Geborgenheit

- В Германии составили хит-парад самых красивых слов, - сказал Джон, проглядывая новости. День был приятный, ленивый, сентябрьский – с утра, вроде, светило солнце, но к полудню разошёлся мелкий косой дождь. Он барабанил по навесу кафе и успокаивал, привносил ощущение уюта в квартиру на Бейкер-стрит. – На первом месте слово «пожитки». - Вообще-то, не совсем «пожитки», - отозвался Шерлок, лёжа на диване с закрытыми глазами. Джон до этого момента думал, что тот его и не слушает вовсе. – Оно переводится несколько иначе, много оттенков смысла. - А на втором месте… - Джон постарался прочесть, но Шерлок только раздражённо нахмурился. – В общем, забота, - немного обиженно вздохнул Джон. В школе он изучал французский, но это не мешало ему считать, что любой язык, написанный латиницей, среднестатистический англичанин вполне способен прочесть. - Тоже не совсем «забота»… - странным голосом ответил Шерлок и вдруг открыл глаза и посмотрел на Джона – взглядом таким же странным, как и его тон. – Не совсем. Не только. - Ммм, - протянул Джон и углубился в новости. А Шерлок всё смотрел на него взглядом, который Джон не замечал, и думал под шум дождя, стук клавиш, вдыхая запах зелёного чая в кружке Джона, геля для душа (или шампуня? Нет, геля для душа) Джона... Видимо, Шерлок засыпал, потому что образы и мысли в его сознании стали путаться, сливаться, меняться местами, восприниматься странно остро и эмоционально, и многозначное слово «забота» внезапно слилось с сидящим перед ним Джоном – и ярко вспыхнуло табличкой «Полное совпадение». В одной точке и в единый миг слилось всё: эмоции, воспоминания, отношения, бесконечные диалоги, ощущения… Всё, что бережно (Он сказал «бережно»?) хранилось в папке под именем Джон Уотсон – с «Geborgenheit». Забота во всех её проявлениях. Забота сильного: Джон, стреляющий в человека, с которым Шерлок не может справиться, Джон, кидающийся ему на помощь с отчаянным стальным блеском в глазах, способный, не дрогнув, убить, покалечить, заставить исчезнуть любого, кто хотя бы на секунду решит подвергнуть жизнь Шерлока опасности. Не думая о себе, не вычисляя варианты. Готовый просто шагнуть в пропасть, если это поможет Шерлоку, если это спасёт его, если это даст ему время на размышление. Это и отказ Джона в первый же вечер получать деньги от Майкрофта. Сначала Шерлок не оценил это, но потом понял: дело не в деньгах. Джон уже тогда защищал его, заботился о нём, встал на защиту его интересов, выступив против его брата. Многие ли могли выступить против его брата? Джон смог. Потому что эта удивительная сила уже тогда стояла за его плечами. Сила уверенности в том, что он поступает правильно, вставая на его сторону. Ледяная нерушимая стена, защищающая Шерлока Холмса от любого проявления агрессии, силы, направленной на него угрозы. Забота равного: мягкий приземлённый юмор Джона, когда они находились в ситуациях, из которых не было выхода, умение импровизировать, умение играть в команде – словно врождённое. Многие ли просто понимали его? Фактически никто. Тот, кто понимал его, обычно не принимал. Старался исправить, старался оттолкнуть – и Шерлок не знал, кто хуже. Но Джон понимал его и принимал – с самого начала. Он защищал его от его собственного характера, он позволял ему быть собой и при этом быть принятым, быть своим другом, не обращал внимание (почти не обращал, хорошо) на резкие замечания, просто продолжал спокойно гнуть свою линию. Он влиял на Шерлока, не мог не влиять, потому что смог сделать это – пройти за некий невидимый барьер… И остаться там, поддерживая, заботясь, всегда давая понять, что у Шерлока есть друг, который не только может быть полезен в мелочах, но на которого можно положиться и в сложной ситуации. И ещё… И ещё это шаги за спиной, когда они гонятся за кем-то, шаги, которые всегда будут рядом, это человек, на которого можно не