Песнь гор

В своем мрачном обиталище, в башне Цвиретского замка, Амран ждал, когда придет Хализа, чтобы скрасить его одиночество, насколько возможно. Не так давно за дверями протопали шаги охранников, из чего пленник заключил, что настал вечер. Скоро можно было ждать его любезную хозяйку. И она пришла. Сегодня ее лицо под простым серым покрывалом выглядело печальным. Сев напротив царевича на его постель, она пытливо заглянула ему в глаза: - Скажи мне, Амран, если уж ты считаешь меня другом... Что ты почувствовал бы, если бы царица Леона изменила тебе? Не задумываясь ни на миг, Амран гневно взглянул на колдунью: - Такого не будет! Мы любим друг друга. Она обещала сделаться моей женой. Губы Хализы изогнула горькая усмешка. - А вот я тебе скажу, что твоя царица уже вышла замуж за сварожского князя! Амран встряхнул головой, не принимая ее слов. - Никогда я в это не поверю! В ответ Хализа ловким движением рук извлекла откуда-то хрустальный шар, поставила его перед пленником: - Тогда погляди сам, пусть видящий камень покажет тебе правду! Амран взглянул в прозрачный хрусталь. Там стали двигаться фигуры, сперва смутные, затем проявляющиеся все яснее. Он радостно вскрикнул, увидев Леону... но она, в свадебном царском одеянии, стояла у алтаря Адгилис-Дида, об руку с князем Ярославом, в окружении ликующей свиты. Хрустальный шар не пропускал звуков, но Амран и так видел, что происходит. Верховный жрец венчал на царство нового царя. Амран яростно вскочил на ноги, лицо его исказилось бешеным гневом. Не помня себя, он схватил хрустальный шар и швырнул его о стену, так что осколки брызнули во все стороны. - Ты лжешь, проклятая колдунья! Лжешь, вместе со своим Мхитаром! Все ваши видения - сплошная ложь! Я не знаю, что происходит сейчас, и что по вашей вине приходится терпеть Леоне. Но твердо верю, что по своей воле она не предаст нашу любовь! Хализа отшатнулась прочь, с преувеличенным страхом, при виде яростного лица пленника, его судорожно сжатых кулаков. - Вот как ты меня благодаришь, благородный царевич! Ну давай, накажи "проклятую колдунью" за то, что она имела глупость исцелить тебя от ран, за то, что скрашивала твое одиночество! Разбей и мою голову, как этот хрустальный щар! Опомнившись, Амран провел рукой по лицу, и бессильно опустил руки. Он яснее, чем когда-либо прежде, почувствовал свое бесправие в плену у колдуна. Где-то далеко царица Леона жила и боролась, готовилась дать отпор Мхитару. А он ничем не мог помочь ей. - Ступай, Хализа. Я не могу сейчас говорить с тобой... И колдунья пошла к своему учителю, сообщить, что пленник не поддается ее усилиям. Не так-то просто было заставить его изменить царице, любимой им с детства! Мхитар в последнее время редко бывал в Цвирети, он то и дело исчезал куда-то, много советовался со своими родственниками-каджи и с другими существами, неизвестными даже Хализе. Когда же князь-колдун был дома, он чаще всего закрывался в своих покоях один, проводил там опыты, о которых не сообщал никому. Он замыслил нечто важное, чтобы покорить карсадарийскую царицу. Однако жизнь показала, что не все на свете подвластно Мхитару. Однажды утром яростный мысленный голос хлестнул его, словно удар кнута: - Мхитар! Ты погубил Кайсара и Рианет! Князь-колдун выбежал во двор. За ним поспешили и его воины, хоть и не подозревали, что случилось. На мощеный каменными плитами двор спустился на своем раши Чонгар. Он был исполнен ярости. Еще никогда Мхитар не видел таким обыкновенно легкомысленного, беззаботного каджи. - Кайсара и Рианет убили люди! - закричал он, с ненавистью взглянув в лицо Мхитару. - Они погибли из-за тебя, выполняя