел, и приложил усилия, чтобы оттолкнуть его от себя. — Так это твоих рук дело? Если ангел и раскрыл своё возмущение, Азразеил его не заметил. Его ведь правда заинтересовал их спор, он выполнял условия. Но святоши опять показывали свою гнильцу. — Я по твоей воле 600 лет провёл на копытах, а ты всё это время мучил здесь людей своим вшивым целомудрием и нарушал природный порядок вещей. И это меня ты называешь обманщиком? Наш «уговор» был смят под твоей тощей, белокрылой… Сначала его лягнули по ногам. Повалившись животом на землю, Азразеил клацнул зубами. Он ожидал следующего удара, но никак не то, что Кроули накинется на него сверху. Демон успел выставить перед собой руку, чтобы не получить по носу. Всё равно спастись не удалось. Ударившись предплечьем о препятствие, паршивец обозлённо схватил его за ухоженную гриву и впечатал носом в пыльную землю. Перед глазами засияла россыпь звёзд с лица Кроули. Скрипнув зубами, Азразеил махнул плечом и попал локтём в живот соперника. Швырнув в лицо закашливающегося ангела горсть песка, он навалился сверху, победоносно вставая коленом на грудь. — Боишься испортить причёску — не начинай драку. — У тебя нечестные приемы. — Я же демон. Мне полагается быть… Предложение закончилось задушенным возгласом, когда в ухо впечатали острое колено. Перед глазами взлетел подол чужого каунакеса, по бочине шеи тяжело проехалось то ли сухожилие стопы, то ли колена. Черт разберёшь как, ангел оказался сверху, почти удушая шею пахом. Азразеил попытался повторить ловкий манёвр, размахивая ногами во все стороны, но лишь запыхался. Уставившись на победителя, он небрежно поёрзал подбородком. — Что бы сказала маменька, если бы увидела, чем ты занимаешься, — руки были также скованны в движениях, но сжать чужое колено ничего не стоило, — и с кем? Ангел мученически закатил глаза и оперся ладонью о лицо скалящегося демона, чтобы подняться на ноги. Ничья. По небу над городом текли винные реки, впадая в бассейн тьмы, нависшей над густым лесом далёких холмов. Прежде он и не замечал этой плотной, похожей на живую тучи. Обычно Азразеилу нравилось, как приятно в такое время остужал разгорячённую кожу вечерний ветер, как щекотно развевал пряди волос. Сегодня ветер шёпотом языка, неслыханным ранее человеком, ласкал веки и плечи. И это отнюдь не было приятно. Выглядело смрадно, но вряд ли это работа демонов — он бы знал о масштабных проектах. Опять проделки ангелов? Схожий драматизм, но ими здесь не пахло. Разве что одним — сидящим напротив, молчаливо хмурившимся на то же тёмное пятно на горизонте. Может быть, это Её рук дело? Это бы объяснило, почему эдемская звёздочка здесь. Перед ними поставили две чаши с ручками, наполнили. Ангел вежливо улыбнулся и Азразеил почти упустил, как тот махнул кистью и их оставили одних, позабыв о полном кувшине на столе. Кроули жадно схватил свою чашу и, закрыв глаза, стал громко пить. Не отрывая глаз от его скачущего с каждым глотком кадыка Азразеил принюхался. — Вино? Разве ты не очищаешь это место от греха? — Мне нравится вино. Она, кажется, тоже ничего против не имеет. Азразеил беззлобно усмехнулся: — Все, что нравится тебе, априори нравится и ей, а? Отвлечённый целью осушить дно, Кроули непонятливо сощурился: — О чем это ты? — Выглядишь уставшим, — Азразеил сложил руки на груди и сменил тему. — Не справляешься с обязанностями? Просто признай, что пари ты проиграл. — Что значит «пари»? — возмутился ангел. — То есть… нет, все в порядке. — Значит, люди слушают тебя? Каждый рвётся встать поперёк очереди на путь епитимьи? — Дело не в этом. — Неужели? — Видишь