Глубокие борозды

Тревор Бельмонт, потомственный охотник на нечисть и чудовищ, натянул поводья, притормаживая коня. — Что это, блядь, такое?! — прошипел он сквозь зубы, рассматривая мертвое тело, насаженное на кол. Ярость вспыхнула в нем, как бурное пламя, пожирающее все на своем пути. Каждый орган, каждую клеточку, каждую мысль. Несколько месяцев назад он покинул разрушенное родовое имение Бельмонтов, доверив охрану его секретов Эдриану Цепешу, Алукарду, сыну Дракулы. А тот пошел по стопам своего отца, убивая просто так и используя тела, как знак демонстрации силы. — Ублюдок, — проревел он, понукая лошадь. Та ловко поскакала дальше, послушно огибая ветвистые деревья и мчась прямо к замку. Точнее к двум замкам. После того, как Тревор, Алукард и волшебница Сифа уничтожили Дракулу, его магический дворец остался стоять здесь. Разрушенный механизм перемещения больше не позволял телепортировать эту громадину в любой уголок земли. Забавное стечение обстоятельств: весь архив и знания самого могучего рода, истерблявшего нечисть, а также тайны самого великого из вампиров теперь хранились в одном и том же месте. Вот только сторож всего этого великолепия, похоже, умом тронулся. Оказавшись у порога, Тревор неприязненно поморщился. Еще парочка мертвых людей на кольях отвратительно смердела. — Гребанный извращенец, — пробормотал он, отвязывая от седла свой меч. Хлыст и убийца вампиров — зачарованный кнут из цепей, ручки и магической лампадки, — всегда были при нем, но во время конной езды клинок только мешал. Проверив оружие, Тревор направился в дом, намереваясь отыскать Алукарда и поставить точку в их якобы дружбе. Хотя сам он не считал возникшие между ними отношения даже приятельскими. Если только самую малость. Друзьями же их окрестила Сифа. А Тревор считал Алукарда не более чем временным союзником. Безумным сторожевым псом, которому пришло время отправиться на покой. В доме царила жуткая разруха. Казалось, в каком состоянии остались помещения после жесткого столкновения с почившим Дракулой, такими они были до сих пор. Тревор на мгновение замер, хмурясь, но потом вспомнил людей, чьи тела пронзали колья. Он тряхнул головой и крепче сжал рукоять меча. Нюх вел его в сторону кухни, откуда веяло готовой рыбой и свежими овощами. Тревор на мгновение замер и осторожно заглянул внутрь. На длинном столе стояло блюдо с аппетитным ужином, но Алукарда здесь не было. Тревор вошел и осмотрелся, заметив две самодельные куклы, неаккуратно сшитые и отдаленно похожие на него и Сифу. Нечто вроде чувства вины кольнуло его в сердце. Два дома с артефактами и ценной информацией, которые нужно было охранять. Огромные пространства, полные разрухи и хаоса, осколки чужих жизней, которые Алукард сторожил в одиночку… А ведь когда Сифа встретила других, таких же, как и она сама, сказителей, то решила оставить Тревора во имя долга перед орденом. Он ощутил приблизительно то же самое, что, должно быть, почувствовал Алукард. Покинутый и преданный, но Тревор был хотя бы свободен и волен пойти куда захочется. У Алукарда и этого не было. Он привязан к замку, потому что они с Сифой его бросили. — Блядь, — рыкнул Тревор, после чего направился в сторону комнат. Когда они были здесь в последний раз, то успели осмотреться. К тому же Алукард не скрывал места расположения своей спальни. — Будет забавно, если мне придется в очередной раз вытаскивать тебя из гроба, — проворчал Тревор, поднимаясь по лестнице. Чувство вины несколько поумерило его пыл. Но все зависело от того, что скажет ему при встрече этот белобрысый кровопийца. Он подошел к двери и осторожно ее приоткрыл, заглядывая внутрь, чтобы оценить обстановку. Алукард