They Don't Know About Us

Soundtrack: Kudu Blue — Ice Tea SouthGarden —Shut up.        И зачем я только согласилась на это безумие? Этот вопрос я мысленно задавала себе уже чертовых полтора часа, слушая, как оглушительно музыка бьет по ушам. Рядом со мной непринуждённо болтали мои одногруппники. Хотя я все ещё не понимала, как можно разговаривать здесь, где приходится повышать голос на пару десятков децибелов, чтобы хотя бы что-то расслышать. — Ещё коктейль, Мия? — Да, пожалуй, — согласно кивнула я, хотя все мое нутро кричало, чтобы я остановилась сию же минуту. Во мне плескалось уже два коктейля, и я понимала, что пора завязывать. Я не особо любила выпивку, да что уж там, до двадцати лет я вообще особо не употребляла алкоголь, бокал шампанского на Рождество ведь не считается? Но сейчас, потягивая сладкий алкогольный напиток через соломинку, я позволила себе отбросить все осуждающие мысли прочь и постаралась расслабиться. Сегодня утром мне предложили сходить в бар. Ко мне подошли ребята, которые учились со мной в группе и пригласили присоединиться к ним сегодня вечером. Мы учились вместе пару недель, и всем хотелось познакомиться поближе. Я знала пару тройку ребят, но наше общение не заходило дальше приветствий и дежурных фраз вроде «Как прошли выходные?». Поэтому, я согласилась, решив, что заведу новых друзей. Да и расслабиться не мешало, мне порядком начало надоедать общество Малика. После вчерашнего «инцидента» мы больше не виделись. По дороге домой мы молчали, делая вид, что ничего не случилось, хотя я все ещё продолжала чувствовать его ярость. Утром я ушла рано, пока он спал, а затем написала сообщение, что буду поздно. Он даже не удосужился ответить на него. Ну и пошёл в черту. В конечном итоге, меня больше раздражало место, в котором я нахожусь, и я все пыталась найти подходящий момент, чтобы уйти, не попрощавшись. Но это было довольно затруднительно, так как я сидела в центре, в окружении своих приятелей. Черт, нужно было выбрать место ближе к краю стола, чтобы можно было незаметно улизнуть. — Мия, это правда, что ты встречаешься с Зейном Маликом? — брюнетка, которую звали Мэган, прищурилась, глядя на меня. Она теребила в руках соломинку, испытывающее заглядывая мне в глаза, словно старалась увидеть мою душу. Ну вот, началось. Господи, убереги меня от этих дьявольских расспросов. — Да, мы встречаемся, — постаралась улыбнуться я, и услышала шквал восторженных вздохов. — Черт, круто! Я слышала, что у него гигантская квартира! И крутая тачка! — Да к черту квартиру, говорят, у него большой член, — заговорщицки произнесла Кетрин, обладательница шикарной каштановой шевелюры, которой я неистово завидовала. Я запнулась, абсолютно не зная, что ответить. В голове, как назло, всплыло воспоминание. Вот его ладонь скользит по блестящей головке, затем опускаясь ниже и обнажая ствол. Поднимается вверх и вновь опускается, заставляя прикоснуться к нему... Стоп! Остановись немедленно! Я качнула головой, стараясь стряхнуть абсолютно не вовремя всплывшие в голове картинки, и несколько пар глаз обратились на меня, неправильно истолковав мои покачивания головой. — Что? Не большой? — воскликнула Мэган, сделав глоток коктейля. — Эм... что? — так, соберись, Мия. — Нет, у него отличный член. Мы можем... сменить тему? Мне не очень то хочется обсуждать член моего парня. — Да, мне как-то тоже не интересна эта тема, — скучающе произнёс Джейк. Он, и ещё несколько парней из нашей компании поморщились, услышав вопрос про половой орган Малика. Поэтому, когда я предложила закрыть эту тему, они облегченно выдохнули. Черт, даже сегодня, мысли возвращаются к этому дьяволу. Да что со мной не так? Разговор свернул в другое русло, и я расслабилась. Ребята повеселели, кто-то отправился танцевать, Мэган и Джейк поспешили уединиться. Хм, не знала, что эти двое встречаются. Отказавшись