твою просьбу! Ты втянул их в дела людей! Лицо князя-колдуна осталось холодным, не выражая ни сожаления, ни гнева. - Я расшевелил каджи, нашел способ, как им одолеть людей. При этом я предупреждал, что борьба будет долгой и трудной. Чего вы ждали? Что война - это только доля в выигрыше? Они сами виноваты, оказавшись слишком беспечны. Не веря своим ушам, Чонгар с ненавистью вскрикнул: - Ты, подлый полукровка, используешь нашу родню в своих целях! Ты принес Кайсара и Рианет в жертву своему честолюбию! Он поднял руки, и огромная воздушная волна, все набирая силу, ударила Мхитара и несколько стоявших за ним воинов. Князя-колдуна швырнуло о стену замка, как тряпичную куклу. Но, падая, Мхитар успел еще вскинуть руку, и с его пальцев сорвались синие ветвистые молнии. Они ударили Чонгара, пронизали насквозь, и каджи упал замертво, в ста шагах от Мхитара. Воины-змееносцы, видевшие поединок колдунов, смотрели растерянно и не трогались с места, не двигались и не знали, что предпринять. Спустя несколько минут один из безжизненных людей, лежавших у стены, внезапно пошевелился и встал на ноги. Это был Мхитар. Он выпрямился и повел плечами, проверяя, легко ли двигаться. Увидев на себе изорванную, покрытую пылью одежду, провел рукой, приводя ее в порядок. Затем подошел к телу Чонгара. - Мне жаль, но ты сам вынудил меня. Хорошо еще, что не так-то просто меня убить. Правда, ты заставил меня потратить одну из жизней. Еще одну я доверил Хализе... В тот же вечер он послал ученицу к пленнику. - Все, Хализа: мне надоело смотреть, как ты обхаживаешь Амрана. Он не очень-то поддается твоим уловкам. Сегодня ты дашь ему приворотное зелье. А когда он будет с тобой, применишь подчиняющие чары. Пусть он забудет Леону! Пусть он любит тебя и служит мне! Хализа не посмела перечить учителю и кивнула, низко склонив голову. Тем же вечером она сама принесла царевичу Амрану ужин. После того, что поведала ему о царице, они все-таки помирились, хоть и не сразу. Карсадарийский витязь не очень винил девушку, считая, что во всем виноват Мхитар. Сама же Хализа вызывала у него сложную смесь благодарности, из которой выросла дружеская симпатия, и сочувствия. Он считал ее жертвой коварного колдуна, и надеялся, что сможет ей помочь. Улыбнувшись девушке, пригласил ее сесть рядом. - Поужинай со мной. У нас говорят: самый лучший обед вдвое вкусней, когда разделяешь его с другом. Хализа вместе с ним ела баранье жаркое, пирог с олениной, орехи и ягоды. Пустая посуда и остатки трапезы просто исчезали по указанию рук колдуньи. Напоследок девушка поставила вино в фаянсовом кувшине и два серебряных кубка. - Выпей этого пятидесятилетнего вина. Оно сладкое и крепкое, как нектар Богов, - проговорила Хализа с придыханием. Вдохнув сладкий аромат вина, Амран налил кубок своей сотрапезнице, а сам поднес к губам чашу, до краев полную густо-алого напитка. Он хотел сперва поднять тост за царицу Леону, но, поглядев на Хализу, сказал по-другому: - Пью за твою дружбу, моя заботливая хозяюшка! Но он не успел сделать даже одного глотка. Хализа подняла обе ладони, и кубок вылетел из рук Амрана, расплескав по полу драгоценное вино. Девушка была бледна как смерть, однако твердо выдержала непонимающий взор царевича. - Я не могу дать тебе приворотное зелье, Амран! Никогда, ни за что! Учитель велел опоить тебя, чтобы ты достался мне и служил ему. Но я не могу... Но она не успела договорить. Что-то вспыхнуло, и в помещении оказался Мхитар. Его гневное лицо не предвещало добра Амрану с Хализой. - Значит, вот как! Моя ученица предала меня! Хализа, как же ты не подумала, что я узнаю обо всем, что здесь