стоял возле ростового зеркала в одних только брюках и, досадливо морщась, изучал свое тело. Его руки и туловище сплошь покрывали кроваво-красные борозды. — Мать твою, что с тобой случилось? — спросил Тревор, вваливаясь в комнату. Алукард опустил голову и его длинные светлые волосы скрыли лицо. — Тебя не учили стучаться, Бельмонт? Тот безразлично пожал плечами. — Это и мой дом тоже. Как минимум половина. Алукард издал странный звук, то ли фыркание, то ли смешок. — Развалины имения Бельмонтов значительно ниже, почти вросли в землю. Ты же поднялся во владения моего отца, — а затем он добавил куда тише, — теперь уже в мои владения. — Какая разница? Ты не ответил на мой вопрос: что с тобой случилось? И где ваша хваленая вампирская регенерация? Или на полукровках она не достаточно хорошо срабатывает? — Я был неосторожен, — тихо произнес Алукард. — Впустил сюда пару людей, возжелавших научиться убивать вампиров. — Ты с ума сошел?! — гнев захлестнул Тревора с головой. Он с силой захлопнул дверь, демонстрируя свое раздражение. — Незнакомцы приходят к тебе, сыну самого Дракулы, и просят научить их, как убивать клыкастых тварей. Давно ли ты на свое отражение смотрел? Пусть полукровка и можешь ходить под светом солнца, но ты нежить. С клыками, непомерной силой и прочим наследием твоего папочки. Воспоминания о Суми и Тако неприятно обожгли Алукарда. Он доверился им, с неохотой и осторожностью, но они были так убедительны. Мечтали научиться защищать себя и других, а еще разбавили его одиночество. Алукард чувствовал себя полным идиотом. Готовил им обеды, шел на поводу, учил всему, что знал сам. Даже впустил их в свою постель, когда они пришли в его спальню. Дал волю своей плоти, упал в наслаждение от прикосновений и поцелуев, которыми его не так часто баловали люди. А получил уродливые отметины по всему телу, из-за того, что эта парочка сковала его, стоило только утратить бдительность. Зачарованные кандалы обвили все тело и следы от них едва ли сойдут так быстро, как могли бы. Впрочем, Алукард часто смотрел на них. Смотрел и учился на собственных ошибках. — Чего молчишь? — напомнил о себе Бельмонт. — А что ты хочешь, чтобы я сказал? — его глаза сменили цвет, и теплая янтарная радужка окрасилась красным. — Если пожелаешь занять мое место и стеречь вместе с Сифой секреты Бельмонтов и Дракулы, то я с удовольствием уступлю эту должность. — Алукард спохватился и внимательнее вгляделся в Тревора. — Где Сифа? — Все с ней в порядке, — отмахнулся тот. — Вернулась к сказителям. В его интонациях проскальзывала некая агрессивная недосказанность, потому Алукард не стал расспрашивать. — Что это за трупы на кольях? — прямо спросил Тревор, внимательно вглядываясь в его измученное и уставшее лицо. — Пара у самого порога разукрасила мое тело и пыталась меня убить. А тот, что прикреплен дальше, хотел обокрасть твой дом. — На кой черт ты развесил их тушки, будто новогодние гирлянды? — Чтобы следующий, кто попытается сюда проникнуть, трижды подумал о том, стоит ли это делать. Тревор покачал головой и сказал: — Ты больной ублюдок, Алукард. — Поэтому охотник Бельмонт и явился сюда с мечом наперевес? Собираешься избавить мир от моего безумия? — Собирался, когда увидел тела, — прямо сказал он. — И моя рука не дрогнет, если ты лишишься рассудка. Алукард спокойно наблюдал за тем, как Тревор убирает меч обратно в ножны. — Какое доверие, — хмыкнул он. — Я полагал, что ты терпишь меня только из-за Сифы. — Но Сифы здесь больше нет, — спокойно ответил Бельмонт. — Мне остается либо примириться с твоим присутствием, либо тащить все это в одиночку. Он скривился, демонстрируя нежелание оставаться