Магазин сладостей

— Деньги, — спокойно говорит Брайан, протягивая руку к лежащему на кровати мужчине, в то время как другой рукой он стирает салфеткой плевок с собственного лица. — Это все же унизительно, нет? — отвечает собеседник, протягивая Брайану заранее оговорённую сумму. — «Это все» — это что именно? — А ты не понимаешь? — Если бы понимал, не спрашивал бы. — Послушай, — старший и более мужественный мужчина заправляет прядь чёрных волос Брайану за ухо, — почему ты этим вообще занимаешься? — Этим? — Молко подходит столу, стоящему напротив кровати и смотрит на себя в зеркало. немного растрёпанный и взъерошенный, но от этого не менее очаровательный. он улыбается себе. — Проституцией, — выдыхает собеседник. — Потому, — юноша улыбнулся, когда его любовник наконец смог сказать «запретное слово», которое обычно заменяли оскорблениями или местоимениями вместо того, чтобы называть вещи своими именами, — что мне нравится заниматься сексом. и я не считаю это чем-то стыдным или сакральным. я даже считаю это, — брюнет достаёт пачку сигарет, извлекает одну, зажимает между пухлыми губами, ощущает подслащённый фильтр, чиркает спичкой, поджигает сигарету и делает первую затяжку. она редко приносит кайф, похоже скорее на затягивание каким-то чересчур грязным воздухом, но Молко знает, что следующие принесут уже настоящее наслаждение, — в неком отношении благородным. если у людей будет возможность купить проститутку, они с меньшей вероятностью пойдут на изнасилование. более того, если бы я знал, что кто-то готов сделать подобного рода шаг, я бы с удовольствием отдался бы ему. абсолютно бесплатно. — Прекрати, — собеседник рухнул на кровать и уставился в потолок. — сейчас ты молод и просто чертовски очарователен. но пройдет совсем немного времени и ты поймёшь, во что погрузился. и тебя начнёт тошнить от самого себя. ты не первый мальчик, который со всем этим сталкивается. — И во что же я погружаюсь? — Брайан, я никогда в жизни не поверю, что тебя не воротит от себя, когда ты стираешь мои плевки с лица или имеешь дело с другими извращенцами, которые делают с тобой черт знает что. это же банально унизительно. — Знаешь, в чем твоя проблема? — произносит юноша, залезая на стол. — что тебе нравится думать, что ты лучше меня, что ты человек другого сорта. но, дорогуша, — Брайан делает затяжку и чувствует легкий дурман от сигарет, — ты не можешь унизить меня, потому что ничего из того, что делается по добровольному согласию не может быть унижением. потому что секс это не унижение, а то, чем я занимаюсь настолько чертовски хорошо, что ты торчишь здесь со мной уже час вместо того, что бы ехать к семье или друзьям. — В таком случае, я, пожалуй, пойду к ним. ибо ты мне противен. собеседник Брайана встаёт и покидает комнату. Молко слышит шаги, скрип двери и едва различимое «мудак» в свой адрес. они оба знают, что прав Брайан. он действительно занимался проституцией из любви к сексу и никогда не чувствовал себя ни униженным, ни оскорбленным. он не видел в этом грязи. каждый раз, когда к нему приходил очередной мужчина, Брайан настаивал на контрацепции и осознанности в действиях. он учил своих любовников, которые, скорее всего, черпали свои знания о сексе из гей-порно или фантазий, где бы с рывка входили в женоподобного юношу, а он бы сначала вскрикивал, а потом стонал от наслаждения, когда задевали его простату. но реальность не имела ничего общего с порно, потому что грубый секс — это анальные трещины и недержания. это боль, которая пронзает тело так, что мужчины, пережившие подобный опыт, не могут этого забыть ни-ког-да. и это совершенно не те обстоятельства, в которых можно было бы махнуть рукой. и Брайан знал это и пытался донести до каждого, кто был готов заплатить за пару часов его общества. по счастью Молко никогда не имел проблем ни с деньгами, ни с умением отстаивать свои границы. случалось и такое, что он уходил, когда его полностью раздевали. потому что он знал, что отсутсвие желания — это абсолютная норма. никто и никогда не хочет секса все время. точно также, как мы можем думать, что хотим слопать чего-нибудь, а потом пожимаем плечами и закрываем холодильник и ничего оттуда не берём, ибо желание ложное. и это не были ни ложью, ни обманом, ибо деньги Брайан получал после секса. — что это? — Брайан в изумлении разжимает кулак, в который ему вложили деньги. — чтобы ты знал, что между нами все честно, куколка, — выдыхает перевозбужденный мужчина лет сорока с небольшим пузиком и большой залысиной. — прекрати. ты же в ресторане платишь после того, как съел все, а не до трапезы. — хорошо, — отвечает любовник и снова жадно целует проститутку. «Теперь все действительно честно»,— улыбается про себя Брайан. он встаёт со стола и заправляет кровать. сначала убирает одеяло и подушки, затем натягивает простынь и собирает обертки из-под презервативов и использованные резинки. — я не для того купил тебя, чтобы сейчас с этим морочиться, — с гневом произносит один из первых клиентов Брайана. ему ещё тяжело говорить о границах и безопасности, тяжело отсеивать грубых и недалеких мужчин, хоть он и говорит о правилах игры заранее. — Ты не покупал меня, — отвечает Брайан, открывая упаковку, — ты купил секс со мной. — И в чем же разница? — оскаливается мужчина. — В том, что я проститутка, а не вещь, — любовник ударяет Брайана по кисти, и из той вылетает небольшая упаковка. — У меня аллергия на латекс, — абсолютно неубедительно лжёт мужчина. — Этот полиуретановый, — спокойно отвечает уже привыкший к подобной отмазке юноша и надевает