танцевать, я осталась за столиком в одиночестве. В горле пересохло, и я решила сходить к бармену за водой. Встав со стула, я немного покачнулась. Найл всегда мне говорил, что истинное осознание опьянения приходит только в тот момент, когда ты поднимаешься на ноги. Третий коктейль дал о себе знать, и я поняла, что пора отправляться домой. В идеале, я могла бы попросить Малика, чтобы он отправил за мной водителя, но я была слишком горда, чтобы просить этого мерзавца об одолжении. Особенно, после вчерашнего. Аккуратно опустив свою пятую точку на барный стул, я попросила у парня стакан воды. Он усмехнулся, но в просьбе не отказал. Музыка в зале нарастала, она была настолько зажигательной, что хотелось пуститься танцевать прямо сейчас. Но я адекватно оценивала свои силы, и прекрасно понимала, что до добра это не доведёт. Окинув взглядом противоположный край стойки, я задержала взгляд на блондинке, которая водила своими длинными пальцами по слегка смуглой руке брюнета. Парень сидел вполоборота, но даже так я могла разглядеть эту дьявольскую ухмылку, которую я узнаю из тысячи. Это чертово наваждение, или я начинаю видеть Малика повсюду? Но нет, мои глаза меня не обманывали. Малик сделал глоток виски, а затем аккуратно провёл ладонью по бедру незнакомки, отчего та была готова запрыгнуть на него прямо здесь. Внезапная злоба поднялась по моему телу, достигая грудной клетки и разливаясь где-то под рёбрами. Чертов ублюдок, даже не старается спрятаться от назойливых взглядов! А что, если его увидят мои друзья в обществе этой, черт возьми, весьма обворожительной блондинки? Да они станут насмехаться надо мной, ведь всего полчаса назад я рассказывала им басню про наши отношения! Мои пальцы сжимали стакан с такой силой, что я боялась раскрошить его к чертям. Он мог хотя бы попытаться скрываться со своими шлюхами в более укромных клубах Лондона! Но нет, он идёт в одно из самых популярных мест, и лапает ее на глазах у кучи людей! Ты действительно злишься именно поэтому, Мия? Или дело в чем-то ещё? Может быть в том, что буквально двадцать четыре часа назад он целовал меня, а сейчас готов трахнуть эту девицу прямо здесь? Малик словно почувствовал, как его прожигают ненавистным взглядом, и обернулся вполоборота. Его губы было изогнуты в усмешке, но, увидев меня, на его лице застыло удивление вперемешку с недоумением. Мы сидели прямо друг напротив друга, и нас разделял бармен и пара тройка метров. Сощурив глаза в презрении, я ещё раз сделала глоток воды, стараясь контролировать свою злость. Тише, Мия, он ничем не обязан тебе, помнишь? Ты всего лишь исполняешь роль его девушки. Малик не отрывал от меня взгляд, хотя сейчас недоумение исчезло с его лица. Что-то шепнув блондинке на ухо, он вновь устремил на меня взгляд. Его спутница недовольно поднялась, фыркнув, и схватив сумочку, ушла прочь. Интересно, какими словами он отослал ее? Наблюдая, как Малик направляется ко мне, я старалась совладать со всеми грязными словами, которые вертелись в моей голове. Ублюдок и сукин сын были самыми цензурными. — Когда ты сказала, что вы с друзьями отправитесь отдохнуть, я думал, ты имела ввиду парк аттракционов, а не клуб. Мия, ты что, развязная девчонка? — в притворном ужасе театрально прикрыл ладонью рот Малик, усаживаясь рядом со мной. Держись, Мия. Просто держи злость в себе. — Очень остроумно, Малик! — прошипела я, стараясь контролировать яд в голосе. — Тебе стоит подать заявку на камеди шоу, они теряют потрясающего шутника. — Две текилы, — властно кивнул он бармену, а затем вновь устремил взгляд на меня. В его глазах прыгали чертята. — Я не буду пить с тобой! — возмутилась я, увидев две стопки. — Ох, прости, я и забыл, что ты «правильная девочка», — последние слова он прошептал мне на ухо, от чего моя кожа незамедлительно покрылась мурашками. — Знаешь, я наивно полагала, что когда мы