Не знаю, как давно это началось. Возможно все дело в сострадании. Это своего рода и дар, и вечное проклятие.
В доме тихо и пусто, большая часть семейства уехали играть на огромную пустошь. За окнами бушует гроза. Я слышу твой запах. Я знаю, что ты сидишь внизу, на лестнице.
Как давно я стал таким старым? Все те же блондинистые волосы, все те же золотистые глаза. Но что-то во мне неуловимо меняется. Раньше я не чувствовал, что родился в далеком шестнадцатом веке. Я всегда чувствовал себя на двадцать один. Но теперь, смотря на свою семью, я вдруг стал ощущать нечто… Противное… Старческое. Как будто молодость покинула меня. Мне постоянно кажется, что я лишний, что я делаю что-то неправильно. Хотя я и глава семьи. Я поддерживаю Эдварда во всех его начинаниях, все-таки он один из первых, кого я обратил.
Первый
Я хорошо помню этот день, как будто это было вчера. Я так же хорошо помню, как обращал и остальных, но запомнился именно ты.
Это странно. Ведь я сильно испугался, когда увидел и лежащую на дороге, почти физически разорванную своими дружками Розали.
И когда ещё до этого встретил Эсми. И даже когда принесли Эммета, я не чувствовал такого. Нет, я очень боялся и сожалел, не зря же моя сила в созидании.
Но с Эдвардом было что-то другое. Мимолетное, интимное…
***
Приглушенная лампа, приоткрытая форточка в больничной палате. Я запахнул белый халат и вошёл в эту самую палату, после посещения бедной матери, чей ребёнок умирал. Было больно. Но я обещал ей.
Ведь больно было не только ей…
Я подошёл к Эдварду и наклонился, чтобы он увидел мое лицо в овале наклонённой лампочки. Ему наконец удалось сфокусировать взгляд.
Эдвард прошептал несколько слов, бедняга принял меня за обычного врача. Я же слегка улыбнулся, касаясь пальцами его шелковистых волос. Я не хотел делать ему больно, но ждать более, означало только мучить его. Люди очень хрупкие и ранимые существа. Однако, они сильнее каждого из нас. Они намного сильнее, и я говорю не о физической силе. Я дернул его за волосы, прижимая к кровати и крепко сжимая его правую руку. Одновременно с этим я вонзил клыки точно в нужное место и сразу почувствовал вкус его крови. Он был дурманящий, буквально опьянял. Как яд пленяет жертву выпить его. Эдвард забился раненной пташкой, закричал, приводя меня в чувства. Я резко отскочил от него, сильно ударившись головой об стену. Но вкус крови не прошёл, только стал сильнее. Я уже поднял глаза, наверняка золотые сейчас, и был готов к прыжку. Пришлось резко отрезвить себя собственной болью.
***
За этими мыслями я и не заметил, как стал спускаться вниз по лестнице, обогнул прозрачную перегородку и подошёл к нему.
Эдвард неподвижно стоял, слушая, как капли дождя стучат по рыжему навесу.
— Приятная погодка. Наши наверное по полной развернулись. — полушутливо произнёс я.
На мою реплику Эдвард никак не отреагировал, лишь повернул голову и как-то вопросительно посмотрел на меня.
— Ты… Думал о том дне, когда я стал вампиром? — Эдвард свёл брови, и мне показалось, что его лицо немного побледнело. — Последнее время я странно себя чувствую. Я спокойно могу читать мысли Беллы, но не могу твои. Они всегда, как в тумане!
— Ну может это и не плохо, я же очень стар, не удивительно, что мои силы…
— Это не из-за твоих сил. — резко перебивают меня.
Эдвард в свойственной только ему манере сжимает и разжимает пальцы на руках и обходит меня полукругом. Его взгляд, кажется, сосредоточен на паркете.
— Не знаю. Тебя это сильно беспокоит? — я чувствую себя огромным мотыльком, сидящим рядом с изящной бабочкой.
За столько лет Эдвард ничуть не изменился. Для меня он так и остался худым семнадцатилетним юношей из больницы, которого от койки можно было отличить только из-за наличия глаз.
Однако, кое-что все-таки поменялось. Хоть его кожа и осталась мертвенно бледной, сам он был не худой, даже подкачался чуть-чуть.
— Как тебе Белла? — неожиданно спрашивает Эдвард, переводя тему. Когда я отвлёкся, он успел сесть на столешницу.
— Очень хорошая и милая дама. Мне кажется, она хорошо на тебя влияет. — честно признался я. Мой дар не позволял мне не радоваться за Эдварда, ведь тот будет счастлив рядом с Беллой.
Но не со мной
Но мое сердце…
Я решил, что не стоит продолжать думать, так как все пути идут в западню, в тупик. Тем более рядом был Эдвард, который без труда смог бы прочесть мои мысли, хоть и говорил, что на данный момент не видит их. Тогда почему он вопросительно посмотрел на меня?
Через полчаса в дом вломилась Розали, крича что-то про обожаемого орангутанга. Вскоре и другие подтянулись. Сразу дом ожил, все стало как обычно, шумно и весело. Все-таки вампиры — это не совсем живые мертвецы и у них есть чувства и эмоции.
***
Но сколько бы лет я не жил на этой бренной земле, мне не суждено их понять. Никому не суждено. Хотя, возможно, именно по этому я не удивился, когда вечером уже переодевшись в спальную рубашку и удобные слегка узкие коричневые штаны, отвернулся от своего обожаемого окна и прям перед собой увидел заинтересованные золотые глаза. Глаза любимого мальчишки, глаза Эдварда, который аккуратно коснулся моего локтя пальцами и опять слегка нахмурил брови.
Но при этом, на его губах была полуулыбка. 