ли, история возвращается ко временам, когда люди были вынуждены бежать от засухи к водам. Но воды нет. Земли осушаются и черствеют от надвигающихся холодов. Людям не хватает еды. Я стараюсь, но не могу кудесить воду вечно, иначе… — ангел осекся и продолжил лепетать все тише и тише, пока Азразеилу не пришлось наклониться и напрячься, чтобы различать слова. — Я опять делаю всё не так? Как мне понять Её план… Азразеил закатил глаза и устало опрокинулся спиной к стене, делая несколько больших глотков вина. Неужто они все чокнутые? Обводя взглядом питейную, он подозвал к ним девчушку, чтобы та принесла ему самый большой поднос еды и ещё вина. Та смущенно потопталась на месте, не решаясь объяснить чего-то, что казалось очевидным, но пошла исполнять волю клиента. В ожидании заказа он подлил напиток себе и остатками кувшина заполнил до краев чашу потупившего голову в сложенные руки Кроули. Не зная куда деть руки он растормошил плечи ангела и сунул ему чашу. — Давай, прежде чем я сорвусь и надеру твою сопливую задницу. Ангел устало потер широкий лоб, но взял себя в руки и стал медленно пить. — Извини. Как твой нос? Азразеил не сразу понял, с чем к нему обращаются и провёл под носом пальцем, проверяя, нет ли крови, поморщился. Он уже набрал в лёгкие воздуха, чтобы выдать что-то особенно остроумное, но позабыл обо всём, когда перед ним поставили его порцию еды. — А где всё остальное?! Девочка, разносившая заказы, стала громко и неровно дышать, поглядывая на ангела, моля о помощи. Азразеил посмотрел на чёрствый хлеб и кусок засоленного мяса, затем на Кроули. — Я предупреждал о нехватке продуктов. — Как насчёт проверить, что там? — не глядя Азразеил указал большим пальцем на угрожающе-мрачное небо на горизонте. Рафаэль знал, что должен был отправиться туда. Выяснить, что за силы пытаются остановить его. Будь то исчадия ада, что по законам Вселенной противодействовали силам Света, или Всадники, что действовали лишь по своей воле, но тоже несли разрушения. В таком случае, ради спасения этого народа он бы сразился с демоном. Возможно, договорился бы со Всадником. Но что, если это ангелы? Тогда ему пришлось бы вернуться. Снова заниматься тем, чего не понимает. Что если все эти знаки — Её? И она просто не желает его вмешательства на пути человека к спасению? Демон. Азразеил — так он себя называл. Обычно не ждёшь такого удивительного доверия чего-то настолько личного, как имя, от демона. Но, признать, Рафаэль вообще-то и не встречал других демонов. С другой стороны, не нужно иметь в знакомстве целую ораву демонов, чтобы понимать, что, как правило, те не предлагают помощь. Не без последствий. Азразеил шлёпнулся рядом и стал возиться с провиантом. По его горячим убеждениям перед выходом они, к горести архангела, полдня провели в поисках лучших продуктов в окрестностях. — Мы идём всего вторые сутки, а ты уже закончил все свои запасы. — Мы идём уже вторые сутки, а ты картинно продолжаешь чёртом глядеть на горизонт, — невозмутимо ответил демон, заталкивая кусок собственноручно собранного рулета в рот. — Ты молчишь — я ем. Рафаэль нахмурился и отвернулся к рокочущему вдалеке небу, но быстро опомнился и смущённо растёр ладонью напряженные складки на лбу. — Хорошо. Ты хочешь поговорить? Тогда расскажи, зачем ты предложил свою помощь? — Мне скучно! Рафаэль покачал головой и не удержался, снова свёл брови, в этот раз в недоумении: — Кто ты такой? Азразеил перестал жевать, покосился на него: — Ты не знаешь, кто я? Рафаэль снова покачал головой. Демон отложил в сторону свой ужин и отряхнул руки. — Я — Разрушитель. Тот, кто правит