одному в разрушенных обветшалых замках. — У меня есть пиво, — вдруг предложил Алукард. Тревор расплылся в довольной улыбке. — С этого стоило начинать! Пиво лучше, чем секс! — С такими заявлениями я не удивлен, что Сифа ушла. Алукард ловко увернулся от запущенной в него вазы и, смеясь, в мгновение ока очутился рядом с Тревором. — Идем на кухню, — предложил он. Бельмонт хотел было возразить и предложить ему одеться, но оборвал себя и лишь кивнул. *** Алукард включил свет на кухне и только после этого заметил куклы по образу и подобию своих друзей, с которыми разговаривал от скуки. Он постарался убрать их до того, как Тревор вошел вслед за ним. — Есть рыба и овощи, так что если ты голоден, — Алукард махнул рукой на стол, после чего принялся наполнять кружку пивом из деревянного бочонка. — Спасибо, — поблагодарил Тревор, устраиваясь за столом. — Ты всегда отлично готовил. Довольно странный навык для кровососа. — Я редко питаюсь кровью. С детства предпочитал обычную еду. — Точно, привилегия полукровки. Алукрад поставил перед ним кружку с пивом, а себе достал вино. — Куда делись те уродливые куклы? — полюбопытствовал Тревор. — Хочешь заполучить уменьшенную копию Сифы? Я бы и отдал, да не уверен, что ты будешь заниматься с ней чем-то приличным. — Сказал мне парень, который сделал уменьшенные копии своих приятелей. — Мне нужно было чем-то себя занять, — невозмутимо ответил Алукард, присаживаясь на соседний стул. — Как ты спасся? — спросил Тревор, внимательно рассматривая отвратительные борозды на белоснежной коже. Алукард проследил за его взглядом и сжал губы в тонкую полосу. — Мне следовало одеться. — Увиливаешь от темы, — нахмурился Тревор. — Это изобретение Бельмонтов, я узнал следы. Кандалы сами собой опутывают тело после активации. — Они сковали меня, когда я был в кровати. Сразу после этого собирались вонзить кинжал прямо в сердце. Я не мог вырваться, но это не лишило меня магии. Она не столь велика, как у отца, но зачарованный меч послушно явился на мой зов и перерезал им глотки. А мне потребовалось время, чтобы выпутаться из ловушки. Так что почти сутки я лежал скованный и окропленный кровью тех, кого посчитал друзьями. — Мне жаль. — Нет, Бельмонт, тебе не жаль. Ни тебе, ни Сифе. Вы сбросили всю ответственность на меня и отправились жить собственной жизнью, в которой вам не будет мешаться третий лишний, да еще и полукровка. — Ты мог отказаться, тогда я остался бы здесь. Алукард горько рассмеялся, снисходительно глядя на Тревора. — Ты бы не оставил Сифу, пока она сама не отказалась бы от тебя. Увлекся ею, как мальчишка, а она и рада вертеть тобой, как захочет. — Я бы остался! — рявкнул Тревор. — Теперь я здесь, так что можешь катиться на все четыре стороны. — Как ты заметил, даже такой полукровка, как я, в одиночку едва справился, что уж говорить о простом человеке, да еще и таком пропойце. Стоит пиву закончиться, как ты отправишься в ближайший город. — Хорошего же ты обо мне мнения, — фыркнул Тревор. — Ты и сам не слишком высоко ценишь мое общество. — Что есть, то есть. Они посидели молча, затем Алукард поднялся и коротко бросил: — Спальня для тебя и Сифы там же, где и раньше. Тревор наблюдал за тем, как тот наскоро осушил бокал с вином и покинул кухню, оставив его наедине с бочонком пива. А время с пивом всегда пролетало хорошо и весело. *** Проснулся Бельмонт лицом в тарелке с листом салата и рыбными косточками. — Вот черт, — пробормотал он, потом подхватил кухонное полотенце и протер им лицо. Прошлый вечер в компании опустошенного бочонка и доеденной рыбы прошел настолько хорошо, что он даже до своей спальни не добрался. Он поднялся, сладко потянулся и