происходит? Амран отстранил девушку и заступил дорогу колдуну. - Хализа не виновата! Я все понял и сам разлил вино... Но Мхитар произнес несколько слов на языке каджи, и висевшие на стене цепи, как живые, метнулись и обвили руки и ноги Амрана. Его швырнуло на пол. Следующим заклятьем князь-колдун заставил Хализу замереть неподвижно, будто каменная. Переводя взор с одного на другую, Мхитар злорадно усмехнулся: - Я еще могу понять тебя, царевич: ты не знаешь, откуда тебе знать, на что мы можем быть способны? Что ж, тебе полезно посидеть некоторое время в цепях, задуматься о своем поведении! - Легко угрожать скованному пленнику! Попробовал бы ты выйти против меня с мечом в руках! - гневно произнес царевич. Но Мхитар уже не глядел на него. Он обернулся к обездвиженной Хализе. - Ты думала, что меня можно обмануть, моя дорогая ученица? Выросшая в моем замке, узнавшая хотя бы часть моих секретов - надеялась, что я не узнаю? Да о чем вообще ты думала, Хализа? Я вижу, ты влюбилась в нашего пленника, так что потеряла голову от любви. Поверить не могу - ты, не поддающаяся чарам самых прекрасных обольстителей-каджи, вдруг выбрала пленника, запертого в четырех стенах, да еще влюбленного в другую! Ведь ревновала его, а, Хализа? Я даже удивляюсь твоему терпению. Как ты смогла выдержать его бесконечные восхваления Леоны? Хализа, стоявшая у стены, точно статуя, не могла ни двигаться, ни говорить, но ее глаза были полны ужаса. - Должно быть, ты думала, что тебе нечего опасаться меня? - с обманчивой мягкостью проговорил Мхитар. - Так ты ошибаешься. Если я не могу ни убить тебя, ни искалечить, это не значит, что не в моей власти наказать тебя. Он снова произнес какое-то заклятье на каджийском языке, указывая на девушку. И вот, ее тело стало сжиматься, менять форму, одежда облегла ее целиком, превращаясь в шерсть. И там, где только что стояла девушка, теперь вжималась в пол дрожащая серая мышь с длинным тонким хвостом. - Я превратил тебя сроком на месяц, - ледяным голосом произнес Мхитар. - Через месяц ты снова станешь человеком. Я еще добр к тебе: на тебя не станут охотиться кошки и хищные птицы. Мне нужно, чтобы ты задумалась о своем поведении и больше не повторяла прежних ошибок. У тебя есть месяц. В твоих же интересах впредь оставаться моей верной ученицей. Если ты предашь меня в другой раз, останешься мышью уже навсегда. Сохранять мою жизнь ты ведь сможешь и в таком виде. Мышь, которой была Хализа, с жалобным писком юркнула под пол. А князь-колдун исчез прочь, не оглядываясь. В своем мрачном помещении остался лишь скованный по рукам и ногам царевич Амран. Из его глаз текли слезы. Тем временем Мхитар, пройдя в свои покои, вызвал через волшебное зеркало свою мать. Прекрасная Инари-Ламар выглядела встревоженной. - Наши сородичи злы на тебя, Мхитар. Больше никто из каджи не захочет помогать тебе. Только я, конечно, но я - твоя мать. - Благодарю и на том, матушка, - произнес князь-колдун. - Мне как раз необходима твоя помощь. Нужно усовершенствовать ритуал сохранения жизни. - Опять! - Инари-Ламар покачала головой. - Я же предупреждала тебя: твои опыты не доведут до добра. - Благодаря им я теперь жив. И собираюсь еще надежнее обезопасить свою жизнь, - решительно произнес Мхитар. - К сожалению, мне пока что придется подождать с добыванием Леоны. Оставлю ее на время с собственными трудностями, а сам подготовлю новый ритуал. - Новый ритуал будет готов лишь через три месяца, - напомнила мать. - Пусть через три месяца. Помоги мне подготовить его, матушка. - Помогу, - пообещала Инари-Ламар. Отныне заключение давалось царевичу Амрану гораздо тяжелей прежнего. Скованный