десятками Тёмных Легионов, повелитель лоз экстаза и великий маркиз Ада, Азразеил. Рафаэль пытался разглядеть в его голубых глазах и весёлом белом оскале какую-то подсказку, знак: — Никогда не слышал. — Ох, — Разрушитель заметно сдулся и вернул внимание рулету, — вероятно это потому, что сам занимаешь невысокую должность у себя там… сверху. Рафаэль не обратил на комментарий внимания и задумался. — Что? — потребовал демон. — Почему твои… легионы… не вызволили тебя из моих оков? — Ох, ну, видимо… были заняты… что насчёт тебя? Почему бы тебе просто не созвать свою сумасшедшую семейку и не выяснить, что препятствует Божьему плану сделать всех блаженными? Рафаэль придвинулся ближе к костру. Им не нужен был ни отдых, ни тепло, ни еда. Но люди так делали, искали комфорт в обычных вещах. Может и он бы нашёл? По крайней мере, приятное жжение в отогревающихся у огня пальцах успокаивало. Он не хотел помощи ангелов, но сейчас был рад, что не один. Еще ему нравились сны. Они напоминали время, когда времени ещё не было. Не было мыслей, не было тела. Не было ничего материального. Только бесконечное полотно, утканное звёздами. Он бы хотел вернуться туда: где нет никого, где все просто, а ошибки превращаются во что-то прекрасное. Хоть сон им не был нужен, Рафаэль в нём всё равно нуждался. К концу дня тело по инерции тяжелело, хотелось лечь спиной на траву и разглядывать полуночные небесные композиции, пока сон сам не настигнет. Казалось, он снова становится ближе к Творцу. В экспедиции ему снились звёзды, где привычная работа инженера с каждым его действием становилась более разбитой. Тела сталкивались и взрывались, но на их месте не оставалось сияющей россыпи. Пустота. Его чёрное полотно рвалось. В руках были инструменты, но он не мог зашить раны в пространстве. Чем ближе они подходили к точке назначения, тем громче кричали звёзды, пока он не проснулся от собственного крика. Когда он отдёрнулся от рук демона, растрясывающего его ото сна, то понял, что он сам трясётся. Рафаэль поглубже укутался в свою накидку и, опустив голову между поджатых коленей, стал глубоко дышать. Было глубокое раннее утро. Азразеил не спал. Он никогда не спал при нём. Не хотел или не доверял — Рафаэлю было плевать. Воздух становился более липким и Рафаэль перестал загадывать, что это дело рук ангельских. Но отчего-то было все также тяжело. — Знаешь, — услышал он вдруг сквозь долгое эхо крика в ушах, — жизнь в животном теле была отвратительной. Как ни странно, среди природы по ночам без людей бывает очень шумно. Но все-таки никакой суеты, никакого вина, но песен, кроме стрекотания насекомых, которые пытали меня хлеще, чем грешников в аду. Но, в конце концов, мне казалось всё это не так уж плохо, если есть возможность наблюдать за тем, как заходит и восходит солнце. Рафаэль поднял голову и упёрся щекой в колени, отвернувшись лицом от демона, но продолжая слушать. — Раньше мне это как-то не приходило в голову, но только здесь, на Земле, мы всё время ходим под немым, багровым морем, что раскрывает свои эмоции весьма необычными способами. Обычно не смотришь, думаешь — вроде стекляшка. А за этим навесом несётся неслышное буйное и не видно, что дальше, выше. Я никогда не бывал там, над облаками. Однако каждый раз, поднимая голову, снимал якорь от земли и самостоятельной планетой вращался где-то в вышине. Полная свобода. Возможность думать обо всем и ни о чем. Рафаэль не заметил, в какой момент повернул голову. Нащупать ли в чертах и движениях собеседника признаки привычного демонам обмана или что-то иное… впрочем, какая разница? — Так что мне