У ручейка, у ручейка...

Настоящего чертого волколака они встретили случайно. Даже чуткое ведьмачье нутро не сумело распознать его звериный дух в хвойном подлеске. Они едва-едва успели развести костер, Лютик привычно выудил из закромов своего щегольского одеяния тетрадь, поднял на Геральта сияющий взгляд и начал весело щебетать о том, как в его новой балладе отразятся их сегодняшние приключения с темным магом, как вдруг вдалеке послышался вой. Голодный, яростный, протяжный. Совсем не волчий. Лютик тут же испуганно пресек свою воркотню, подпрыгивая с места, и неосознанно подскочил к Геральту, озираясь по сторонам с неподдельным страхом. — Геральт! Геральт, что это? Ведьмак резко придержал его за плечо, заставляя замолчать, и излишне поспешно толкнул в сторону Плотвы, словно думал, что бард успеет ускакать, прежде чем зверюга доберется сюда. — Это волколак, — глухо ответил он, принюхиваясь, и сильнее толкнул Лютика к лошади. — Нет, нет, нет, Геральт, я не пойду отсюда никуда, — бард сразу понял, что от него хотят и заупрямился, начиная упираться ногами в землю. — Лютик, какого черта?! — прошипел тот, уже слыша и чувствуя смрадность, разливающуюся в воздухе. Ещё перепалок с упёртым и наивным бардом ему не хватало. — Ты сейчас же отвяжешь Плотву и... Лютик мертвой хваткой вцепился в его руку, стреляя напуганными глазами по его лицу. — Геральт, нет, — твердо и неожиданно спокойно заявил он. — Я даже не умею на ней ездить, хотя это трудно представить, как это я и чего-то не умею... Но все равно приятно, ты обычно даже прикоснуться к ней не позволяешь... — поразительно. Даже в минуту смертельной опасности этот засранец не затыкался. — Да будь проклято твое упрямство! — резко оборвал его Геральт, отталкивая от себя. Лютик как-то неудачно зацепился за бревно и хлопнулся на бок лошади. Та дернулась, но Геральту было уже не до них. Чувствуя, как ускоряется сердцебиение, он отошёл на несколько шагов, обнажая меч и напрягая чувства до предела, одновременно клянясь, что если неугомонный бард выживет, он убьет его собственноручно. Огромная, черная как смоль зверюга выскочила откуда-то сбоку, проносясь между Геральтом и кострищем. Рык на грани с визгом оглушил лесную тишину, заполняя собой каждую клеточку мозга. Геральт оскалился, чувствуя в себе какое-то первобытное желание убить. Эта тварь, когтистая, смрадная, безумно голодная и тупая, всего секунду смотрела на него своими черными бусиничными глазами, но даже тогда Геральт увидел в них отражение себя — такого же ненасытного, такого же беспощадного. Только разница между ними все же была. У волколака было только одно желание — убить и насытиться человеческой кровью, а мысли ведьмака занимало совсем другое — только бы эта клыкастая пасть не лязгнула рядом с человеком, что сейчас стоял на другом конце этого круга, испуганно прижимаясь к дереву, будто оно могло его защитить. Геральту было, за что сражаться. Бросок, с которым зверюга прыгнула в его сторону, отталкиваясь нечеловечески сильными лапами, вышел грузным, яростным, а от того не точным. Ведьмак полоснул лезвием по шерстяной спине, куда-то в шею, и вытолкнул зверя в сторону. Тот взвизгнул от боли, но не остановился, вскакивая на задние лапы, становясь огромным, лютым и просто чудовищным противником. Геральт отступил на пару шагов и выверенно-точным движением насадил зверюгу на острие, пытаясь пробить сердце. Тот взвыл, стегая острыми когтями по броне, и отлетел за спину, попадая тощими лапами по горящим головешкам. Геральт с лютым холодом ощутил, что битва затянулась. Сейчас он не должен промахнуться. Рассвирепев, волколак вздыбился, отпрыгивая к дереву на другой