заключили контракт, ты перестанешь ошиваться с девицами, которых наутро даже не увидишь! Как бы я не старалась держать злость в узде, с каждой саркастичной фразой Малика она была готова вырваться наружу. И это случилось, к моему большому сожалению. Я вмиг пожалела о своей слабости, увидев на лице пакистанца ухмылку. — Ты что, ревнуешь? О Бог мой, я знал, что ты втрескаешься в меня, но так скоро? — он хохотнул. — Хотя, чему удивляться, я ведь неотразим. — Господи, Малик, и как только ты выносишь своё эго, — с отвращением сморщилась я. — Так все таки ревнуешь? — И не надейся, придурок. — Знаешь, мне кажется, если мы начнём играть в игру «Я никогда ничего не чувствовала к Зейну Малику», то мне придётся накачать тебя текилой. Поэтому ты просто можешь признаться, что это так, — его ухмылка выводила меня из себя. — Я не собираюсь ничего тебе доказывать, — я раздраженно откинула волосы с оголенных плеч на спину. Малик проследил за моим движением, задержав взгляд на моей шее и ключицах, но всего на секунду. Затем он снова посмотрел мне прямо в глаза, слегка облизнув губу. Увидев влажный след на его нижней губе, я сглотнула, сжав струящуюся ткань платья в пальцах. Вмиг вспомнились его слегка сухие губы, их вкус, его язык, ласкающий меня вчера. Кажется, Малик подумал о том же, потому что его глаза потемнели, а брови слегка нахмурились. Просто перестань думать о его губах. О его чертовом манящем языке. — Хорошо, давай выпьем за отсутсвие твоих чувств ко мне, — Зейн ловко перевёл тему, а затем взял одну стопку и придвинул ко мне вторую. Весь его вид выражал, что я не осмелюсь это сделать. Его ухмылка и прищуренные глаза словно бросали мне вызов, что я никогда не отважусь на такое. К черту. Я не хочу видеть этот самодовольный взгляд, он мне насточертел. Схватив слегка дрожащими пальцами ледяную стопку, я опрокинула ее в себя, слегка поморщившись. Малик все так же держал свою порцию в руке, изумленно глядя на меня. — Воу. Кажется, кто-то не умеет пить текилу, — он хохотнул и самодовольно ухмыльнулся. Снова. — Что, прости? — поморщилась я, все ещё ощущая горьковатый вкус на языке. — Молодец, что пыталась мне что-то доказать, Джонсон, — мою фамилию он выделил с особой издёвкой, — но ты не умеешь пить текилу. Да я вообще сомневаюсь, что ты умеешь пить что-то крепче газировки. Хотя твоя вчерашняя выходка заставила меня усомниться в этом. — И как же ее правильно пить, мистер я-самодовольная-наглая-задница? — я чувствовала, как мои щёки вспыхнули от смущения при упоминании вчерашнего вечера. Малик хохотнул и вновь ухмыльнулся. Я моментально поняла, чего он добивается. Он искусно манипулировал мной, моим смущением, заставляя меня прыгать в этот чертов омут под названием «я докажу тебе, на что я способна». Он играл со мной. Снова. — Пить текилу это целое искусство, — после этой фразы я фыркнула, готовая разразиться гневной тирадой, но моментально захлопнула рот, когда он взял пальцами мое запястье, — смотри, как нужно. Взяв маленькую солонку, он высыпал на тыльную сторону моей ладони дорожку из соли, на участок между большим и указательным пальцами. Он продолжал держать мою руку за запястье, и в месте, где его пальцы касались моей кожи словно были воткнуты маленькие иголки. — Высыпаешь соль, затем слизываешь ее. Удобно, что мы находимся на публике, и я имею право касаться тебя, поэтому свободно могу сделать вот так, — я наблюдала, как Малик медленно касается языком моей кожи, проходясь по дорожке из соли, слизывая все до последнего кристаллика. Затем он взял стопку, быстро опрокинул ее в себя, даже не поморщившись. — Далее берёшь лайм и закусываешь. Все это время я словно не дышала, все ещё ощущая влажную дорожку от его языка у себя на коже. Это было какое-то наваждение, чертово безумие, граничащее с откровенной похотью. — Теперь твоя очередь. Ещё можно сделать вот так, — Малик