стоит поблагодарить тебя за отпуск. Он почувствовал, как слегка напряглись мышцы у уголков глаз в едва заметной улыбке. Преодолев комок в горле он хрипло спросил: — Значит, демоны тоже умеют находить красоту в вещах? Всё это время Азразеил тоже старался не смотреть на пришибленного архангела — и спасибо ему за это — но вопрос, по всей видимости, застал его врасплох. Он повернулся и неприлично уставился. Рафаэль не понимал, искал ли он на его лице что-то и нашёл ли. Может быть, просто что-то понял. Всё равно стало вдруг не по себе. Наверное, он перешёл черту. Подобрав полы своих одежд, он встал на ноги и стал засыпать ещё не потухший костёр песком. Лес выглядел неестественно на фоне всего остального вокруг. Был бы похож на Эдем, если бы тот выжрал всё живое в радиусе пятисот километров. Хотя кто знает? Может так и было. Стволы деревьев росли плотно, но при этом не мешали друг другу тянуться ввысь. У самого порога в эту зеленую гущу земля была сухой. Приближаясь к лесу между ними появлялось всё меньше молчаливых пауз. Азразеил казался не к месту раззадоренным. Рафаэлю казалось, что, возможно, они оба отвлекали друг друга от неприятного шёпота, твердившего ногам бежать восвояси. Сейчас, стоя перед высокими кедрами, они вновь молчали, вслушивались в абсурдно мёртвую тишину, которую нарушали только раскаты грома. Азразеил первым сделал шаг, нацепив на себя мишуру абсолютной невозмутимости. Рука сама потянулась вслед за демоном в попытке остановить, в просьбе подождать ещё минуту. Но тому уже удалось скрыться между шумной листвой. Рафаэль поспешил следом в страхе потерять спутника. Руки некстати тянулись к волосам, спадающим по плечам. Главным образом к цветам, вплетённым в них Азразеилом. После утреннего откровения, Рафаэль не старался избегать сна, как кто-то мог бы предположить. В конце концов, это были лишь кошмары. А кошмары ему снились и до этого. Чего нельзя было сказать о демоне. На удивление, тот мог крайне умело отвлечь от гнетущих эффектов операции. Так, этим утром после очередного конфуза он отчитал его за катастрофический вид волос, рассказал, как его учили вести за ними правильный уход. Рафаэль же с обидой доказывал, что его волосы всегда находились во вполне солидном состоянии. Тогда Азразеил придвинулся ближе и стал больно распутывать узлы в волосах не пойми откуда взявшимся гребнем. Несмотря на возмущённые вопли Рафаэль наслаждался процессом. И уж точно позабыл о сне. Теперь он силился снять повторное наваждение, перебирая убранные с лица завитки. Нагнав сверх-самоуверенного демона, он всё же подхватил того за предплечье. Азразеил затормозил и Рафаэль, вымучивая из себя оправдание тяги к телесному контакту, глуповато выпалил: — Прошлой ночью ты был в моём сне. — Ох, — улыбнулся он и так и пошёл дальше, со вцепившимся в него архангелом, — то-то ты всю ночь стонал. — Я имею в виду ты не пытался меня запугать, верно? — Слушай, Кроули… — Азразеил стал заметно раздражаться, — если ты… что ты хочешь от меня услышать? У тебя красивые коленки и классная шевелюра, но я даже не подумаю притрагиваться к твоему ангельскому сознанию. Пойдёт? Рафаэль медленно разжал пальцы на чужой руке и остановился, чтобы принять решение. Азразеил прошёл ещё несколько уверенных шагов и тоже остановился, обернулся. — Что значит «запугать»? Стоит ли предостеречь? Что, если это подорвет всю их миссию? Впрочем, это всего лишь демон. Мир не обеднеет, если станет на одного демона меньше. Рафаэль не обманывал. Всего лишь недоговаривал. Демон не впервые появился в его сне. Они пробыли на ногах пять суток и каждую ночь