стороне. Где-то между ребер будто натянулась струна, грозясь вот-вот оборваться. — Только не туда, тварь, — сквозь зубы прошипел ведьмак, с налёту вонзая меч в горло противника и проводя им вниз на столько, на сколько хватило длины руки. Шерстяная туша, оросив все, что было спереди своей кровью и ошметками внутренностей, повалилась на землю. Геральт методично вытряхнул меч из брюха и поднял глаза на барда, которого он за секунду до этого чуть не завалил волколачьей тушей. — Черт, Лютик... Парень дышал часто-часто, вцепившись пальцами в опору за спиной, и сердце его бухало так сильно, что его, казалось, можно услышать. Геральт по этому поводу не думал его осуждать, ещё бы, как тут не испугаться, если всего в шаге от тебя только что зарезали яростное и голодное чудовище, по габаритам напоминающее медведя. Однако испуг в глазах Лютика внезапно сменился на восторг, а сам он, сдвинув ногой волосатую тушу в сторону, разразился восхищенной тирадой: — Мой бог, Геральт! Я, конечно, много раз видел, как ты сражаешься, но это... Это был шедевр. Ты не представляешь, как это было круто, даже Плотва подтвердит. Да, Плотва? Ой, да, она же лошадь, как она подтвердит... — Лютик. — Ну что? Я опять много болтаю? Между прочим, я всего лишь восхищаюсь твоим боем... Геральт вместо ответа ткнул пальцем в камзол Лютика. Тот опустил на себя непонимающий взгляд, проводя ладонями по груди, мол, что не так? — Вот черт! Геральт!! Ведьмак ни за что бы не признался, что издал самое что ни на есть настоящее хихиканье. Ну а как тут не посмеяться, если Лютик обиженно поджимает губы и брезгливо оттягивает липнущую к телу рубашку, весь облитый всем, что Геральт соизволил выпотрошить из волколака. — Геральт!! — повторил Лютик, впервые на памяти ведьмака не находя слов. А ещё нешуточно злясь, что для него тоже стало открытием. — Надо же, ты умеешь злиться, — Геральт не стал отказывать себе в таком удовольствии и одарил Лютика саркастической лыбой. — А ты явно не умеешь шутить! — огрызнулся на это тот, показательно вытирая губы ладошкой. — Я вот между прочем не ржал, когда на тебя блеванула шелка. Шелка вообще-то ни на кого не блевала, но Геральт решил оставить эту реплику себе, чтобы не бередить несчастного Лютика ещё больше. Тут же все просто — слово скажешь и понеслось... А Лютик, столкнувшись с такой проблемой, прям подозрительно притих. Хмыкнув, Геральт задумчиво огляделся, и, не найдя ничего лучше лоскутка ткани, привязанного к седлу, вытер им уже подсыхающую кровь с лезвия. — Отлично, просто замечательно! — заметив это, в привычной манере простонал бард. — А у тебя там случайно не найдется сухих полотенец, чистой одежды и таза с теплой водой? — боже, он даже не поскупился на затаенную нотку надежды в голосе! Геральт бросил на него взгляд и со вздохом отвязал свёрнутый плащ от того же седла. Лютик что-то бубнил на фоне, но ведьмак его уже не слушал. — Идем. — Что? Эй, Геральт, Геральт, куда это ты собрался? — Лютик тут же припустил следом. — Мы же не можем просто бросить все это здесь и потащиться куда-то... туда... — Лютик смерил чащу вокруг недоверчивым взглядом. Геральт ходу не убавил. — Ладно, хорошо. А как же Плотва? Она же там совсем одна осталась, Геральт! — Лютик. — Ну что? — Если тебе очень нравится ходить в кишках волколака, можешь остаться с Плотвой. И поохранять ее. Лютик на минуту задумался. Судя по всему, смирился. — А вообще-то это нечестно, — как бы заново начал он, ровняясь с ведьмаком. — Почему когда с тобой случается такая хрень, все вокруг как на блюдичке. И вода, и мыло, и прачки... — Ты ещё про ромашку вспомни, — пробурчал Геральт, проламываясь сквозь кусты. Лютик легко