провёл дорожку из сока лайма на тыльной стороне своей ладони, посыпал солью и гостеприимно протянул мне свою ладонь, заказывая ещё две стопки текилы. — Я не стану тебя лизать, — поморщилась я, отворачивая голову. От двусмысленности данной фразы даже голова закружилась. Безумие. Бред. Я не стану этого делать. — Ох, прости, я успел забыть, что хорошие девочки так не поступают. Хотя, какая уж ты хорошая девочка, особенно, после вчерашнего, — насмешливо произнёс Малик, изогнув губы в ухмылке. Чертов кретин. Да чтоб тебя! Сверкнув глазами, я схватила его руку, касаясь губами его кожи, и проводя по ней языком. Его руки пахли просто потрясающе, а кожа была такой разгоряченной. Черт. Мия, у всех людей горячая кожа. Не сходи с ума. Соль защипала мелкие ранки на губах, которые я постоянно закусывала от напряжения. Влив в себя очередную порцию текилы, я поморщилась, а затем взяла дольку лайма и прожевала его. Так действительно было терпимее. И даже вкуснее. — Ты быстро учишься, Джонсон, — приглушенно произнёс Малик, проводя ладонью по моим волосам, той самой, которой я только что касалась языком. Его глаза изучали меня словно непонятный для него предмет, а пальцы зарылись в мои волосы, касаясь кожи на голове. По затылку пронёсся рой мурашек, и я готова была запрокинуть голову, застонав от наслаждения. Массаж головы был моей слабостью. — Мне кажется, мои друзья ищут меня, — словно выйдя из оцепенения пробормотала я, отодвигаясь на безопасное расстояние. — Я думаю, что они успели забыть о твоём существовании. Либо подумали, что ты давно ушла. Прости, но ты явно не тянешь на звезду вечеринки, — и вновь этот самодовольный смешок. — Кретин! — раздраженно прошипела я, шлёпнув его по руке. — Давай закрепим, Джонсон, — рядом с нами снова оказались две стопки с текилой и лайм, — я всегда все довожу до конца, и хочу быть уверен в том, что ты усвоила урок. — Тебе говорили, что ты самодовольная задница? — Хм, кажется я слышал это минут пятнадцать назад от одной девушки, которая не умеет пить. — Ха! — выкрикнула я, делая так, как он учил меня, но уже на своей ладони. И вновь этот уже такой привычный вкус текилы, разливающийся по моей глотке. Малик повторил за мной, и провёл пальцами по губам, словно смахивая невидимые капли алкоголя. Только сейчас я заметила, что мы сидим чертовски близко, и его бедро касается моего. Я чувствовала ткань его джинсов своей оголенной ногой. И когда его рука успела остановиться на спинке моего стула, слегка касаясь моей спины, прикрытой тонкой шелковистой тканью, через которую я чувствовала тепло, исходящее от его тела? Я уже прокляла себя за то, что выбрала сегодня такой наряд. Он словно специально придвинулся ко мне немного ближе, продолжая вертеть пустую стопку в пальцах. Крутанув ее сильнее, капельки влаги, покрывающие стекло, попали на мои оголенные ноги, и я вздрогнула, ощутив прохладные капли у себя на коже. Малик заметил это, и сделал немыслимое. Ладонь, секунду назад крутившая запотевшую стопку в пальцах, опустилась на мое бедро, размазывая капли, словно втирая их в мою загорелую кожу. Я забыла как дышать, ощутив его прикосновение у себя на ноге. Он размазывал холодные капли по моей коже, но она горела под его пальцами, словно он втирал в меня раскалённый металл. Подняв на него взгляд, я увидела в его темно-карих глазах искры, которые он метал в меня. Его губы были слегка приоткрыты, и он наблюдал за моими эмоциями, смотря в глаза, а затем опуская взгляд на мои губы, которые так же были приоткрыты и тяжело втягивали в себя воздух. — Вам повторить? — словно сквозь вату я услышала голос бармена. Это моментально отрезвило меня, и я отшатнулась от Зейна, от этих дьявольских глаз, от горячих, словно раскалённых пальцев. Малик одернул руку, и я была готова разочарованно выдохнуть. — Нет, достаточно, — промямлила я, ощущая невероятную