презерватив на головку члена, после чего выпускает воздух и раскатывает резинку на две трети длины. она оказывается немного короче нужного — полиуретановые презервативы в основном производятся в азиатских старинах, где члены короче европейских, но Брайана это ничуть не смущает, потому что главный параметр не длина, а диаметр. — «Ты что не любишь меня»? — спрашивает сам себя Брайан, направляясь к мусорке, которая стоит на кухне под раковиной, — «Ты же несерьезно? отвлекаться на это так глупо», «У нас же все серьезно, мы друг друга так давно знаем», — Брайан продолжает перечислять отмазки своих клиентов и мужчин, — А если все серьезно, то почему мое желание защититься для тебе не серьезно? — риторически спрашивает он и выбрасывает мусор в корзину. Брайан стоит на коленках и ощущает тёплую струю на своем лице. этот мужчина не хотел секса, не хотел даже и самого Брайана толком. он просто хотел воплотить то желание, которое сочли бы извращенным и неадекватным, за которое его бы точно послали все нормальные люди. а Брайан согласился и взял за это куда меньше денег, нежели взял бы за секс. он считал нечестным обдирать клиентов за то, что они просто хотят того, что не принято считать нормальным. пожалуй, всем жилось бы куда проще, если бы люди с таким усердием не осуждали, а защищали. это бы упростило жизнь и тому, кто сейчас воплощал свою давнюю фантазию. если бы он мог защитить свое право на то, чтобы чего-то хотеть и не стыдиться этого, он мог бы получать куда больше радости от секса и сохранил бы немного денег. Две вещи злили Брайана больше всего: глупость и неполноценность. к нему по началу часто приходили желающие утвердиться за его счёт, но у них ничего не выходило. юноша либо отказывал им, либо у тех не хватало фантазии. Брайан и сам не мог придумать практики, которая бы его унизила. он с легкостью вставал в позы, в которых насиловали; не стеснялся взглядов или собственных обнаженных фотографий; любил, когда его партнеры брали в руки ремень или плеть. просто потому, что секс был самым любимым его занятием. он был одержим и не мог отказать себе ни в чем — как обезумевший ребёнок в магазине сладостей хватает конфеты, торты и батончики, Брайан практиковал абсолютно все в сексе и оставался в выигрыше: сладостей можно купить столько, сколько есть денег у родителей, а Брайан трахался до тех пор, пока не падал без сил. к тому же, это приносило немало денег. мало кто любил это так, как любил он. но Брайан любил не только процесс, но и каждого из своих клиентов. он и сам не знал, как это происходило, но стоило только оказаться в кровати (или в каком-то другом месте), как Брайана окутывал приступ любви. и эта любовь душила его до тех пор, пока он не кончал. — Сколько мне нужно заплатить, чтобы ты ушёл из этого бизнеса? — У меня нет проблем с деньгами, — сказал Брайан, натягивая на себя штаны, — или я так плохо выгляжу? — Выглядишь ты волшебно, — улыбнулся собеседник, — как и всегда. — Тогда в чем вопрос? — Я не хочу, чтобы ты этим занимался. я хочу, чтобы ты стал моим. — Я не вещь, — отрезал юноша. — Я хочу, чтобы только я мог обладать тобой. понимаешь? — Послушай, — Брайан садится на кровать, — ты видимо что-то путаешь. ты не можешь обладать мной, потому что между мной и тобой исключительно секс. секс, а не брак или обещания. ты можешь сколько угодно трахать меня, но это лишь про наши гениталии. — Да ну? — фыркает собеседник. — Знаешь, люди часто говорят: «смотри, как я его нагнул» или «поимел тут одного идиота». они отождествляют секс с победой, с актом господства. но это не так. если ты занимаешься сексом с кем-то, это потому что вы этого оба хотите, а не потому что ты крутой победитель. и не нужно думать, что это ставит тебя выше кого-то. секс это не унижение. это любовь. — Проститутка говорящая о любви? — Поверь, в этом отношении я смыслю явно больше твоего. и в этом Брайан был действительно прав. он знал, что любить можно многих, потому что тот факт, что вы любите своих родителей не отменяет того, что вы любите свою училку из младшей школы, которая заменяла вам мамочку. любви в его жизни было много и вся она была разной, ни на что не похожей: от любви к сексу и клиентам до любви, которая вдохновляла его и подпитывала, давал сил и энергии. любви, которая гладила его по волосам и нежно прижимала к себе, которая не задавала лишних вопросов и не ревновала. эти чувства не имели ничего общего с тем, что Брайан испытывал раньше. они были больше, шире и глубже. и пусть он думал, что любил каждого своего любовника, он знал, что есть один, который и был самым родным человеком на свете. — Я люблю тебя. — Я знаю, Брайан. — Нет, ты не понял. я люблю тебя… так сильно, что ради этого чувства я готов что-то делать, а не просто отдаваться ему и играться, пока оно не иссякнет. так я люблю тебя. Брайан широко улыбается и открывает окно, чтобы вдохнуть не особо свежий, но тем не менее сладковатый весенний воздух. он садится на оконную раму и принимается наблюдать за прохожими. они бегут, ругаются, торопятся, нервничают. и только один из них идёт медленно и нерасторопно. он одет в серое пальто практически до щиколоток и малиновый шарф. походка у него плавная, будто бы он не идёт, а парит. мужчина идёт по аллее из ещё лысых деревьев, которые совсем скоро проснутся ото сна. и этот мужчина до того очарователен в этой атмосфере грядущего пробуждения, что невозможно не обратить на него внимания. подойдя ближе, он поднимает голову и смотрит в окно второго этажа. — Здравствуй, Дэвид, — одними губами произносит Брайан.