Выпьем за хорошие сны

      Весь вид Джинёна говорит, нет, кричит о том, что мир лежит у его ног. Даже если это не так, даже если сам Джинён думает совсем иначе, потому что его самооценка болтается где-то на уровне «ноль и ниже», Соджон пускает слюни на его обтянутые дорогущими брюками ягодицы и молится, чтобы он не заметил ее голодного взгляда. Однако, когда ее босс мимолетно поднимает глаза, по ней словно пару раз проезжается асфальтоукладочный каток.       А теперь от выпитого алкоголя ему становится немного жарко в пиджаке, и Соджон открывается чудесный вид на тонкую талию и широкие плечи, прикрытые всего лишь тонкой белой рубашкой. Приходится запить невкусным теплым пивом свое застрявшее где-то на уровне гланд возбуждение (возмущение) и все-таки обратить внимание на других коллег вокруг.       — Что, залипла на шикарную фигуру директора? — Хиён заговорщически подмигнула подруге, хлопнув при этом по ноге. — Жаль только, что он нами совсем не интересуется.       — Кем это «нами»? — уточняет Соджон, переводя осоловевший взгляд на причину своих влажных снов. — Коллегами в частности или девушками в общем?       — Я пока еще не знаю, — подруга ставит свой пустой стакан на стол и шепчет ей на ухо. — Говорят, у него есть незначительный интерес к своему заму, но это все только сплетни.       — Такому мужчине грешно быть не по девочкам, — Нана подсаживается к ним с еще несколькими бутылками пива, и Соджон тяжко вздыхает. То ли от этой внезапной новости, то ли от понимания того, что придется пить. Впрочем, можно эти причины объединить и пить из-за внезапной новости. — Хотя не стану отрицать, что Джэбом тоже хорош.       Хиён переводит на нее свой фирменный слышь-ты-там-не-наглей взгляд, и Нана цокает языком.       — Да все равно нам, простым смертным из отдела дизайна, отношения с ними могут только сниться, — Соджон высчитывает пропорцию соджу, которую выливает в стаканы, заливает это все пивом и размешивает, протягивая подругам. — Так что давайте выпьем за хорошие сны.       — За хорошие сны я с вами тоже выпью, дамы, — с очаровательной улыбкой к ним подсаживается Джэбом (ДжэБог) и тянет на диванчик Джинёна. С другой стороны его подпирает Джексон. — Мне нравится много спать.       — Интересно, с кем, — буркает Соджон прежде, чем понимает это, и вызывает у компании бурный смех. — Простите, я не хотела.       — Не оправдывайся, нам всем интересно, — Джексон чокается с ней своим стаканом, в котором плещется нечто похожее на сок с водкой. — Так с кем ты там спать любишь, сладкий Джэбомми?       — С кошками, — Джэбом, кажется, ни разу не обижается на эту фразу, и Соджон свободно выдыхает, уже успев смириться с потерей рабочего места. Слава Богу, что выгонять ее никто не собирается. — Ты же знаешь, что я заядлый кошколюб.       — Звучит так, как будто ты извращенец, — Джинён буравит взглядом крышечку от пива на стеклянной столешнице и даже не смотрит на друзей.       — Отчасти так и есть. Но я не зоофил, — Джэбом пинает его носком натертой до блеска кожаной туфли, за которую наверняка отвалил пару тысяч долларов.       — Тебе больше по душе твой секретарь, да? — Джексон хихикает пьяно и пытается выловить официанта.       — Так вот кто эти сплетни про нас распускает! — Джэбом по-дружески вытягивает его из-за стола и тянет «на разборки за честь». Хиён и Нана бегут следом, не желая пропускать этот концерт, и Соджон остается наедине с директором. Ей хочется провалиться сквозь землю, когда он, закинув ногу на ногу, облокачивается на мягкую спинку диванчика в этом ресторане и внимательно смотрит на нее.       — Я Ха Соджон из отдела дизайна, — представляется она и кланяется, проливая часть содержимого в стакане. — Ой.       — Знаю я, кто ты, — он даже бровью не повел на это, продолжая сидеть в этой расслабленной позе. И все-таки даже если чертов мир вокруг него не вертится, то сам Джинён может заставить других крутить его вокруг себя. И новость о том, что он еще и работников своих запоминает, от этого кажется еще неожиданней.       — Откуда?       — Это ведь ты каждую неделю цветы в офисе поливаешь, — он допивает свой виски и ищет взглядом друзей, а потом уходит к ним, даже не попрощавшись, оставляя ошарашенную такой новостью Соджон наедине со своими фантазиями. Она может лишь смотреть на его подтянутый зад с открытым ртом и жалеть, что телефон остался в кармане пальто.       — Соджон-и! — Хиён летит к ней на высоченных каблуках, размахивая руками для баланса. Официант, проходящий мимо, отшатнулся от нее как от прокаженной. И некоторые их коллеги тоже. — О чем с нашим директором говорила? Давай, в подробностях.       Следом за ней семенит Нана, уже с кем-то болтающая по телефону на повышенных тонах. Наверняка снова ее парень устраивает скандал на пустом месте. Соджон понимает, что избавиться от этих двоих у нее не выйдет. А еще замечает, как Джэбом бросает в ее сторону хитрый взгляд лисы, и ни о чем хорошем это ей не говорит. Давно по компании ходят разговоры, что замдиректора пиявкой цепляется за тех, кто ему нужен, вытягивая из них кровь, нервы, возможно, деньги и так далее по списку.       — В глубокую задницу я залезла из-за другой задницы, — Соджон допивает свой многострадальный коктейль и морщится не то от горечи напитка, не то от горечи жизни. Вечная полемика у нее в таких случаях.       — Он же не уволил тебя? — на отрицательный кивок Хиён выдохнула. — А что тогда?       — Он сказал, что меня помнит.       — А при чем тут задница? — Хиён задумалась. — Нет, ну про одну задницу понятно. А почему в заднице ты?       — Из-за Джэбома.       — Да брось, он не обиделся даже. Они с Джексоном помахали ногами друг на друга и посмеялись над ситуацией.       — Да ты смотри, как он на нас смотрит теперь! — Соджон тянет подругу на себя и взглядом показала ей, куда нужно смотреть. Им Джэбом отсалютировал им полупустым стаканом и загадочно улыбнулся. — Жуть.       — А по-моему, очень милая улыбка. За такую улыбку и дать человеку можно, — Хиён машет ему в ответ, но тут перед ними возникает злая Нана. — А с тобой что?       — К черту мужиков! — она швыряет телефон на стол и садится между ними. — Сегодня пьем как в последний раз, и срать я хотела на то, что этот козел мне скажет. А теперь лучше скажите, почему Им Джэбом смотрит в нашу сторону и гиеной улыбается.       — Это мы все дружно сейчас в задницу катимся из-за того, что я цветы поливаю каждый понедельник.       — Я, пожалуй, отсяду.       Утро понедельника началось у Соджон не самым лучшим образом. Им ДжэБог, сияя белоснежной улыбкой, поймал ее на светофоре и затянул к себе в машину, приказав пристегнуться и не дергаться. На заднем сиденье у него притих секретарь Чхве, и при виде его солнечной улыбки стало немного спокойнее, но ровно до тех пор, пока Джэбом не завел шарманку про корпоратив:       — Как посидели в пятницу?       Соджон сглатывает ком напряжения и пытается не изображать из себя рыбу на берегу, хотя выходит из рук вон плохо. Ей вдруг внезапно стало интересно, с какого же момента он слышал тот разговор про сны и как сильно ей сейчас придется краснеть. А учитывая, что позади все еще сидит Ёнджэ, краснеть придется вдвое больше.       — Ну…э-э… Неплохо, да.       — И ни разу не обсудили задницу нашего босса? — он прищурился, глядя на Соджон, и у нее началась первая стадия — щеки. — Знали бы вы, как ему необходимо лично о таком говорить.       — Не думаю, что директору Паку стоит знать о том, какая шикарная у него задница, — снова вырвалось у Соджон. Когда-нибудь за эту дурацкую привычку сначала сказать, а потом подумать она получит по самое не балуй, а сейчас вторая стадия — уши.       — Очень даже стоит. Он совершенно себя не ценит. Зато ценит таких сотрудников как ты, Ха Соджон, — Джэбом паркуется на внутренней стоянке, но не торопится выходить.       — За что? — она вцепилась руками в ремень безопасности, молясь о том, чтобы безопасность он давал даже в таких случаях.       — За то, что ты тратишь свое личное время и поливаешь в офисе все цветы. Он ведь сказал, что помнит твое имя?       Соджон кивнула, и Джэбом, удовлетворенный таким немногословным ответом, тоже кивнул и открыл свою дверь. Ёнджэ напоследок ей улыбнулся и последовал за начальником по лестнице. Кажется, Хиён говорила, что они так приучают себя к здоровому образу жизни.       — Кстати, он по девушкам! — кричит уже издалека Джэбом, и его звонкий голос эхом разносится по парковке. Наступает третья стадия. Краснеет даже шея.       В лифте она сталкивается с Джинёном, кланяется ему и хочет дать драпака, но директор хватает ее под локоть и втягивает в кабину.       — Я видел, вы с Джэбомом приехали, — он вполоборота повернулся к Соджон. — Хотел подойти, но он таким счастливым выглядел.       — Бля-я, — она от удивления отшатывается от начальника и больно ударяется о зеркальную стенку лифта. — Ой, простите.       Директор Пак забавно фыркает и пытается скрыть рвущийся наружу смешок.       — Так…о чем вы говорили?       Соджон вспоминает, что, если удариться затылком посильнее, можно потерять память, и изо всех сил борется с этой заманчивой идеей. Что бы она сейчас ни сказала, будет выглядеть в его глазах полной дурой. Но уж лучше дурой, чем дурой без работы.       — Обсуждали одного актера из новой дорамы.       — У него еще есть время смотреть сериалы? — Джинён хмыкает и выходит из лифта, оставляя ее одну.       На трясущихся полусогнутых ногах она добирается до своего места и устало приземляется на стул. День только начался, и в офисе никого почти нет, но Соджон уже адски вымоталась, словно пробежала кросс, подписывая при этом кучу разных бумажек.       На обед к ним в отдел снова заглянул Джэбом, чем половину девушек убил наповал, и вытянул Соджон в коридор — для очень важного, по его словам, разговора.       — Послушай, я тут все утро размышлял над ситуацией этой и вот к чему пришел, — он озирается по сторонам и подходит к Соджон чуть ближе, едва не сбивая с ног своим парфюмом, от которого крышу сносит посильнее наркотика. — Тебе Джинён нравится?       — Как директор? — она решила скосить под дурочку и заплетающимся языком попыталась что-то там объяснить собеседнику про неплохие премиальные и обоснованную критику. И надо думать, на него такая женская фишка не действует.       — Нет, Ха Соджон. Как мужчина. Нравится ли он тебе как мужчина?       — Ну… — она затянула. — Я никогда об этом не думала. Да и Вам говорить такое как-то не…       — Да или нет? — Джэбом перебивает поток ее бессмысленных речей. Соджон кивает. — Отлично. Тогда я подготовлю почву, а ты подготовь цветочки. Ну или ягодки. И взбитые сливки.       — Что? Простите, но я не понимаю.       Джэбом цокает языком и на развороте в свой кабинет снова кричит ей на весь этаж:       — Будешь его девушкой.       — Что еще за ягоды со взбитыми сливками? Он точно извращенец, — Хиён появилась за спиной так внезапно, что Соджон подпрыгнула на месте, громко взвизгнув. Она еще сама не отошла от этого странного и ошеломляющего разговора. — Так чьей ты там девушкой станешь?       — Кажется, Пак Джинёна, — у Соджон начинает болеть голова от такого насыщенного дня. И едва ли его можно назвать насыщенным в хорошем смысле. Зачем она вообще призналась, что ей директор нравится? Можно было бы дать отмашку, и тогда Джэбом нашел бы себе другую жертву. Хотя с другой стороны он мог бы выдать что-то вроде «стерпится — слюбится» и все так же воплотить свой план в жизнь. Он ведь не просто так пиявка.       — Так, это очень странно, но вполне неплохо, — Хиён дожевала свой обед, выкинув упаковку в урну рядом. — Он же тебе нравится.       — Да я бы не сказала, что прям нравится. Все, что я о нем знаю — у него хорошая задница и широкие плечи.       — Значит, повод узнать получше найден. Меньше цветы надо было поливать, заенька. Тогда бы и проблем этих не было.       — Каких таких проблем? — Нана убирает свой телефон подальше в сумку.       — Помирились?       — Ага.       — Наша Соджон скоро замуж выходит, — Хиён включает свой компьютер и замечает стопку новых документов на своем столе. — Кто подсунул мне эту печатную гадость? Знаете же, как я не люблю с бумагами возиться.       По кабинету прошелся коллективный смешок.       — В смысле замуж? — Нана удивленно поворачивается к ней. — Раньше меня? За кого?       — Да врет она все. Не замуж. Просто замдиректора втянул меня в авантюру какую-то.       — Неоплачиваемую, но очень дельную, — добавляет Хиён.       — Я должна стать девушкой директора, — Соджон подпирает голову ладонью и смотрит на маленький кактус, стоящий у монитора. Все эти цветы, будь они неладны. И чего ей в голову взбрело поливать их? Сидела бы себе как раньше, никто бы ее не трогал. А так теперь от каждого шороха приходится дергаться.       — И что в этом плохого? Побудешь немного, и разбежитесь. Вид у тебя такой, как будто это не секс нашей компании, а соседский мужичок-пьяница. Ха Соджон, да ты зажралась, — Хиён чиркает карандашом по документам и на минуту останавливается. — Хотя если так подумать. Будет не очень хорошо, если директор потом узнает про вашу договоренность, а сам уже по уши влюбится в тебя.       — Это звучит как бред, — Соджон и второй рукой подпирает голову. — Я не хочу ни с кем встречаться по расчету.       — Так нет же никакого расчета. Деньги тебе не предлагали, — Нана достает из своего ящика несколько конфет и раздает подругам. — Зато у тебя будет доступ к прекрасной директорской заднице, как ты и мечтала.       — И все равно я так не могу. Дойду до Джэбома и скажу ему об этом, — Соджон подрывается с места, но мягкая рука Хиён останавливает ее.       — Вот это ему отнеси. И скажи, что для директора всегда найдется еще кандидатура. Например, я.       — Я думала, ты больше по Джэбому.       — А чем черт не шутит.       Когда запыхавшийся, но до одури счастливый Джэбом залетел к нему в кабинет, Джинён даже не посмотрел на него. За столько лет дружбы с этим засранцем он понял, что тактика «игнорируй и живи счастливо» может помочь примерно в семидесяти процентах случаев. Джэбом просто выговаривается куда-то в пустоту, Джинён пару раз кивает для вида, и они расходятся как в море корабли. Однако в остальных тридцати процентах он все-таки выдает что-то такое, от чего глаз может дергаться. А если следом за ним летит еще и Джексон, то можно готовить веревку и мыло. Ничем хорошим это не заканчивается обычно.       — Эта Ха Соджон такая лапуля, — кричит Джексон и выдергивает из-под руки Джинёна договор о поставках. Джэбом чертыхается и кладет договор обратно. Даже руку подкладывает как было. — Я за ней весь день наблюдал.       — Зачем? — бровь у Джинёна приподнимается, и Джексон, выдав что-то нечленораздельное, садится в кресло напротив.       — Надо же знать, на кого ты глаз положил.       Джинён, поднеся ручку к листу, снова откладывает ее:       — Я что сделал? Валите отсюда оба, пока я не погнал вас нахер или куда подальше.       — Так я могу забрать ее себе? — Джэбом прислонился к косяку. — Раз она тебе не нужна.       Джинён медленно встает со своего стула, сжимая в руке черную ручку из подарочного набора. Та опасливо трещит, но пока что сдерживает гнев владельца. И только звонок, раздавшийся на весь кабинет, спас этих двоих от неминуемой кары.       — Она вам не вещь. И займитесь лучше работой, — директор поправляет и без того идеально лежащий галстук и садится обратно, грациозно приземляя свою пятую точку. — Слушаю.       — А фигурка у нее тоже самый сок, — Джексон разве что не причмокивает от удовольствия. — Хех, Джэбомми, смотри, у него глаз дергается. Бу-бу-бу, мой хороший, злишься, да?       — Пошли вон!       За дверью кабинета терпеливо ждал Ёнджэ, о чем-то воркуя с секретаршей босса. Они примерно в одинаковых условиях с той лишь разницей, что Джинён чертов трудоголик, а Джэбом чертов псих, ни минуты не сидящий на одном месте. При виде своего непосредственного начальника Чхве быстренько попрощался с девушкой и пошел вниз, стараясь не слушать разговоры этих двоих, но уж больно интересно.       — И что нам теперь делать? Твой план не работает, — Джексон нажимает на кнопку лифта и смотрит, как тот медленно поднимается вверх.       — Ошибаешься. Все работает именно так, как мне нужно, — Джэбом задумчиво трет подбородок и поворачивается к Ёнджэ. — Секретарь Чхве, из отдела дизайна должны некоторые бумаги передать. Отправляй сразу ко мне, не принимай сам.       Едва двери лифта распахиваются, они видят несчастную Соджон, ставшую непреднамеренной жертвой их коварного плана. Та сразу бледнеет и краснеет, прижимая к себе какие-то папки.       — О! — Джэбом удовлетворенно хлопает в ладоши. — А вот и мои документы. Прямо в руки. Идеальный тайминг, спасибо, Ха Соджон.       Та от удивления не сразу замечает протянутую руку, чуть не роняет одну из папок и не знает, куда себя деть от неловкости.       — Директор Им, могу я поговорить с Вами? — у нее во рту резко пересохло. — Наедине.       — Мне казалось, что мы все обсудили. Ладно, идем. Ёнджэ, сделай нашей гостье чай.       — А покрепче что-нибудь есть? — Соджон нервно смеется и дергает рукав своего свитера.       — Могу сделать крепкий чай, — улыбается Ёнджэ и куда-то уходит, оставляя их.       Джэбом присаживается на край стола, скрещивая длинные ноги, красиво подчеркнутые подходящими брюками. Иногда Соджон кажется, что на их фоне даже самые красивые модели выглядеть будут как бледные поганки. Она поймала себя на мысли, что беззастенчиво рассматривает его, а тот ухмыляется.       — Так, о чем ты хотела поговорить? — Джэбом всегда отличался отменным чутьем на чужие эмоции и умением ими управлять. Вот и сейчас, чтобы не смущать ее еще больше, отворачивается к бумагам и делает вид, что больше заинтересован ими.       — Я не могу принять ваше предложение.       Он откладывает листы в сторону:       — А я ничего тебе и не предлагал. Это был приказ начальства. Осмелишься идти против?       Руки у Соджон начало трясти, и Джэбом всерьез обеспокоился ее эмоциональным состоянием. Зря он, наверное, так сказал. Вдруг она психически неуравновешенна?       — Тогда можете меня уволить, Им Джэбом. Но я не хочу притворяться и врать директору Паку о своих чувствах.       — Но буквально полчаса назад ты говорила, что он тебе нравится. Как мужчина, — Джэбом замечает Джинёна, что стоит сейчас у двери, не решаясь прервать разговор, и в голове возникает еще один коварный план. В том, что его друг все слышит, он ни капли не сомневается.       — Не скрою, что он чертовски хорош собой, но это не повод обманывать. Я пойду, — Соджон разворачивается и встречается взглядом с недовольным Джинёном. Он пропускает ее на выход и закрывает дверь. — Секретарь Чхве, скажи, что директор подошел только под конец.       — Рад бы сказать, но…       Ёнджэ усаживает ее на один из диванчиков в коридоре и протягивает горячий чай на травах, чтобы немного успокоиться. Из кабинета разговор доносится приглушенно, но, если подойти чуть ближе, будет слышно практически все. А еще через поднятые жалюзи прекрасно видно, что происходит внутри.       — Что ты тут делаешь? — Джэбом снова возвращается к бумагам. На этот раз, чтобы не смутиться самому.       — Так и знал, что тот разговор был не просто так, — Джинён оставляет его без ответа, расстегивает пиджак и подходит ближе, засовывая руки в карман брюк. — Хватит, Джэбом.       — Не понимаю, о чем ты.       — Могу повторить. Джэбом, успокойся и оставь девушку в покое. И займись уже работой, у твоего секретаря весь стол завален бумагами.       — Серьезно грозился уволить тебя? — Хиён обмахивает подругу самодельным веером из бумаги, пока Нана бегает по этажу в поисках хоть какого-нибудь успокоительного. Они обе жутко перепугались, когда бледнющую Соджон под ручку привел Ёнджэ и попросил присмотреть за ней.       — Не на том ты акцент делаешь, — Нана залетает в отдел со стаканом воды. — Это все слышал наш начальник.       — А он что тебе сказал?       *20 минут назад*       Джинён выходит из кабинета уставший и немного взъерошенный, но по-прежнему красивый, садится на диванчик рядом с Соджон и молчит какое-то время, наблюдая за тем, как Ёнджэ забивает что-то в компьютер.       — Ха Соджон-ши, что бы ни наговорил Вам этот идиот, я рад, что Вы думаете именно так.       Соджон переводит на него недоумевающий взгляд и глупо хлопает глазами. Джинён не злится на нее? Вот прям совсем? И даже рад? Все это больше похоже на глупый рождественский розыгрыш, и она ждет, что из кустов их офисной пальмы вылетит Джексон с камерой, а Джинён пожмет ей руку и скажет, что она прошла какой-нибудь супер-пупер навороченный тест по новой программе. Однако Джексон сейчас мотается где-то на три этажа ниже, а пальмы у них и вовсе никогда не было.       — И Вы не злитесь?       — Если и злюсь, то исключительно на двух друзей-полудурков. Вашей вины тут нет. Вы честно сказали, что я Вам не интересен.       — А если я скажу, что на самом деле соврала? — Соджон готова разреветься прямо тут от этой ситуации. Снова она ляпнула, не подумав.       — Тогда я не понимаю, почему, — Джинён бросает мимолетный взгляд на секретаря Чхве. Тот либо работает, либо делает вид, что работает, но по крайней мере не заостряет внимания на их разговоре. — Со мной что-то не так?       — Все с Вами так, директор Пак, — она шмыгает носом и отпивает горячий чай, рассматривая носки собственных туфель. — Просто… разве не должно быть это по любви там и все такое? Я не хотела обманывать в первую очередь Вас, потому что Вы очень хороший человек.       — Мы ведь даже не знакомы толком.       — А я такие вещи чувствую.       — И что же Вы чувствуете сейчас? — голос у Джинёна веселый, и Соджон немного смелеет и даже смотрит ему в глаза, но быстро тушуется.       — Чувствую, что могу в обморок грохнуться.       ***       Хиён отбирает у Наны стакан и выпивает всю воду залпом. История чисто из дорам, в реальной жизни такого случиться не могло бы, однако вот Соджон, до сих пор трясется от всей этой ситуации и охреневает даже больше, чем обе подруги вместе взятые.       — Ты же понимаешь, что он флиртовал с тобой?       Соджон отрицательно машет головой и запускает руки в волосы, сгибаясь в три погибели. Она не то что флирт, она даже голос его с трудом разбирала сквозь вакуум собственных эмоций. Это словно американские горки, где после двухдневного затишья и медленного подъема ее резко дернуло вниз, а в конце еще и током ебнуло со всей дури. Вот что-то такое она сейчас испытывает.       — Мне срочно нужен отпуск. Где-нибудь подальше от этих троих.       — Предлагаю вечером выпить и обдумать все еще раз, — Хиён смотрит, остались ли в стакане еще капельки воды. — Ну, а что? Может, вся эта ситуация не такая уж плохая?       — Это в чем, например?       — Например, в том, что директор обратил на нее внимание. Заметил и понял, что она не будет им пользоваться. Чем не плюс?       — Я с ней не согласна, но идея хорошая. А вообще, все это ужасно похоже на дораму, и, если у вас все сложится удачно, я отправлю сценарий какому-нибудь режиссеру, — Нана крутит в руках механический карандаш и улыбается, замечая проходящего мимо Джэбома. Соджон злится на них за эту весьма своеобразную поддержку, больше похожую на издевательства, и затылком чувствует приближение апокалипсиса. — Здравствуйте, господин Им.       — Чудесный день сегодня, не правда ли? — он барабанит пальцами по столу и якобы случайно касается руки Соджон. — Так и тянет погулять после работы.       — На что это Вы намекаете? — Хиён подпирает рукой подбородок и переводит взгляд на подругу. — У нас вечером уже были планы.       — Какая жалость! — Им театрально вскидывает руки, и Соджон фыркает скептично. — Но возможно ли такое, что в вашей прекрасной и очаровательной компании найдется место и для трех бесконечно одиноких друзей?       — Очень достойно с Вашей стороны трем своим друзьям подыскивать компанию, — Соджон не хочет даже смотреть на него и утыкается в свой монитор, — но мы не нуждаемся в этом. Видите ли, буквально сегодня мне пришлось расстаться с мужчиной и теперь хочется побыть с подругами.       Джэбом заходится тихим смехом, от которого и вторая половина девушек в отделе дизайна готова лужицей растечься:       — Тогда мы совершенно случайно встретимся в баре. До вечера, милые дамы.       — Каков засранец, а! — Хиён смотрит ему вслед. — Однако такому незаконно красивому можно простить что угодно.       Соджон ловит на себе завистливые взгляды коллег, готовых гадюками наброситься на них, и слышит ядовитый шепот, от которого на душе становится еще более омерзительно. Она не может себе позволить так нагло пользоваться добротой и симпатией Пак Джинёна, и плевать уже на работу, статус и все в таком духе.       — Что-то зачастил к вам Им Джэбом шататься, — одна из девушек язвительно улыбается. — Неужели такие как вы смогли заинтересовать его?       — Начнем с того, что это не твое собачье дело, — Нана бросает на стол очки, — а продолжим тем, что все не так. Соджон просто…       — Просто что?       — Просто пашет как проклятая, пока твои куриные мозги забиты исключительно новыми шмотками, — Хиён тычет в ее сторону грифелем карандаша. — Будешь продолжать этот разговор — получишь от меня выговор. Я все еще твой начальник.       Девица отворачивается к своему планшету и замолкает. Угроза выговора от Хиён действует на всей отрезвляюще: она умеет быть пугающей, когда захочет, а еще подбирает верные слова, пусть и резкие.       Когда Джэбом говорил про «случайную» встречу в баре, то Соджон ну никак не думала, что этот представитель не самой приятной части мужского населения прицепится к ним как банный лист и будет следить за каждым их шагом на своей машине.       — Может, на него заявление напишем? — Нана поднимает ворот своего теплого пальто и перехватывает руку Хиён, вышагивающую на своих высоких каблуках с видом самой грациозной лани. И как только не навернулась еще нигде?       — Да нас самих впору за такое кощунство посадить, — бормочет она, перепрыгивая через небольшие застывшие лужи.       — Если это поможет мне от него отвязаться, я только «за», — Соджон держит ее за другую руку и плетется чуть медленнее, то и дело оборачиваясь и цепляя в потоке машин до противного знакомый серый Мерседес.       — Похоже, он тебя очень сильно вывел из себя, — они дружно смеются, но смех выходит больше нервным. Корпоративы никогда ни к чему хорошему не приводили. А корпоративы, в которых к ним подсаживается подвыпивший замдиректора — так и вовсе. — Давайте зайдем сюда. А если эти трое заявятся, то и пускай. В конце концов, они все еще остаются красивыми мужчинами.       — Ага, — подхватывает Нана, — напоим директора Пака и оставим их с Соджон одних.       — Может, у кого-нибудь есть идеи получше? — Соджон снимает свою теплую куртку, стряхивая с меха капли дождя. — Эта мне не нравится.       — Тогда предлагаю после бара всем разойтись по домам, — раздается над ее ухом знакомый приятный баритон. Она дергается как ошалелая, случайно ударяясь затылком о грудь начальника, и отскакивает от него подальше. Джинён в дешевеньком антураже холла выглядит нелепо. Ему под стать лучшие рестораны мира, а не побитые жизнью забегаловки где-то на окраине Сеула. Одни только часы у него дороже, чем все это здание.       — Ой, надо же, какие прелестные дамы у нас тут, — Джэбом разве что не писается от счастья при виде взаимодействия своего друга и Соджон. — Джексон, давай быстрее!       Под натиском его уговоров девушки все-таки присоединились к ним, дружным секстетом усевшись за одним из столиков друг напротив друга, к полному разочарованию Соджон этим вечером. Но вскоре и ее гнев сменился на милость после тысячной позорной истории Джексона, у которого, кажется, в запасе еще столько же.       — А теперь ваша очередь, — Джэбом отпивает свое пиво и откидывается на спинку кресла, в котором вальяжно развалился. — Расскажите и свои позорные истории.       — Сегодняшний день считается? — Соджон снова буркнула это, не подумав, и прикусила язык. Ее подруги хохотнули и зыркнули на виновника этой незапланированной встречи. — Позорные истории, да? Вся моя жизнь — сплошной позор. Я весьма профессионально по собственной дурости попадаю в разного рода неприятные ситуации.       — Например?       — Например, сегодня. А еще в пятницу. И завтра, скорее всего, тоже, — она допивает вино, и Джексон тут же подливает ей снова. — Но если конкретизировать, то вот вам история. Как-то раз я, поддавшись уговорам подруг, спросила у моего друга, что он ко мне чувствует, и едва не лишилась его. Пьяный мозг решил, что наши с ним теплые отношения совсем не дружеские.       — А сейчас вы общаетесь? — Джинён смотрел на нее с нескрываемым интересом.       — Практически нет. Я попыталась все исправить, но слова обратно не возьмешь.       — На самом деле, — вмешалась Хиён, чувствуя укол вины за это, — Соджон всегда ему нравилась. Просто она испугалась.       — Чего же?       — Всего и сразу. Я жуткая трусиха. Боюсь потерять друзей, боюсь остаться без гроша в кармане, боюсь изменений в жизни. Даже переехать на другую квартиру уже страшно.       