он видел своего вражеского спутника. Это должно было быть важным предзнаменованием, ранее ему снились только звёзды. — Что тебе приснилось, Кроули? — Смерть, — задушено ответил Рафаэль и набрал в лёгкие воздух, чтобы повторить. — Твоя смерть. Азразеил усмехнулся и развязно подошёл ближе. — Смешно, — выдохнул он. — Мы ведь не можем умереть. Ох, поверь, когда ты затолкал меня в тело барана, я пытался, но всё равно возвращался туда же. Ну, разве что, освящённые предметы… В твоем сне ведь не было ничего такого? — Не думаю, что во всём этом есть хоть капля святости. Азразеил свёл брови и совсем невесело продолжал усмехаться, скрестил руки и потоптался вокруг места, где стоял. — Знаешь что? Я, наверное, пойду, — заключил он. В этот раз Рафаэль успел его остановить, отчаянно впился в плечо и жарко прошипел: — Ты не можешь! Это важно. Азразеил перехватил запястье Рафаэля и отодрал от себя с рыком «Ещё как могу!», подобно рассвирепелому животному зашагал по направлению к выходу из леса, но далеко уйти не смог. Рафаэль почувствовал, как у демона перехватило дыхание, когда запрыгнул ему на спину, роняя к размытой дождём земле. — Послушай, демон, ты играешь во всём этом важную роль! — Нет, ты послушай, ангел! — громко передразнил его Азразеил, перекатываясь на спину и придавливая Рафаэля своими телесами. — Я не собираюсь играть в Её игры! И тебе не советую! Рафаэль поверить не мог, что снова катается по земле с этим… неотёсанным болваном. Он обхватил его за шею и стал душить. — Да что ты ко мне привязался! — пробулькал демон через пережатое горло и вгрызся зубами в руку архангела. — Ты обещал помочь! — Ничего я не обещал! — заскандалил Азразеил, оглушенный раскатом грома. От злости Рафаэль словно попал на качель: земля зарокотала и затряслась. От таких эмоций стало дурно и душно. Стоило посмотреть в голубые глаза этого жалкого, трусливого, адского отродья, он был уверен, что его гнев праведный. Он потянул демона за волосы, а тот с истошным рыком схватил в ответ. На фоне собственного вопля и шума в ушах Рафаэль различил скрипучий вой. Далёкое предчувствие чего-то, напоминающего рассудок, кольнуло в спину. Он хотел предупредить демона, но не мог потушить гнев, жгущий ему щёки. Они продолжали колотить друг друга локтями и костяшками по мягким местам и едва распутались, когда земля под ними стала раскрывать бездонную пасть. Рафаэль от испуга выпустил пару крыльев, от которых, к его стыду, полетел во все стороны пух. Но его смущение ни в какой расчет не шло с диким рыком, перешедшим в визг господина-маркиза-подземного-мира. В визг, усохший при виде существа, что был по росту под стать кедрам, окружающим их. Рафаэль поспешно сложил и скрыл крылья, будучи почти уверенным, что их никто не заметил. Пух всё ещё медленно опускался на сырую землю, в которой больше не было никакой расщелины. Словно той и не существовало вовсе. Как и его праведного гнева. Неловко разгоняя вокруг себя белые клочки, он больше не испытывал никаких гадких чувств к демону. Он смотрел на гиганта, который, видимо, и был причиной всех бед, но продолжал поглядывать на Азразеила, пытаясь вернуть эмоции. Азразеил прочистил горло и, нацепив солидный тон, произнес: — Мы уже уходим. — Нет. Голос существа был таким, каким Рафаэль себе и представлял. Если бы лес мог говорить, то звучал бы именно так. Где-то в глубине зарослей закричали вороны. Хотя те, скорей всего, взлетели с опушек деревьев прямо над ними. Рафаэль задрал голову и не увидел неба. Ветки бесконечной воронкой поднимались в пустоту. Закружилась голова и он посмотрел на демона. Скорей