подошел к раковине. Прохладная вода приятно омыла его лицо и подарила капельку бодрости. Тревор сложил руки лодочкой и напился, хотя мог использовать бокал, но так было как-то сподручнее. Вообще дом Дракулы — кладезь науки и магии, обладал кучей благ давно позабытой цивилизации. Так что жить здесь было многим проще, чем в скудных постоялых дворах с удобствами на улице и колодцем вместо водопровода. Тревор пошел в свою спальню, но, проходя мимо комнат Алукарда, остановился. Странный звук доносился оттуда, и он решил проверить, просто на всякий случай. — Почему я все время оказываюсь в твоей комнате, — пробормотал он, проникая в помещение. Полутьма позволяла различить силуэты, но не рассмотреть все досконально. С постели Алукарда доносились все те же странные звуки, похожие на смесь рыданий и стонов. — Ты в порядке? — громко спросил Тревор, но не был услышан. Он приблизился к постели и увидел мечущегося во сне Алукарда. Его глазные яблоки вращались под веками, острые вампирские зубы прокусили губу, пачкая подбородок в крови, а лицо казалось мокрым от слез. Он комкал простыни в кулаках, вертелся без остановки, а порой и вовсе выгибался дугой. — Блядь… Алукард, проснись! Но тот спал слишком крепко, и цепкие лапы тяжелого сна не желали выпускать его из своих жадных объятий. Тревор подошел вплотную и потряс Алукарда за плечо. Реакция последовала незамедлительно. Тот схватил Бельмонта за запястье, потянул, затаскивая на постель и подминая под себя. Не успел Тревор и глазом моргнуть, как кроваво-красные глаза и острие послушного, точно дрессированный пес, магического клинка были направлены на него. — Может, отпустишь меня? — спокойно предложил он, двинув рукой. Но хватка Алукарда на его запястьях лишь усилилась. — Что ты здесь забыл, Бельмонт? — Пытался тебя разбудить, спящая красавица. Ты кошмар видел. Алукард нахмурился, рассматривая его. — Извини, — наконец выдохнул он, выпуская его из своей цепкой хватки и падая на кровать рядом. Клинок послушно вернулся в стойку для оружия. — Что тебе снилось? — спросил он, удобнее устраиваясь на месте. — Та ночь, когда Суми и Тако напали на меня, — шепотом признался Алукард. — Раньше ты спал более чутко, не думал, что они смогут подкрасться к тебе вот так запросто. — Я… не спал, когда они пришли. — Оу… — понятливо протянул Тревор. — Ты же у нас не из тех парней, которые трахаются с кем попало. — Они не были кем попало. Не в тот момент, по крайней мере. Алукард потер лицо, стирая следы слез и крови из прокушенной губы. — Нам не стоило тебя оставлять. Мне… жаль, что все так вышло, — ответил Тревор. — Останешься сегодня здесь? — тихо спросил Алукард. — Думаешь, в компании охотника на нежить тебе будет спокойнее, нежели в одиночестве? — Ты не нападешь исподтишка, — просто ответил он. — Хорошо, — спокойно согласился Тревор. — Тем более, что я уже здесь. *** Что ж… согласиться вот так уснуть с полукровкой — что может быть хуже для охотника? Только проснуться в объятиях этого самого полукровки с упирающимся в бедро чужим стояком. — Блядь, — сказал Тревор, выскальзывая из рук Алукарда и поднимаясь с постели. Тот спал каким-то болезненно крепким сном, разве что поморщился, когда остался один. Тревор смотрел на его спутавшиеся волосы, израненное тело, на беззащитное и потерянное даже во сне выражение лица. И странная нежность затопила его сердце. Бельмонт не захотел разбираться в ее причинах и поспешил в свою комнату. Там он принял душ, слегка взбодрился и решил сходить проведать кобылку, на которой прискакал. Старушка была не первой свежести и долгие прогулки не особенно хорошо ей давались. Зато стоила она дешево. Лошадка послушно паслась