согласился, продолжая самозабвенно причитать: — Да, и ромашка тоже. А у меня даже воды нет. Кстати, Геральт, не раскроешь секрет, куда мы так целенаправленно идём? Я вот например вижу, что скоро солнце сядет, ты уверен, что найдешь дорогу обратно? — Хм... — Да ладно тебе, не будь таким загадочным. Можно же по секрету сказать, а? Идти, знаешь ли, в таком виде не пойми куда через густой и темный лес... Лютик поежился. А Геральт огляделся вокруг, замечая лишь три тощеньких сосенки да пару кустов и снова хмыкнул. Бард, заметив это, рассерженно насупился и красноречиво замолчал. Вообще, забавно он выглядел сейчас. Такой нахохлившийся, разозленный. Геральт и не знал, что у него есть такие эмоции в арсенале. В голове почему-то возникал только один образ — вечно чистого, веселого, пахнущего луговыми цветами Лютика... Геральт даже улыбнулся от этого, и тут же мысленно дал себе пощечину. Когда это он стал так чувствителен к запахам? Или, может быть, просто чувствителен?.. Заниматься самокопанием Геральту сейчас не хотелось больше всего, и он попытался запихнуть эти думы куда подальше. Между тем кусты расступились, и «не»друзья отчётливо услышали журчание воды. Родник бил в двух шагах от них, разливаясь ручьем по каменной кладке. — Да как ты узнал, что здесь будет вода?! — наверно, восторгу в голосе Лютика предела не будет. — Ты ее что, услышал, учуял? Я вообще-то думал, что ты хочешь разграбить волколачью хату или что-то вроде этого... — Ты думаешь, у волколака есть хата? — Я не знаю, откуда бы? Лютик подошёл к воде и с тихим бубнением вроде «живительная влага, сейчас ты меня омоешь...» без заминки сунул пальцы в воду. — Ч-черт! Она же холодная! Лютик отпрянул, потрясая пострадавшей рукой, и в поиске поддержки обернулся к Геральту. Однако тот его этой поддержкой не осчастливил. — Раздевайся. — Нет, ну, я, конечно, ожидал, что ты когда-нибудь это скажешь, — ничуть не растерявшись, легко ухмыльнулся Лютик. — Но сейчас момент мягко говоря не подходящий. Да и неожиданно как-то это все... Геральт закатил глаза и медленно выдохнул. — Лютик! Или ты сейчас же перестаешь кривляться, или поедешь в город в этом виде. И с этим запахом, — ведьмак даже повел носом — так сильно от барда несло кровью. — Ой-ой-ой, какие мы строгие, — недовольно проворчал бард, но расстёгивать пуговицы на жакете всё-таки начал. Пока он возникал дальше, Геральт присел на корточки и на пробу опустил ладонь в воду. «Действительно холодная» — мрачно заключил он и недовольно поджал губы. Хорошо, что он всё-таки захватил для Лютика плащ. — Слушай, а у тебя рубашка-то хоть другая есть? — в голосе Геральта сквознула тревога. — Да, есть, — тихо отозвался Лютик. — А всего остального нет... — Хорошо хоть так. Будет печально, если ты загнешься где-нибудь по дороге. — Знаешь что!.. — бард, горящий возмущением от ведьмачьих слов швырнул в него сюртуком и усмехнулся, когда предмет обихода прилетел прямо в цель, заставив Геральта встрепенуться от неожиданности. — Теряешь хватку, дружище! А вдруг это был бы какой-нибудь так любимый тобою монстр? Пока Лютик там иронизировал, справляясь с застёжками на рубахе, Геральт с чувством зачерпнул ледяной воды в горсть и отправил ее прямо неугомонному менестрелю в лицо. — Да ты издеваешься!! — не своим голосом возопил Лютик, принялся прыгать от холода в попытке стряхнуть ледяную жидкость с себя, которая, к слову, сползая по позвоночнику, ничего приятного не приносила. Геральт с прищуром наблюдал за этой сценой и, чтобы ускорить процесс, плесканул на Лютика сильнее. Вот это было предательство. — Ты ужасное чудовище, Геральт! Бездушное, страшное и совершенно безмозглое, Геральт! — Лютик