показать в своем взгляде мольбу, нежели увидеть его реакцию. Азразеил суетился и старался ни на кого долго не смотреть. — Ангел, бери меня за руку и идём на выход. Безымянный титан даже головы не повернул в его сторону: — Меня не интересует грязь под когтями Сатаны… Я удивлен, — существо обратилось к Рафаэлю. — Не думал, что кто-то настолько могущественный оставит в живых блохастую шавку подобно этой, тем паче станет потакать её тявканью. Рафаэль тяжело сглотнул. — Кто ты? — Ваш конец, — тихо улыбнулся титан. Азразеил закатал рукава (у Азразеила не было рукавов). — Что ты сказал? Да мне даже сил не придется прилагать, чтобы стереть твоё поросшее мхом рыло с лица Земли. — И ты называешь себя диким зверем природы? Отчего-то повелитель леса обращался к Рафаэлю гораздо снисходительнее (насколько снисходительно могла звучать угроза), нежели к Азразеилу. Как он его узнал? — Ты грязный предатель, — продолжал он свою громогласную тираду, посвящённую демону, — и все внизу будут рады найти еще одну причину порвать тебя в клочья. Ай-яй, якшаться с врагом! Но, увы, никто даже не вспомнит о таком ничтожестве, когда я вспорю твое толстое брюхо и пущу на корм птицам. Азразеил пытался скрыть то, что испытывал на самом деле, но от Рафаэля не скрылось то, как тот заметно побелел. Он предложил ему помощь, но, в конечном счёте, во всем этом непостижимом плане был простым пушечным мясом. Рафаэль взмахнул рукой и одно за одним деревья стали падать в сторону невероятно грубого лесного существа. От неожиданности тот в защитной позе поднял конечности, которые стала раздирать кора и острые ветки, пока не задавили под своим величием. Не самый гуманный способ, к которому мог бы прибегнуть Архангел, но он очень не любил, когда стращат насилием, а в ушах снова грохотали барабаны. Азразеил задорно, с удивлением захохотал и хлопнул его по плечу. Рафаэль испуганно вздрогнул. — Кончай с ним. В животе свернулся комок. Кончать? Остановить, чтобы избежать большей жестокости, но убить? Уничтожить? Стереть чьё-то целое существование? Рафаэль отшатнулся прочь от Азразеила. Что ангелы, что демоны. Все следуют одинаковым принципам. Сплошные соревнования, битвы, войны. Ради чего? Улыбка сошла с лица его спутника и он сдержанно, но напряжённо попытался до него донести: — Кроули, если мы его отпустим — нам конец. В руке копье. Как ему поступить? Под заговорческий аккомпанемент Азразеила Рафаэль смотрел на кедровую груду, похоронившую под собой титана. Обвиняемый ждал и следил со своей платформы, какое же решение будет принято. Каково последнее слово судьи? Он видел его глаза и неприятную улыбку. Она выплевывает фразу на древнем языке. Рафаэль не владеет им, никогда не слышал даже ничего подобного, но слова проклятий на всех языках звучат одинаково. Рафаэль зажмуривает глаза и тучи рассеиваются.***
— Почему вы сразу не переместились в нужное место? Мерзавец восхищался своими лично-сконструированными техниками допроса. Обожал присваивать чужие труды в свою копилку заслуг, выдавая их за собственное мастерство. Меня же наизнанку выворачивает, когда он так делает. Перебивает. Не просто перебивает, а задаёт неуместные вопросы. Чтоб тебя, это не то, что ты должен был спросить первым делом! С другой стороны, это всего лишь его работа. Он хотя бы с ней справляется. — Прошу прощения? — Почему ни ты, ни он не использовали свои силы? В груди потяжелело, словно внутри угасал задушенный крик. Я сглотнул. После такого выпада он даже не поднимает глаз. Дайте мне бумажку, чтобы чиркать метку каждый раз, когда плут использует один из своих поганых