сухость во рту. — Мне нужно покурить, никуда не уходи, я вернусь и мы поедем домой, — произнёс он, словно не терпя возражений, а затем встал и направился к выходу. Как только он удалился, я словно протрезвела, хотя это было с точностью наоборот. Но его отсутствие все же заставляло меня мыслить более здраво, чем когда он сидел рядом и гладил своими пальцами мое бедро. Черт. Встав со стула и чуть не потеряв равновесие, я одернула платье. Очень хочу танцевать, просто невероятно. После такого сексуального напряжения, мне срочно нужна разрядка. Доковыляв до танцпола, я откинула голову назад, полностью предаваясь музыке. Людей стало намного больше, время близилось к полуночи, сегодня пятница, и люди начали подтягиваться. Многие были так же пьяны, как и я, поэтому никто не обращал друг на друга внимания. Играла какая-то композиция, которую я не могла назвать зажигательной, но и медленной она тоже не была. Она просто была... сексуальной что ли. Да, определено, я могу представить, как под такую песню в каком-нибудь фильме занимаются сексом. Я закинула голову назад, водя ладонями по бёдрам и животу, медленно покачиваясь и полностью отдавшись музыке. Мне давно не было так хорошо, поэтому я решила расслабиться окончательно, оставив укоры и поучительные речи на завтра. В следующий раз нужно напомнить себе, что от текилы у меня напрочь едет крыша. И я уже второй вечер подряд веду себя безрассудно, напиваясь. Плевать. Усмехнувшись своим мыслям, я выкинула их куда подальше, расслабленно зарываясь пальцами в волосы. Блаженство. И почему я раньше так не отрывалась? Горячие ладони опустились на мои бёдра, мягко поглаживая их, и покачиваясь в такт с моим телом. Я рвано втянула в себя воздух, чувствуя запах человека, который находился сзади. Сандал, древесные тона и аромат дорогих сигарет. Этот запах словно въелся в мой нос навсегда. — Я же сказал тебе, чтобы ты не уходила, — его шёпот мягко щекочет мочку моего уха, слегка касаясь ее губами. — Я не обязана слушать тебя, — произношу я, слегка поворачивая голову и упираясь своей щекой в кончик его носа. Малик молчит, лишь сильнее сжимает мои бёдра своими пальцами. Если там останутся следы, я убью тебя, чертов кретин. — Я хочу коснуться тебя, — слышу я его горячий шёпот и едва не умираю от остановки сердца. — Ты уже это делаешь, — отвечаю я, сглатывая. — По-другому. Позволь мне. Я хочу этого. Хочу тебя. И знаю, что ты тоже хочешь. Я киваю, давая свое согласие. Плюю на этот чертов пункт в контракте, в котором стоит строгое ограничение на прикосновения. Ограничение, которое я сама же и установила. Мы уже его нарушили, ещё вчера, когда целовались, как сумасшедшие, находясь наедине. Оно уже было разрушено, но сейчас я дала официальное согласие. Когда его язык касается пульсирующей венки на моей шее, я готова сгореть в его ладонях дотла. Готова развернуться и впиться губами в его пухлые губы, терзать их языком, вылизывать его рот. Я готова отдаться ему прямо здесь. Но я просто слегка наклоняю голову вправо, словно давая ему больше пространства. Его ладонь смещается, скользя выше, к моему животу, опаляя кожу сквозь ткань, и слегка задирая мягкий шёлк вверх. Прикрыв глаза, я качаюсь в такт музыке, и он движется вместе со мной, одной ладонью продолжая направлять мое бедро, а другой гладя мой живот, иногда поднимаясь к солнечному сплетению. Я откидываю голову назад, кладя затылок на его плечо, а мои пальцы пробегаются по его руке, касаясь его пальцев в месте, где он сжимает холодную ткань на моем животе. Я, сама того не осознавая, переплетаю свои пальцы с его, и сжимаю их. Он отвечает тем же. Господи, это чистое безумие. Что мы творим. Нужно остановить это. Нужно это остановить. Не останавливайся. Я чувствую, как его член упирается в мои ягодицы, и он слегка трется об меня, сводя с ума ещё больше. Я ощущаю это, потому что мои трусики