цепями, он днем обычно стоял или сидел возле стены, и только на ночь охранники удлинняли цепь настолько, чтобы он мог лечь на свою постель, вытянувшись во весь рост. Мхитар больше не навещал своего пленника, и тот не видел никого, кроме охранников-"змееносцев". Те никогда не вступали в разговоры с пленником, и ему приходилось все время молчать. Кроме того, кормить его стали намного хуже, чем прежде. Раз в день приносили миску фасолевой похлебки без приправ да кусок засохшей лепешки. И, хоть Амран был неприхотлив, привык в военных походах питаться тем же, что и простые воины, но теперь с трудом переносил лишения. Темнота, вынужденная неподвижность, недостаток пищи, тревога и неизвестность, приводившая в отчаяние, - все это подтачивало его силы. Он сильно похудел, на руках и ногах под тяжелыми цепями открылись кровоточащие язвы. По ночам, стараясь улечься так, чтобы не гремели цепи, Амран почти не спал, напряженно размышляя о Леоне, о Мхитаре... и о Хализе. Он с ужасом вспоминал, как князь-колдун превратил девушку в мышь. С того дня Амран больше ничего не знал о ее судьбе. Он запутался во времени, и ему казалось, что прошло уже гораздо больше месяца. А от Хализы не было никаких известий. Что случилось с ней? Наказана Мхитаром еще хуже? Или расколдована, но не может приходить к нему, как прежде? А может, не желает его видеть, думает, что он навлек на нее несчастья? Бодрствуя, Амран вспоминал всю свою жизнь: детство, дружбу и зарождение любви к Леоне, сражения, в каких доводилось ему участвовать. Когда молчание становилось вовсе невыносимым, он пел воинственные и любовные песни. Однако по ночам, когда он не мог уснуть, Амрана захлестывало отчаяние. Он уже не в силах был надеяться когда-нибудь вырваться из темницы. Порой сдавленные рыдания клокотали в горле пленника, готового сойти с ума от одиночества и тоски. Плохо ему приходилось, что и говорить!.. Сколько он пробыл закованным в цепи, Амран так и не узнал. Но однажды в его помещении, будто из ниоткуда, появилась Хализа. Он радостно вскрикнул, но девушка поспешно приложила палец к губам. - Тише, тише! Я отвела глаза охранникам. Никто не должен нас застать. Амран глядел на нее так, словно она была лучом солнца, заглянувшим в его мрачную тюрьму. - Слава Богам: ты жива, ты здесь!.. При неярком свете единственной свечи Амран разглядел, что девушка выглядит усталой и бледной, и какой-то потускневшей. Видно было, что ей тоже приходилось тяжело, и она еще не оправилась после страшных испытаний. - Что с тобой было, Хализа? - спросил он сочувственно. Она каким-то чужим, суетливым движением склонила голову к плечу, разглядывая его снизу. - Не могу снова привыкнуть, что вокруг все такое огромное: люди, предметы, и даже я сама теперь... Амран осторожно вытянул скованную цепью руку. - Бедная, что довелось тебе пережить! А чего теперь от тебя хочет Мхитар? - Он снял с меня заклятье и внушил, что в моих интересах служить ему верно. Амран почувствовал нечто новое в том, как говорила девушка о своем "учителе". - Можешь ли ты когда-нибудь освободиться от него? Хализа печально улыбнулась и покачала головой. - Он меня никогда не отпустит, пока я жива! Мхитар сделал меня ключом к своей жизни. Сам-то он смертен, хоть и стареет очень медленно. Ему и вправду лет сто с лишним, а на вид - не больше сорока, ты сам видел. Но он мечтает жить вечно, как каджи, и править бесконечно. Поэтому он трижды заговорил свою жизнь от любых бед. Меня сделал стражем одной из его жизней. Поэтому он меня бережет, точно зеницу ока, никогда не отпускает от себя, - голос девушки был тих и безжизнен, похож на шорох сыпавшегося