на полянке неподалеку от замка, щипала травку и, кажется, была рада новым угодиям. Как минимум пряные и сочные травы она оценила по достоинству. Тревор только хмыкнул, после чего повел ее в то место, которое когда-то являлось конюшней. — Выглядит неплохо, что скажешь? — спросил он, оглядывая помещение. Тревор вошел в ближайшее стойло, покрутился там, осматривая пространство. Прицепить поилку с кормушкой - и жить можно. Он обустроил свою старушку, натаскал ей воды и даже обнаружил мешки с кормом в ближайшем ангаре. С чувством выполненного долга Бельмонт отправился на штурм винного погреба. Если уж Алукард раздобыл бочонок пива, то в закормах, наверняка, есть еще. А поживиться в запасах Дракулы было чем! Конечно, некоторые бутылки все же разбились, но самое ценное по меркам Бельмонта хранилось в крепких деревянных бочонках. Он подхватил один из них и решил наведаться в кухню. Алукард как раз выкладывал очередную пойманную рыбину в раковину, когда Бельмонт разбавил его компанию. — Рыбак-кровосос. Звучит странно. — Могу еще быть охотником-кровососом, так будет лучше? — спросил тот, чуть обернувшись к Бельмонту. — Кто бы мог подумать, что устрашающий сынок самого Дракулы будет такой примерной хозяюшкой. — Кто бы мог подумать, что последний из великого рода Бельмонтов окажется пропойцей. Хотя… нет, с этим явно никаких сложностей, — вернул ему Алукард. Тревор ухмыльнулся и горделиво водрузил пузатый бочонок на стол. От этих перепалок как-то теплело на сердце. Алукард был кровососом, но в его компании Бельмонт ощущал себя спокойнее и свободнее, чем с кем бы то ни было из людей. Даже с Сифой… Он тряхнул головой, стараясь выбросить образ этой девчонки из головы. Все же она предала его. Бельмонт расценивал уход Сифы с другими сказителями именно как предательство. Да, у их ордена есть определенные правила и обязанности, но она нарушила их один раз, могла и дальше придерживаться выбранного пути. Чувства покинутости и одиночества затопило его с головой, так что Бельмонт посмотрел на Алукарда и спросил: — Что ты ощутил, когда мы ушли? — Что? — хмурясь переспросил тот. — Я и Сифа, когда мы уехали, что ты почувствовал? — Облегчение от того, что больше не увижу твоей наглой рожи? Хотя погоди, ты же здесь. Бельмонт расплылся в ухмылке. — Признайся! Ты скучал. — Разве что по Сифе, она достаточно милый человек. — Поэтому ты сделал именно две куклы? Не только Сифы. — Заткнись, — отмахнулся тот. — Лучше займись делом, — Алукард поставил на стол перед ним разделочную доску с двумя крупными луковицами. — Скажи, что ты шутишь? — взмолился Бельмонт. — Кто не готовит — тот не ест, — отчеканил Алукард. — Ты ужасен. Истинное порождение адского сатаны! Слушай, может, я лучше чем-то другим займусь? Ненавижу чертов лук. — Почистишь рыбу? — с любезнейшей клыкастой улыбкой предложил Алукард. Бельмонт смерил его не впечатленным взглядом и взялся за лук. — А своих распятых дружков ты тоже заставлял готовить? — проворчал он. Эти брошенные невзначай слова задели Алукарда сильнее, чем он этого хотел. — Нет, для них я готовил сам, — сдержанно признался он. — Но ни один из них не вел себя, как законченный мудак. — Разве что попытались тебя убить, — ввернул Бельмонт. Алукард наградил его тяжелым взглядом, но ничего не сказал. Целую блаженную минуту, если не две, в кухне царила тишина. — Слушай, — вновь заговорил Тревор, терзая несчастный лук, — ты говорил, что они пришли ночью… У вас был секс втроем? — И что с того? — рыкнул Алукард, который начинал терять терпение. — Просто интересно, — пожал плечами Бельмонт. — Ну… хотя бы повеселились перед смертью, да? — Мы не успели, — ответил тот. — Серьезно? Обидно, так