насквозь мокрые. Снова. Малик вновь выводит понятные только ему узоры своим языком на моей шее, и я готова застонать от удовольствия. Вместо этого я сжимаю губы, с силой закусив одну. Я чувствую металлический привкус крови у себя во рту. Песня заканчивается, и я распахиваю глаза. Я счастлива и несчастна одновременно. Нам нужно прекратить это немедленно, но я не хочу, чтобы он останавливался. — Нам пора уезжать, — приглушенно шепчет он, все ещё оставаясь за моей спиной. Я лишь киваю, подавив разочарованный вздох, когда его ладони покидают мое тело, но он тут же берет меня за руку и ведёт к выходу. Зейн идёт быстро, и я едва поспеваю за ним, стараясь не упасть на высоких каблуках. Выйдя на улицу, я втягиваю полной грудью прохладный воздух, не успевая поёжиться от вечерней прохлады, когда уже оказываюсь в чёрном джипе Малика, откинувшись на заднее сиденье. Он садится рядом со мной, и наши руки соприкасаются. Мы одновременно одергиваем их, словно коснувшись оголенного провода. Я смотрю в окно, вновь с силой закусив губу, и чувствуя пристальный взгляд Малика на своей щеке. Прекрати на меня пялиться, Боже. Переведя на него взгляд, я смотрю в его глаза. В них плещется буря эмоций: опьянение от текилы, безумие, желание? Проходит доля секунды, как он притягивает меня к себе, отчаянно впиваясь своими губами в мои. Из меня вырывается стон, когда я ощущаю его вкус на своём языке, перемешанный со вкусом соли и алкоголя. Он терзает меня своим языком, вылизывая мои губы, а его пальцы зарываются в мои волосы, прижимая ближе к себе. Я закидываю ногу ему на бедро, словно ей там самое место. Малик сжимает мою ногу пальцами, в какой-то безумной агонии углубляя поцелуй, вновь изучая своим языком мой рот. Мне не хватает воздуха, но я готова задохнуться прямо сейчас. Рядом с ним. Безумие. Безумие. Безумие. — Малик, мы здесь не одни, — рвано выдыхаю я, когда он начинает покрывать поцелуями мою шею, наверняка оставляя на ней отметины. Все равно. — Леонарду наплевать, — выдыхает он мне в губы, проводя языком по моей нижней губе. Его слова словно отрезвляют меня, и я распахиваю глаза, пока он продолжает ласкать мою шею, сжимая ладонями грудь. Сколько девушек он имел вот так, в своей машине? Сколько тел здесь побывало? Хочу ли я быть в их числе? — Зейн, остановись, — я отталкиваю его, упирая ладонь в грудную клетку. Он вопросительно смотрит на меня, но все же прерывает свои ласки, тяжело дыша. Мы оба тяжело дышим, понимая, что только что переступили незримую черту. Да Боже мой, мы переступили ее еще в доме его родителей, ещё вчера, в лифте, а может и раньше. Кого я пытаюсь обмануть. Кажется, Малик тоже это понимал, потому что отодвинулся от меня, убирая мою ногу со своего бёдра и отворачиваясь. Это было неприятно, видеть, как он поправляет рубашку и напряжённо смотрит в окно, сжимая и разжимая пальцы в кулаках. Я одернула платье, так же отодвигаясь и пытаясь выровнять дыхание. Ты же именно этого хотела, Мия. Чтобы он остановился. Чтобы вы окончательно не пересекли черту. Тогда почему так тяжело в грудной клетке? Остаток пути мы молчали. Малик был прав, Леонард и правда даже бровью не повёл, спокойно ведя машину, не смотря в зеркало заднего вида. Либо он настолько привык к таким сценам, что ему уже нечему было удивляться, либо он достаточно тактичен, чтобы пялиться. «Это недоразумение и алкоголь. Снова», думала я, когда выходила из машины, направляясь к лифтам. «Это ничего не значит», пронеслось у меня в голове, пока мы поднимались вверх, не произнося ни слова и держась на безопасном расстоянии. Словно боялись повторения вчерашнего вечера. «Этого больше не повторится», решила я, заходя в квартиру, кидая Малику какую-то нелепую фразу, направляясь в свою комнату. «Я хочу этого больше всего на свете», призналась себе я, опускаясь на кровать, даже не потрудившись снять с себя платье.