песка. Амрану не случалось прежде даже в песнях слышать о колдунах с несколькими жизнями. - Так значит, Мхитара еще мало просто убить? - Если убить его, он тут же оживет снова. Одной жизни он лишился недавно, и теперь хочет провести ритуал заново. Но две жизни у него еще остались... Амран застонал в отчаянии, загремел цепями, пытаясь их разорвать. Но тщетно! Их не смогла бы выдернуть из стены и упряжка буйволов. - И ни один человек не знает, на что способен Мхитар! А я заживо гнию в этом склепе, и не могу рассказать Леоне! Хализа с сочувствием коснулась его руки. - Я решилась помочь тебе бежать! Сегодня Мхитара нет в замке. Я ждала этого дня, чтобы придти к тебе. Сейчас я сниму цепи и скрою тебя от вражеских глаз. Она щелкнула пальцами, и цепи разомкнулись без звука, освободив руки и ноги Амрана. Сбросив их тяжесть, царевич вскинул руки, не веря, что они движутся с такой легкостью, а затем порывисто воскликнул: - Ты пойдешь со мной, Хализа! Тебе нельзя оставаться здесь, у Мхитара. При дворе царицы Леоны тебя примут с честью, как мою спасительницу. Ты будешь там вполне свободна, станешь сама распоряжаться собой. Хализа глубоко вздохнула и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала Амрана в заросшую черной бородой щеку. - Спасибо тебе! - воскликнула она, прижавшись к его плечу. Она сделала какой-то жест, и Амран ощутил странный холод, как будто его с ног до головы окутали мокрым плащом. Оглядевшись, он понял, что не видит собственного тела. Но, не успел он по-настоящему удивиться, как кто-то, также невидимый, взял его за руку. То была Хализа. - Следуй за мной! Я проведу тебя сквозь стены. - А у тебя получится? Не хочется застрять в какой-нибудь стене, - заметил Амран опасливо. Сквозь морок невидимости проявились строгие темные глаза волшебницы. - Поверь мне, Амран. Ты не должен сомневаться, тогда я справлюсь. Доверься мне полностью. Он не колебался более. - Я верю тебе, Хализа. Я готов. Он не почувствовал тяжести каменных стен или еще какого-то стеснения от продвижения сквозь Цвиретский замок. Он вообще не почувствовал, чтобы они куда-то летели, или падали, или проникали. Просто все вокруг расплылось, и серые стены его тюрьмы растаяли. А уже в следующее мгновение свежий воздух ударил в лицо Амрану, едва не сбивая с ног. - Что с тобой? - прошептала все еще невидимая Хализа. У Амрана кружилась голова от слабости и притока воздуха, от которого он отвык в темной башне. - Ничего... Просто вдруг стало не по себе, - произнес он виновато. Хализа вспомнила, насколько исхудал царевич, каким изнуренным он выглядел. - Возьмем на конюшне крылатых раши, - произнесла она. Они стояли на широком мощеном дворе, неподалеку от стражи, лениво прогуливающейся, ничего не подозревая. Внизу, в долине, зеленели поля, а вдалеке возвышались снежные вершины гор. Но, чтобы взять крылатых коней, Хализе пришлось снять морок невидимости. Тогда она наскоро придала Амрану облик воина-"змееносца", и вместе с ним подошла к конюшне. Начальник стражи подошел к колдунье и придирчивым взором разглядывал ее. - Стойте, госпожа! Коней можно брать лишь по личному приказу князя Мхитара! Едва не задыхаясь от страха, колдунья сделала невозмутимый вид и высокомерно взглянула на воина: - Князь Мхитар посылает нас по личному поручению! Воин смущенно отступил, не настаивая более ни на чем. Люди-"змееносцы" исполняли свою службу, не вмешиваясь в тайные дела своего повелителя, и давно привыкли не удивляться ничему. Два крылатых коня, серый в яблоках и гнедой, взмыли в небо, унося всадников. Вот уже двор остался далеко внизу, а вот и сам Цвиретский замок стал казаться продолжением