приёмов. Посмотрим, как быстро лист почернеет от графита карандаша. Или токсичности. Я глазами прожигаю дыру в его лбу. Не чтобы уничтожить, нет. Такой исход был предусмотрен заранее и эти стены с жужжащими светильниками выстроены так, чтобы удерживать самых опасных существ этой и других вселенных. Потому лишь символически сверлю его с мыслью, что происходит в этой голове? Каков их план и чего они все пытаются добиться? Бериал всё-таки поднимает голову. Мое молчание тянется слишком долго и он надавливает напускным равнодушием, побуждая жертву растеряться и мямлить. — Я не хотел привлекать внимания. Это правда. Последнее, чего мне тогда хотелось, это столкнуться с сородичами. Иначе бы точно пришлось вернуться, а это значило проверки и нотации от старших и возвращение к ненавистной рутине, в то время как все вокруг бы искоса поглядывали. Хотя, по правде говоря, никогда не терзался мыслью, что бы подумали ангелы. Что меня волновало сейчас, так это поведение своего дознавателя. — Хм, — Бериал словно читал всё, что было на моём лице, и затем молча делал аккуратные заметки о своих находках в бумагах. — Не интересно, что произошло дальше? С Азразеилом? — Ох, у нас сохранилась вся необходимая документация, — безынтересно бросил он, щёлкнул пальцами и в руках появилась ещё одна скреплённая стопка. — Привычная процедура потери сосуда. — Он страдал двенадцать дней! Тот самый задушенный крик, оказалось, совсем не угасал. Наоборот, нарастал как снежный шар, пока мне насильно не пришлось заткнуть рот. Хотелось выбить зубы. Себе, Бериалу, всему Совету — не важно. От злости закладывало уши, дрожали пальцы и, кажется, губы. Все это неправильно и должно кончиться. — Да, на теле нашли ожоги ангельского исцеления. Твои, по всей видимости. Еще по молодости и незнанию решил таким образом помочь? — Он демон. Ужас, каков позор. Я бы сам себе не поверил. Бериал тоже засмеялся: — Пора бы уже сбросить всю эту вуаль прилежного ангелочка, не считаешь? Я пресекаю желание рвать волосы на макушке и проверяю время на ручных часах. Так и не идет. Всевышняя, а ведь они только начали! — Значит, именно тогда к тебе пришло осознание того, что грядет? — Что? Бериал не удосуживается уточнить. Что он имеет ввиду? Связь между мной и Азразеилом? Следующая встреча? Конец света? Ну да, очевидно, конец света. Но в стрессовых ситуациях тяжело думать. А сейчас я испытывал стресс как никогда раньше. Заставили сидеть в эфирно-металлической коробке и гонять байки из прошлого, пока снаружи всё, что дорого, рушится от моей же некомпетентности. Спокойно. — Нет, — нервно выпаливаю и тру глаза. В то время я вообще ни о чём не мог догадываться. В личном представлении всего, что окружало, не складывались кусочки мозаики. Теперь внутри парила мысль, что если бы я просто вернулся? Думаю, тогда бы всё было в порядке, но верится с трудом. Азразеил бы меня бесцеремонностью из-под земли достал, уверяю. Под столом я больно впиваюсь ногтями в подушечки пальцев и так сохраняю самообладание. Потом снова давлю на глаза, отчего появляются радужные разводы. Соберись. Сны. Вот, о чем он спрашивал. Пророческие видения в кошмарах. — Нет, я не… я и подумать не мог, что это что-то настолько важное. То есть, всё важно. Это же касалось целого человечества. Но ведь это были всего лишь сны, верно? Всем снятся сны. — Смертным снятся сны. Ты не смертен. Проклятье, ты совсем одичал, брат. Спрашивают, не нужна ли мне пауза. Ещё как нужна. Во мне всё исчезло. Не осталось ничего, кроме хрупких воспоминаний. Быть может, скоро исчезнут и они. Требую продолжить, с жаждой со всем покончить.