Джинён смотрит на нее как на отражение самого себя. Она невероятно похожа на него самого, но в то же время ей хватает смелости идти вперед, пока Пак мнется на месте, опуская все возможности действовать. Он боится даже себе признаться в том, что боится.       Спустя еще пару бокалов Соджон, сильно охмелев, вышла подышать свежим воздухом, и Джинён, нашарив в кармане не начатую пачку сигарет, пошел следом. Девушка сиротливо сидела на каменных ступенях возле бара, выпуская в ночной воздух клубы белого пара, сжалась от холода и даже не дернулась, когда тот присел рядом, чиркая зажигалкой. Разговор не клеился. Вернее, для этого стоило его хотя бы начать, но мыслей в голове неведомым образом не осталось, а Соджон, похоже, к общению с боссом не стремилась, ковыряя носком ботинка камушек, лежащий на дороге.       — Может, хватит меня разглядывать? — она обратилась куда-то в темноту, и Джинён даже не сразу понял, что предназначалась фраза именно ему. — Я не экспонат в музее.       — Может, уйдем? — он и сам не ожидал от себя такого. Табак, смешавшись с алкоголем, нехило ударил в голову. — Я вижу, что Вы не очень-то рады тут находиться.       — В основном из-за Вас, директор Пак, — она снова даже не смотрит на него и говорит немного обидные вещи, но отчего-то Джинён не обижается. — Но больше из-за Им Джэбома. Он мне весь день нервы мотает.       — А мне всю жизнь, — вздыхает Джинён. — Но мое предложение все еще в силе.       Соджон смотрит на него с забавным прищуром, пытаясь понять, что у начальника в голове творится, а потом кивает:       — А знаете что, давайте. И ничего никому не скажем.       — Убежим?       Она еще раз кивает.       — Тогда я схожу за вещами. Зайдите пока внутрь, тут прохладно.       Двери за Соджон немного скрипнули, возвращая к реальности. Она только что согласилась сбежать с директором хрен пойми куда, зачем и в каком состоянии. Обычно подобные истории заканчиваются, по мнению Соджон, разумеется, сводками в криминальных новостях. Директор хоть и выглядит хорошим человеком, подкатывающему приступу паники этого не объяснить.       — Господи, дай мне сил не опозориться перед ним еще больше, — взмолилась она себе под нос, ясно осознавая, что мольба эта явно не будет услышана. Слишком хорошо знает себя и свой язык.       Джинён тем временем тяжело вздыхает. Он собирался уйти домой через полчаса, а тут взял и пригласил ее…куда? Погулять? К себе домой? Все это выглядит как мечта маньяка-извращенца, и неудивительно будет, если Соджон сбежит. Но она все так же стоит у входа, прижавшись к окну, и растирает ладони.       — Чего пришел? — стоит ему подойти к столику, как Джэбом тут же протягивает ему стакан. — Мы тут спорили, сколько ты можешь выпить.       — «Мы» это кто? — Пак тянется к своему пальто и пытается вспомнить, в чем пришла Соджон.       — «Мы» это я и Джексон. Пей. Я поставил на тебя сотню баксов и не хочу ее терять.       — Можешь с ней попрощаться. Мне завтра на работу, и тебе, кстати, тоже, так что пить я больше не буду. Где куртка Ха Соджон-ши?       — А тебе зачем?       — На улице холодно становится. Джэбом фыркает и лезет во внутренний карман пиджака за кошельком, доставая оттуда       несколько бумажных купюр. Джексон шутливо отвешивает ему поклон за такой подарок и просил принести еще бутылочку Хеннеси. Девушки без Соджон окончательно раскрепостились и уже начинали строить глазки его друзьям. Кажется, Джэбом сегодня уйдет домой не один.       Джинён идет на выход, подальше от этого места, в котором он чувствует себя не в своей тарелке. Ему вообще претит все это. И только уговоры двух самых надоедливых людей в его жизни заставляют его выходить «в свет» хоть иногда. А потом вот приходится расхлебывать последствия.       Он же тогда совершенно случайно ляпнул Соджон про то, что знает ее. Признался, а потом позорно сбежал, едва не раскрасневшись прямо перед ней, потеряв всякую ауру харизматичного лидера. Они определенно друг друга стоят: оба любят говорить первое, что взбредет в дурную голову, занимаются самокопанием и пожинают плоды своих действий и слов. Вряд ли ей тоже хотелось оказаться в такой щекотливой ситуации.       — Вот Ваша одежда, Соджон-ши, — он помогает ей, придерживая куртку, и замечает небольшой румянец на щеках. — Хотите пройтись немного пешком или мне вызвать такси?       — Прогуляемся, а потом вызовем такси, — она зашуганной козочкой смотрит, как самый прекрасный человек в ее жизни открывает ей дверь, придерживает на ступеньках, а потом даже предлагает взять его под локоть. Из какой сказки он вылез? Соджон думает, что таких мужчин не осталось, а это — всего лишь сон, и незаметно щипает себя за руку, но Пак Джинён, вопреки ее ожиданиям, никуда не исчезает. Улыбается ей несмело и подстраивается под нетрезвый шаг.       — Все хотел спросить про сегодняшний разговор, — Джинён пытается не смеяться, когда она стыдливо застонала, прикрывая лицо рукой. Она определенно начинает его привлекать как человек своими настоящими эмоциями, которые не пытается скрыть. — Вы серьезно думаете так, как и сказал Джэбом?       — В смысле? — она прочистила горло, вспоминая, что же такого наговорил тогда Им ДжэБог. Такое чувство, что вместо памяти у нее козья жопка. То есть, полная задница. — Про что именно?       — Про то, что я нравлюсь Вам. Как мужчина, — он произнес это даже с той же интонацией. Ну конечно, уж у него память обязательно должна работать как надо.       — Да не только нам, — у Соджон мысли путаются, нехотя собираясь в цельные предложения, — то есть мне. Такой мужчина как Вы, директор, много кому нравится.       — Какой «такой»?       Соджон выдохнула чуть резче, чем следовало бы. Ее такие разговоры порядком пугают.       — Ну, знаете, такие — идеальные. Да-да, не надо смеяться. Вы — молодой, красивый, богатый и перспективный. Вежливый и воспитанный. Вот где такие валяются? Хотя, о чем я, такие валяться точно не будут.       — А такие как Джэбом?       — Вы меня, конечно, извините, директор, но пока я пьяная, могу сказать, что Джэбом Ваш — говнюк последний. Я каждый раз разреветься хочу, лишь бы не трогал меня.       Джинён хмыкнул, прикрывая ее от парня на велосипеде, проезжающего мимо, и случайно коснулся ее ледяных ладоней:       — Так, хватит прогулок. Я поймаю такси.       — Вот видите, Вы еще и внимательный к другим.       Он помог ей, а сам сел с другой стороны, обойдя машину. Почему-то Джэбом всегда говорил, что с девушками нужно быть холоднее, не бросаться им помогать и вообще быть мудаком, а тут внезапно выясняется, что нет, девушкам — хорошим девушкам — нравятся вежливые и воспитанные.       Он наблюдал за тем, как Соджон рисовала на запотевшем стекле, выводя тонким пальцем причудливые узоры, а потом острым ногтем подрисовывала мелкие детали. Смотрелось это невероятно мило и забавно, учитывая, что получился у нее отвратительного вида мужик, а снизу подпись — Им Джэбом.       — Хотела бы я вернуться в прошлое, чтобы поговорить с собой прежней, — она смотрит на свои ладони, с внутренней стороны которых остались следы от ручек и маркеров. Особенности профессии. — Тогда бы и проблем не было.       — Даже если бы это значило, что мы никогда бы вот так не говорили?       — Особенно это. За свои желания приходится долго расплачиваться, директор.       После понедельника Джинён совершенно не мог вырваться из рабочей рутины, чтобы еще раз поговорить с Соджон. У них к концу года полнейший аврал, так что даже Им-ленивая-задница-Джэбом занялся, наконец, работой, и в офисе, как бы странно и удивительно это ни звучало, наступил покой, нарушаемый только беготней сотрудников с документами. Оказывается, всю шумиху именно они с Джексоном и создавали.       Джинён разучился мечтать уже давно. Разучился видеть в облаках причудливые фигуры, а в кофейной гуще — очертания будущего. Разучился наслаждаться жизнью, а не следовать какому-то абстрактному плану жизни. Но рядом с Соджон ему хотелось чуть больше шутить, снимая маску отстраненности, и чуть меньше думать о работе. Хотелось показать, что он тоже имеет недостатки и может веселиться, прыгнуть в сугроб, нарисовать на стекле смешную закорючку и не бояться осуждения со стороны Соджон. Почему-то ему казалось, что только она может понять.       Хотелось ли этого Соджон? Он не знал. Девушка привлекала, цепляла в толпе внимание и будоражила фантазию, отчего внутри распалялся необузданный жар, но делала ли она это специально? Джэбом как-то заикнулся, что она простая как корейская вона, но интуиция подсказывала Джинёну, что даже будь она открытой книгой, то явно фолиантом на древнем языке.       С той самой злополучной поездки в такси он проникся к ней и ее мыслям какой-то особой, не поддающейся понимаю симпатией. И его пугает неизвестность, в которую он смело шагает следом за ней. Все было бы легче, не будь он таким зажатым, и все было бы проще, если бы Соджон сама сделала первый шаг. Вот только все благодаря тому же Джэбому вместо шага вперед она делает два назад, снова и снова убегая от Джинёна, едва завидев его в коридорах офиса.       — Дружище, выглядишь печальным, — Джексон болтается перед ним уже добрые тридцать минут, зазывая на обед в столовую. Но там наверняка будет и Соджон, которая сошлется на важные дела и снова сбежит. А этого его и так растоптанная гордость просто не переживет.       — Отстань.       — Если ты беспокоишься о нашей лапуле, то она с подругами ходит в кафе неподалеку.       — Джексон, у меня слишком много работы, чтобы отвлекаться на обед. Найди Има и обедай с ним.       — Да ты же белесый весь как полотно! — Джексон уселся прямо на столешницу перед ним, обхватывая ладонями его лицо и заглядывая в глаза. — Я обещал твоей семье присматривать за тобой, помнишь? Давай, пошли, я ужасно хочу есть.       — Но мой отчет…       — Абсолютно никуда не денется, — Джексон бесцеремонно перебивает его. — И секретарь Ким любезно присмотрит за ним, пока нас нет.       Джинёну остается только сдаться под его напором. В подтверждение желудок предательски заурчал на весь кабинет. Он за весь день выпил только две кружки кофе без ничего, а полноценный обед в последний раз видел на выходных, когда приезжал в гости к матери. Все пытается кому-то что-то доказать, выжимая из себя все соки, и без такого верного Джексона давно бы загнулся без работы.       У лифта он заметил девушек и Соджон, которая, едва заметно кивнув директору, продолжила о чем-то щебетать с секретарем Чхве. Тот выглядел слишком уж счастливым для простой беседы.       — А знаешь что, — Джинён повернулся к Джексону, — мне нужно немного подышать воздухом. Может, пообедаем за пределами офиса? За неделю он мне страх как надоел.       Друг засиял от такого предложения и сразу же потянул его к компании их знакомых. Ёнджэ, завидев их, договорил фразу и пошел дальше, чтобы не задерживать.       — Здравствуйте, директор! — одна из девушек даже махнула ему рукой как старому приятелю, но получила за такое панибратское отношение от стоящей рядом подруги. — Тоже на обед идете? Присоединитесь к нам?       — Мы с радостью, — Джексон пропускает их в лифт и заходит последним. — Вы всегда в один ресторан ходите?       Они продолжили разговор, обсуждая, где подают лучшие обеды, и Джинён подошел чуть ближе к притихшей Соджон. Он все так же совершенно не представлял, о чем говорить с ней, и просто прокручивал разные варианты событий. Им, в общем-то, даже не обязательно общаться. Это же просто совместный обед.       — Нашего директора так тяжело вытащить из кабинета, вы бы знали, — донесся до Джинёна удрученный голос Джексона. — Он совсем на свое здоровье забивает и почти не ест.       — Правда? — Хиён покачала головой. — Так нельзя. Еда — важный источник энергии для жизни. Как Вы, директор Пак, собрались компанией управлять?       — Когда в жизни нет смысла, то и в энергии никакого толку, — Соджон со звонком выходит из лифта. Еще пару минут она улыбалась секретарю Чхве, а теперь вдруг загрустила. Джинёну начинает казаться, что это из-за него.       — Соджон, ты снова за свое? — ее подруги пошли следом. — Собаку себе заведи, тогда и смысл появится.       — Ой, у меня идея! — Нана обернулась на идущих позади мужчин. — Соджон, ты можешь готовить директору и следить за его питанием. Знаете, она ужасно вкусно готовит.       — Я похожа на диетолога, чтоб за питанием следить? — она огрызнулась на девушек и пошла чуть быстрее.       — А что, мысль хорошая, — Джексон поддержал ее. — Так я буду спокоен, что он не умрет от голода где-нибудь в офисе.       Джинён устало потер глаза. Если Джексону что-то нравится, он добьется этого, но более гуманными способами, нежели Джэбом. Например, вместо того, чтобы давить на слабости человека, он будет всячески помогать ему и даже немного подхалимничать, но кто в этом мире не без греха?       — Перестань. Я не ребенок, чтобы меня кормить.       — Нет, — не согласился Джексон. — Ты как дитё малое.       Соджон, идущая впереди, остановилась. С одной стороны, весь этот план — бред сивой кобылы, а с другой — ей безумно нравится кормить других, и буквально вчера она жаловалась матери, что наготовила на роту солдат, а есть некому. Стоит быть осторожнее со своими желаниями. В последнее время они имеют свойство сбываться, но самым неожиданным образом. Может, все-таки согласиться?       — Я не хочу работать без личной выгоды, — она повернулась и буквально впечаталась носом в грудь Джексона.       — Джэбома нашего определенно стоит ограничить от людей, — хохотнул он, отодвигаясь назад. — Он плохо влияет на них.       — Да нет, — Хиён цепляется за локоть подруги. — Она такая всегда. Просто обычно тщательно прячет свою меркантильную сторону.       — Кстати, теперь мне стало интересно, почему же Им Джэбом так старается. Директор, Вы ведь давно его знаете. Есть предположения?       — Тут все на поверхности, — Джексон пропускает девушек в кафе, придерживая им дверь, и заходит следом. За некоторыми столиками сидят и другие сотрудники компании, начавшие перешептываться. — Они давние друзья, но и давние соперники. Джэбомми хочет во всем быть лучше директора.       — А при чем тут Соджон наша?       — Не знаю, — он трясет головой и поправляет прическу. — Но у меня два варианта. Первый: он, сведя Джинёна, тут же побежит искать себе девушку в сто раз лучше. И второй: возможно, попытается Соджон потом увести.       — Я вам что, разменная монета? — Соджон злобно зыркает на Джексона и хочет добавить что-то не очень культурное, но просто садится ближе к окну и замолкает. Своим возмущением она еще успеет поделиться с подругами, но чуть позже.       — Как же меня это бесит! — Хиён лупит наманикюренным ноготком по клавиатуре, чем создает лишний шум и привлекает внимание не только своего, но и соседнего отдела. — И как я могла влюбиться в такого говнюка? Это же просто кошмар ходячий, а не человек!       Соджон, подперев ладонью щеку, кивала практически на каждое ее слово, соглашаясь с ними. Ее подруга не называла имени, но все они прекрасно понимали, о ком речь. Даже прибежавший к ним на огонек Ёнджэ, послушав эту истерию, присел и тоже начал жаловаться на своего начальника, пока по его душу не пришли маркетологи.       — Считает, что раз красивый, то все ему в ножки должны падать? Сволочь смазливая! — Хиён продолжала барабанить, печатая свой отчет. — И друзья, я уверена, ему под стать. Нечего с ними якшаться, девочки. Дружненько шлем всех нахер.       — Только ты первая же и сделаешь наоборот, — Нана кинула в нее фантик от конфеты. — Не было еще момента, когда бы ты спокойно прошла мимо красивой мордашки. А ты, — она перевела взгляд на Соджон, — мимо задниц мужских пройти не можешь. От этого и проблемы у вас, девочки.       — Враки все, — бурчит Соджон. — Не только мимо мужских. Женские я тоже оцениваю.       — Не на том ты акцент в моей претензии делаешь! Вы больше всех возникаете по поводу Джэбома, но по факту такие же. Просто в отличие от него признавать этого не хотите. А кое-кто еще и извращенец.       Вообще-то, доля правды в ее словах была. Процентов так 90-95. Но то, как она тыкнула их в это носом, немного обидно.       — Кстати, у Джэбома ведь день рождения через несколько дней. Наверняка снова пир на весь мир закатят, — Хиён мотнула головой. — В связи с последними событиями как бы нас не запрягли помогать. Я ж как ваш начальник первой под раздачу пойду.       — А ты хочешь бедного Ёнджэ одного на этом поле боя бросить? Он же загнется тут.       — Аргумент.       И только они закончили со своей работой, как залетает к ним бледный как сама смерть секретарь Чхве и просит помощи необъятной в подготовке к празднику. Он, мол, и так в документах погряз и практически живет на работе, а дома у него самая милая на свете собачка, верно ждущая своего хозяина, а еще мама, волнующаяся за своего сынишку-работягу, а еще…       — Ладно-ладно, бедолага, хорош на жалость давить. Поможем мы. Несмотря на то, что начальник у тебя придурок, сам ты парень хороший, — и Нана в стиле классических кинофильмов красиво уходит в закат, то есть в лифт, поймав на себе восхищенный взгляд бедного паренька.       — У нее только что фанат появился, — Хиён незаметно кивает в сторону их товарища по несчастью. — Глянь, как смотрит.       — Он на всех так смотрит, кто хоть немного готов ему помочь.       Дни для Соджон тянутся удивительно медленно, даже несмотря на кучу заданий для подготовки к празднику. Она крутится как белка в колесе и даже при всем желании (точнее его отсутствии) не может пересечься с Джинёном или его друзьями. Зато вот с Ёнджэ видится чуть ли не каждый день, убалтываясь с ним до самого вечера. А потом он вызывается проводить ее до дома. И это одно из самых легких, самый прекрасных чувств за последние… сколько? Лет пять?       — Кажется, тебе весело, — улыбается он, когда она со взрывом хохота реагирует на очередную его историю про начальника и его периодические косяки.       — Твоя компания действует на меня успокаивающе, — Соджон останавливается на повороте и смотрит прямо в его глубокие черные глаза. В них отражается свет от уличного фонаря.       — Соджон-ши? — Ёнджэ несмело касается ее руки. — Может, мы могли бы…ну…попробовать.? Если ты против, я не буду настаивать.       — Мы могли бы, — она сильнее сжимает теплую ладонь в своей продрогшей, и по коже пробегаются импульсы чего-то теплого и приятного.       — А как же директор Пак и директор Им?       — Пусть катятся к черту и директор Пак, и директор Им! — Соджон кричит под звонкий смех Ёнджэ и принимает, возможно, самое важное решение в своей никчемной жизни. — Я увольняюсь.       — Как это «увольняетесь»? — Джинён злобно зыркает на нее, сжимая в руке белый лист с каллиграфическими буквами.       — Да, — Соджон немного, совсем немного тушуется и делает шаг назад. — Как я и написала, по собственному желанию.       — Есть ли какие-то причины?       — Думаю, Вы и сами в курсе, директор Пак. Я могу идти?       Под его кивок она выходит из кабинета, устало машет секретарше и идет к себе в отдел, где ее дожидаются верные друзья. И схрена ли Джексон?       — Ну как? — Хиён тут же налетает на нее. — Седых волос вроде не вижу. Или ты красишься?       — Да отстань ты от нее, — Нана отпихивает подругу и присаживается рядом. — Он сильно ругался?       — Зная Джинёна, орать и бить посуду он не будет, — Джексон с важным видом разгуливает по отделу. — А вот зашедшего на огонек Джэбома он отметелит по полной.       — Главное, чтоб Ёнджэ по цепочке не пошел, — сокрушается Соджон. Девушки хитро переглянулись. — Ой, только не начинайте снова.       А заглянувший Джэбом и впрямь получил нагоняй и за нас, и за Кавказ, не понимая, чем мог вызвать такой гнев друга. Нет, причин было предостаточно, но не мог же Джинён разузнать о том, кто испортил его кофеварку в кабинете. Или о том, что уже неделю Джэбом обивает пороги спальни его секретарши. Или… Размышлять об этом можно бесконечно, косяков в жизни предостаточно. Вот только не тянет это на целый скандал с потрохами.       — Ладно, да, это я поцарапал твою машину, прости, — сдается он, подумав, что это — самая возможная причина.       — А эта твоя безалаберность… — Джинён обрывает фразу и пялится на друга. — Прости, что?!       — Так ты не из-за этого злишься? А, тогда ладно.       — Им Джэбом!       Этот вопль слышали практически все сотрудники, ехидно усмехнувшись. А те, кто не слышал, потом услышали от своих коллег и тоже усмехнулись.       — Так вы с Ёнджэ теперь… — Джексон светится от радости, кидаясь поздравлять их с таким событием.       — Да какое это событие, — отмахивается от него Соджон, но внутренне радуется. Она-то думала, что Джексон разозлится, а он вон чуть не писается от счастья.       — Тебе разве не жаль, что директор теперь снова один останется? — Нана по привычке поправляет галстук на его шее, а потом, замечая в его медовых глазах бесноватых чертят, тут же отпрыгивает подальше. — Кхм, прости…те.       — Ну, Соджон, конечно, немного растопила лед в сердце Снежной королевы, но ничего с ним смертельного не случится, — он еще какое-то время ухмыляется, а потом смотрит на свои наручные часы и уходит, ссылаясь на дела.       — Нет у этого чудика никаких дел. Просто ерундой целый день страдает.       — С каких пор мы вообще с ним на «ты»? — удивленно спрашивает Соджон и садится за свое рабочее место. Праздник праздником, а дела никто не отменял. К тому же, теперь им осталась самая малость, и Ёнджэ вызвался сам закончить подготовку, ведь они и без этого оказали огромную услугу.       — Это не так важно. Уже нашла новое место? — Нана разминает запястья и со страстью хватается за карандаш, выводя на листе макет дизайна для новой рекламы.       — Подыскиваю.       — Ты злишься, потому что Соджон увольняется? — Джэбом с грацией приземляется в мягкое кресло у директорского стола. Джинён, повернувшись к нему полубоком, хмыкнул. — Значит, именно из-за этого.       — Джэбом, во-первых, иди работай, а во-вторых, тебя это не касается никаким боком.       — Сдается мне, бок-то как раз мой. Все же вроде хорошо начиналось, где осечка произошла?       В кабинет к Паку влетает как обычно шумный Джексон и залпом выпивает воду прямо из графина на столе. Джэбом смеется с привычного друга и пытается понять, что же его погнало с таким рвением.       — Слышали, что Соджон.?       — Увольняется? — перебивает его Джинён. — Да, слышали.       — Что? А, да я не про это. Соджон с Ёнджэ теперь встречается.       — Вот тебе и осечка, Джэбом, — Пак хлопает папкой, которую ему нужно просмотреть до вечера, по столу и выгоняет обоих из кабинета. Получается, конечно же, не с первого раза.       Таким уж сюрпризом для него эта новость не стала. И он не тиран, чтобы запрещать подчиненным встречаться (а вот Джэбома к секретарше лучше не подпускать, наверное), и даже рад за них. Искренне. Честное слово.       Но где-то на подкорках сознания маленький плаксивый Джинённи расстроился, обиделся и…приревновал? Соджон ведь ему никто. Просто благодаря коварным играм своего друга они оказались втянуты в очередную его авантюру, но на этом точки их соприкосновения заканчивались. Ах, ну и ладно, Джинён знает, что она поливала цветы.       Они — два разных полюса из разных галактик и параллельных вселенных. То есть не созданы для того, чтобы быть вместе. Соджон с Джинёном никогда не улыбалась, зато с Ёнджэ спокойно смеялась и хлопала того по плечу.       — Просто Джэбом как обычно перевернул все с ног на голову, — выдыхает он своему отражению в зеркале. Им бы сначала подружиться, поладить, узнать друг друга получше, а уж потом думать о чем-то большем.       А теперь даже о меньшем думать нельзя. Джинён откладывает эту мысль в самый дальний ящик, который прячет глубоко-глубоко в себе, и закрывает его на замок. Они ведь все еще никто. И в силу последних событий вряд ли станут «кем-то».       Джэбом до своего кабинета идет в полном молчании. Пролетает мимо сотрудников, дверью своей хлопает так, что в коридоре картины падают, и смотрит на пустующий рабочий стол Ёнджэ.       — О, директор Им! — секретарь заходит следом и снова несет кучу документов, которые наверняка нужно разобрать до вечера. — Вас все потеряли уже.       — Кто «все»? — низким хриплым голосом спрашивает он, а сам готов на стену лезть, лишь бы не видеть этой приторно-сладкой солнечной улыбки. Ёнджэ ему дорог, но сейчас видеть его не хочется. — Сомневаюсь, что меня хоть кто-то искал.       Секретарь Чхве сначала теряется, глупо хлопает глазами и рот открывает. Такой весь из себя несуразный, не очень-то красивый, но отчего-то безмерно цепляющий даже его, закоренелого гетеросексуала.       Джэбома от этих мыслей нервно передернуло. Только этого ему и не хватало. Джексон, конечно, говорил, мол, один раз не водолаз, но это Джексон, ему можно. А Джэбом другой, ему нельзя.       — Отдел продаж искал, — снова улыбнулся Ёнджэ. — Нужно проверить контракты.       — И снова сплошная работа, — Джэбом раскачал маятник на своем столе и присел в кресло. — Секретарь Чхве, скажи, что я делаю не так?       — Простите?       — Ну, я знаю, что веду себя как мудак, но что, настолько все плохо, что я даже не интересен никому?       Ёнджэ у двери долго думает, а потом подходит к столу, чтобы сложить тяжелые документы и смотрит прямо в уставшие глаза начальника. Раньше он не замечал, что Джэбом тоже устает.       — Если хотите знать мое мнение, я думаю, что Вы хороший человек. Просто чуточку говняный.       — Вот спасибо, — хохочет Джэбом. Настроение это, как ни странно, подняло, — удружил.       Он тянется к секретарю, пододвигает его ближе к себе и опирается лбом о его плечо. Усталость покрывалом лежит на нем уже долгое время, и нужно немного отдохнуть. Да, он просто немного отдохнет. Ёнджэ не отталкивает — позволяет показать слабость и хлопает мягкой ладонью по спине ободряюще. Потому что как никто другой понимает.       — Вы и правда очень хороший человек, Им Джэбом.       — Спасибо. И…я рад за вас. Ну, с Соджон. Да, план не удался, но тебе она подходит больше, чем Джинёну.       — И что, даже не будете строить козни против наших отношений? — Джэбом не видит лица своего секретаря, но знает, что тот сейчас снова улыбается. По голосу слышит. Он мотает чугунной головой и выставляет парнишку за дверь. Еще немного, и он совсем любовью к нему проникнется. Тогда прости-прощай, его образ мало-мальски достойного начальника. Совсем за свихнувшегося сойдет. Хотя скорее всего так оно и есть.       Соджон еле перебирает ноги, совсем замотавшись за день. Подруги давно ушли, сочувствующе покачав головами, а Ёнджэ укатил еще днем вместе с начальником своим. Вот и плетется она кое-как в одиночестве по пустому офису. За окнами совсем темень, и слабо освещенные улицы пугают ее не меньше, чем святая троица их директорского состава.       — Соджон-ши? — зовет ее кто-то знакомый. Из-за роя мыслей в голове она не может разобрать, кто именно. Но опустившееся на машине стекло являет народу прекрасное лицо Джинёна. — Присаживайтесь, я довезу.       — И часто Вы работников по домам развозите?       — Только если они такие же трудолюбивые, — директор Пак выходит из машины и придерживает дверь. Сам садится с другой стороны и говорит водителю ехать. — Мне показалось, между нами возникло некое недопонимание сегодня днем.       — Да ну? — язвит Соджон, в сумочке выискивая телефон. — А я-то и не заметила.       — Я бы хотел извиниться за своего друга и поздравить Вас лично.       — С чем? — она смотрит на туго затянутый галстук на его шее. Неужели, совсем не давит?       — До меня дошли вести о том, что вы с секретарем Чхве теперь вместе.       Соджон поднимает взгляд на своего начальника, совсем не понимая, к чему он ведет. От этой компашки можно ожидать чего угодно, убедилась уже на собственной жопе, так что надо быть готовой к сюрпризам. Но Джинён смотрит честным взглядом, немного улыбается и кивает.       — С-спасибо, — бормочет она, выскакивая у машины, едва та тормозит у ее дома.       — Так что не уходите, пожалуйста. Давайте оставим все в прошлом и постараемся поладить, — Джинён выходит следом, поправляя пиджак. — Я буду рад, если мы подружимся.       Он садится обратно, хлопая дверью, и автомобиль уезжает в темноту, оставляя Соджон одну посреди улицы. Вот уж удивил, засранец.       — Это был директор Пак? — Ёнджэ спускается с лестницы и снова улыбается. На этот раз немного печальнее. — Охранник в офисе сказал, что ты ушла, так что я решил дождаться тебя тут.       — Сказал, что поздравляет нас и просит прощения за Джэбома.       — Забавно, но Джэбом сегодня тоже сказал, что рад такому раскладу.       — Не понять нам их, — Соджон берет его за руку. — Совсем замерз. Проходи, накормлю тебя.       В зеркало заднего вида Джинён видит их удаляющиеся фигуры, крепко хватающиеся друг за друга, и улыбается. Он вообще-то атеист, но за них будет молиться. А еще ни за что не подпустит Джэбома с его неуемными идеями, хватит с них. Пусть наслаждаются.