скальной гряды. - Держись крепче! - велела Хализа, привязываясь ремнем к седлу и указывая Амрану сделать также. Царевич послушался, и как раз вовремя: широкие распростертые крылья раши рассекали воздух быстрей ветра, в ушах все гудело и пело. Снова взглянув вниз, Амран увидел далеко под собой зеленые верхушки деревьев, а мрачный замок скрылся из виду. Глядя, как внизу уплывает далеко назад земля, беглец чувствовал ужас и восторг одновременно. Было невероятно ощущать высоту и скорость, с какой летел крылатый конь. Но Хализа вдруг испуганно вскрикнула, и тут же шарахнулась в сторону на своем раши. И тут же ослепительно-белая молния промчалась невдалеке от нее. А затем над головами беглецов повис еще один раши, со всадником на спине. - Это Мхитар! Он вернулся! - скорбно простонала Хализа. - Держись возле меня! - велел Амран, кое-как поворачивая своего раши. Хотя сам он понимал, что вряд ли что-то сделает против парящего в воздухе колдуна. Если бы хоть был лук... Нырнув в воздухе ниже, Хализа метнула своим Перстнем Стихий молнию, но та не шла ни в какое сравнение с мхитаровой. Она погасла, не долетев до князя-колдуна. Тот громко расхохотался. - Ты хочешь применять мои молнии против меня самого, Хализа? Против меня, который тебя научил всему, что ты умеешь? Даже с Перстнем Стихий у тебя каджийская магия работает в четверть силы! Хализа уже вскинула руку, готовясь произнести новое заклятье. Но не успела. Воздух вокруг них с Амраном закипел, закручиваясь вихрем, взметнулся высокой волной. Тяжелых крылатых коней вместе со всадниками бросало из стороны в сторону. Амран и Хализа едва держались в седле, не слышали и почти не видели друг друга в бешеном кружении ветра. А над воздушной воронкой, подобно грифу-стервятнику, парил Мхитар, любуясь делом своих рук. Серые каменистые отроги гор становились все яснее видны. Их сносило прямо на крутой склон, но ни всадники, ни их кони не могли ничего поделать. Амран увидел, как совсем рядом пролетело что-то темное. Покрывало Хализы? Затем царевич, наконец, разглядел ее саму, прилагающую все усилия, чтобы удержаться на спине крылатого коня. Но все-таки не удержалась: ремень лопнул, и девушка повисла вниз головой. - Хализа! - крикнул Амран в ужасе. Он ринулся вниз и подхватил ее, а второй раши, освободившись от всадницы, взмахнул крыльями и умчался прочь от вихря. Теперь Амран с Хализой держались вместе на одном коне. Но воздушная воронка, унесшая их далеко от Цвирети, уже стихала. Колдунья, как только отдышалась, погасила ее силу. Измученный, с потрепанными бурей крыльями, приземлился среди скал крылатый раши. Рядом с ним в изнеможении упали на землю Амран с Хализой. Они знали, что здесь нельзя оставаться надолго, но устали настолько, что не могли двигаться прямо сейчас. Прошло много времени, прежде чем они пришли в себя и смогли позаботиться о своей безопасности. Наконец, увидев высоко в скалах пещеру, поднялись туда, скрылись сами и завели внутрь крылатого скакуна. Пещера была не очень велика и совсем не обустроена: просто каменистая нора в земле, скорее всего, вырытая каким-то зверем. Но для едва живых от усталости беглецов и это унылое прибежище казалось счастьем. - Пещерка-то не очень удобная; пожалуй, в башне Цвирети постель была получше, - пошутила Хализа, оглядевшись. - Не говори так! Я чувствую свежий воздух, запах свободы, счастья! Даже если бы мне грозила верная смерть, я был бы рад погибнуть с честью, как воин, а не как подземная крыса. Амран потянулся, разминая ноющие шею и плечи, и проговорил: - Лишь бы нам дождаться утра. Тогда на оставшемся раши перелетим горы и отправимся в Уруми.