оборачиваться, который будет там, если Шерлок говорит с ним, если он нужен Шерлоку. Да, Шерлок использовал его. Чаще всех людей мира. В качестве… Всех людей мира? Забота слабого… «Возьмите мой телефон… Шерлок, кофе будешь? Я купил яблоки. Подними ноги, мне нужно пропылесосить ковёр. Ты в порядке? Ты хорошо себя чувствуешь? Мне нужно, чтобы ты поел. Нет, никаких сигарет! Ни сегодня – никогда!» Мягкий машинальный жест – Джон, задумавшись, проводит рукой по его волосам, когда думает, что Шерлок заснул за просмотром фильма. Джон за плитой – такой смешной, такой домашний. Джон, ворчащий на него, раскладывающий его книги по алфавиту (зачем?), Джон, читающий ему новости с утра, строчащий что-то в блог с забавной довольной улыбкой. Джон, который пришёл в эту квартиру, сел в кресло и поправил подушку таким… Понятным хозяйским жестом, что какой-то странный импульс сразу пробежал по телу Шерлока. Предчувствие заботы. Предчувствие домашнего очага. Домашнего очага? Да. Квартирка на Бейкер-стрит стала до боли, до боли уютной сейчас, когда Джон сидел за ноутбуком, прихлёбывая чай, иногда читая новости одними губами, чему-то улыбаясь, абсолютно увлечённый чтением. Запахи еды – в его прошлых квартирах даже не было кухни, как таковой. Если прислушаться ночью, можно было услышать мерное дыхание и лёгкое похрапывание, иногда скрип кровати, когда Джон во сне переворачивался на бок. Заспанный Джон с утра, зевая, входит в гостиную, видит Шерлока – и сонно УЛЫБАЕТСЯ ему… Эту улыбку не подделать, она машинальная, Джон просто рад видеть его, Шерлоку ещё никогда не радовались просто так, да ещё и с утра, толком не проснувшись. И это тоже – забота. Это глубокая внутренняя тёплая забота, забота так близко к сердцу, которое у Шерлока есть, которое у Шерлока бьётся, которое правда реагирует на это тепло, словно хладнокровная ящерица, пригревшаяся на солнце и ставшая тёплой, живой, юркой… И внезапно теплокровной. Необратимо теплокровной. Такая разная забота… Такая разная, но она сливается всей своей многозначностью в сидящем рядом Джоне Уотсоне, и у Шерлока внезапно все эмоции также сливаются в один безудержно яркий – слепящий, обжигающий, слишком большой для того, чтобы его выдержать – шар, который, когда Шерлок открывает рот, чтобы сказать Джону, как… Как… Он не может выговорить ни слова, потому что не знает, что ему сказать, все слова будут не теми. «Я понял, что ты для меня?» «Я ценю тебя?» «Ты незаменим?» Нет. НЕТ! Всё не то! Всё не то… - Джон… - хрипло говорит Шерлок. - М? – поворачивается Джон с улыбкой – и улыбка тут же исчезает. – Шерлок, с тобой всё в порядке? Что случилось? - Я… - пытается сказать Шерлок. - Что? Плохо себя чувствуешь? Что? – привстаёт Джон. - Я тоже. - Что? – останавливается Джон в недоумении. - Я тоже, - с трудом выговаривает Шерлок и улыбается странной болезненной, но в то же время торжествующей улыбкой. – Я тоже. Он, наконец-то, нашёл единственно правильные слова. В ответ на всё, что делает для него Джон, чем является для него Джон – в ответ на всю заботу, всю любовь, всего себя, которого Джон стирает о его жизнь, отдаёт, не оглядываясь, не рассуждая, верно это или нет, зная, что это правильно… «Я тоже, Джон. Я тоже». Хотя он так и не может объяснить, что, почему, отчего эти слова – самые верные, самые настоящие. Джон смотрит на него некоторое время, потом вздыхает, бормочет что-то себе под нос и садится обратно за ноутбук. - Ты знал, что у кузнечика уши на ногах? – через некоторое время изумлённо говорит Джон. Но Шерлок уже спит. Во сне он чувствует, как Джон заботливо накрывает его пледом – и даже почти видит долгий ласковый взгляд с глубоко спрятанной улыбкой, каким смотрит на него только Джон. Почти ощутимый взгляд. Взгляд, который хочется удержать. Взгляд единственного человека, который на самом деле заботится о нём во всей многозначности слова «Geborgenheit”.