разорался совсем уж непростительно громко, стараясь как можно быстрее отодрать от себя холодную и мокрую рубашку. — А ты слишком много кричишь и слишком медленно раздеваешься, — парировал Геральт, никак не реагируя на обзывательства, градом сыплющиеся из уст певца. Кто бы мог подумать, что купать в ручейке это добродушное создание окажется труднее, чем голыми руками сворачивать шею гулю. Хотя, если так подумать, Лютик тоже с ним намучился в прошлый раз. Осталось только надеяться, что это не изощренная месть. Бард наконец скинул мокрую тряпку и тут же почувствовал неимоверный холод. Но, даже приобняв себя за плечи, избавиться от него не удалось. Спасибо хоть, что штаны на нем оказались вполне чистыми, если несколько одиноких капелек крови не считать. — Гера-альт, — меняя тональность, жалобно простонал он. — Я не хочу- — Нет уж, давай. Мне от этого тоже мало приятного. — Это ещё почему? Тебя никто не заставляет лезть в ледяную воду в середине зимы! — Во-первых, это мне тебя потом выхаживать, (если ты заболеешь, конечно же), а во-вторых, апрель на дворе. Лютик в ответ издал ещё более жалобный всхлип и осторожно приблизился к воде, косясь на нее так, словно она готова была его живьём сожрать. Геральт наконец не вытерпел. Кинув плащ и лютикову рубашку на землю, он уверенными шагами сократил между ними расстояние и с силой надавил на бардово костлявое и замёрзшее плечо, заставляя его в миг оказаться в дюйме от водной глади. Тот, до этого закрывавшийся от него как девица, болезненно зашипел. — Давай, Лютик, — смотреть на елозящего и ноющего барда и для него было пыткой. Поэтому, не долго думая, он вновь орошил его лицо хорошей горстью воды, но теперь крепко держа, чтобы тот не подумал вырываться. — Чем быстрее мы закончим, тем лучше... Следующие пару минут были настоящим кошмаром. Геральт без остановки лил на несчастного трубадура воду, и кровяные разводы растекались темным пятном вокруг, а Лютик наперебой отплевывался, сыпал проклятиями и ругался такими словами, которые Геральт слышал от него впервые. Где вот только они были раньше? В конце-то концов Геральт всё-таки оттащил почти охрипшего от воплей барда от воды, замотал в плащ и с чистой совестью улыбнулся. Кудрявые волосы снова пушились, а на лице не осталось ни единого темного пятнышка. Правда оно было белое как у трупа, да и зубами Лютик стучал так, будто это это были не зубы вовсе, а трещотки, но это уже мелочи. Глазами, которыми он посмотрел на Геральта, можно было разжалобить кого угодно. А Геральта тем более, учитывая, что именно этот взгляд много лет назад покорил его израненное сердце. — Гера-альт, — тихо-тихо протянул Лютик, глядя этими печальными невозможно-синими глазами. — Я теперь окоченею и примерзну к земле, да? Ведьмак только усмехнулся и поднял с земли брошенную одежду. — Пошли, так уж и быть, отогреем тебя. Лютик тут же просиял, от радости одновременно выранивая из окоченевших пальцев края плаща. — Лютик! — Геральт по-туже заворачивает его в теплую ткань и крепко сжимает за плечи, чтобы точно не отвалилась. В ответ бард лишь смотрит на него хитрыми глазищами и невинно улыбается. — В следующий раз, надеюсь, у тебя найдутся полотенца и чистая одежда. Хотя мне и плащ твой нравится, пусть он и не такой красивый и мягкий, как мои... — Лютик, черт тебя побери! В следующий раз, я надеюсь, ты не будешь соваться куда ни попадя, и мне не придется тебя отмывать. — Хорошо, — легко согласился бард. — Но вот одежда всё-таки должна быть... Уже шагая в обратном направлении, Лютик внезапно поинтересовался, не прикончила ли там Плотва их ужин. Всё-таки за время, что их не было, всякое могло случиться...