хоть какая-то польза от них была бы. Девчонка ничего была? — И девчонка, и ее брат были очень даже ничего. — Брат? — Бельмонт внимательно посмотрел на Алукарда и нож замер над луковицей. — Они что… между собой? — Нет, они были увлечены мной. Точнее пытались усыпить мою бдительность, прежде чем связать и убить. Бельмонт поморщился, а потом вдруг спросил: — То есть ты разрешил какому-то мужику лапать себя? — И это был не первый мужик, который меня лапал, — огрызнулся Алукард. — У тебя с этим проблемы? Тот серьезно задумался, после чего сообщил: — Нет, никаких. Просто удивлен. — Уверен? А то, может, твоя неприязнь к мужеложеству настолько велика, что ты предпочтешь уехать? — Тебе не избавиться от меня так легко. По крайней мере до тех пор, пока в погребе есть пиво, — ухмыльнулся Бельмонт. — И если бы у меня действительно были сложности такого рода, то я бы попытался убить тебя утром, когда ты меня обнимал и тыкался мне в ногу своим стояком. Алукард растерянно смотрел на него, а Бельмонт только самодовольно скалился, ведь последнее слово осталось за ним. — Просто заткнись и делай, что велено, — отмер наконец Алукард, возвращаясь к чистке рыбы. — А мясо у нас есть? Или ты только рыбачишь? — Животные меня чувствуют и боятся. С охотой сложнее, чем с рыбалкой. — Ясно, ну, тогда я возьму это дело на себя. — Удачи, — спокойно пожелал Алукард. — Я закончил с луком, что-нибудь еще надо? — Да, уйди прочь и не отвлекай меня своей болтовней. — Хорошо, — легко согласился Бельмонт, — но это я возьму с собой. Он подхватил бочонок пива и увесистую кружку, из которой пил накануне. Алукард только покачал головой, но не стал ничего говорить. Ему слишком уж хотелось насладиться тишиной и приготовлением пищи в полнейшем одиночестве. *** На следующее утро он разбудил Бельмонта едва солнце взошло над горизонтом. — Что тебе нужно? — хрипло спросил тот, пытаясь спрятать лицо в подушке. — Поднимайся, у нас есть дела. — Дела? У нас нет никаких дел. Только две старые развалины в руинах, — ответил Бельмонт, надеясь, что его оставят в покое. — Сам вчера грозился добыть нам еды, или хочешь до скончания дней жевать только рыбу? — Но не с первыми же петухами! — зарычал он, выбираясь из одеяла. — Днем будет слишком жарко, а вечера ты, как правило, посвящаешь пиву. — Чтоб тебя, — проворчал тот, но все же выбрался из кровати. — Буду ждать на кухне, позавтракаем, и я покажу тебе, что нам предстоит сделать. Бельмонт окинул его раздраженным взглядом, но все же ответил: — Сделай мне хотя бы кофе, садист несчастный. Алукард весело хмыкнул. — Ты похож на сварливого старикашку. — Когда мы с Сифой выманили тебя из гроба после долгого сна, ты, знаешь ли, тоже не лучился восторгом, и вместо этого схватился за меч. — Ты атаковал первым, — напомнил Алукард. — Речь о твоем настроении, а не о причинах, по которым между нами завязалась драка. — И то верно. Все драки начинаются по инициативе Бельмонтов, — согласился Алукард. — Не задерживайся, а то не успеешь позавтракать. Он покинул комнату Тревора, и тому оставалось только недовольно смотреть ему вслед. — Командирская задница, — проворчал Бельмонт, после чего начал умываться. *** Важным делом Алукарда оказался ни много, ни мало - огород. — Да ты издеваешься! — взвился Бельмонт, когда увидел засаженный овощами участок. — Все, как я и говорил: хочешь есть — работай. — Эта херня никуда не денется до вечера! — А вечером ты скажешь, что займешься всем завтра. — Если бы я захотел сельскохозяйственного рабства, то женился бы на какой-нибудь деревенской барышне. Алукард сверкнул недовольным взглядом, после чего сказал: — В округе не купишь овощей, для этого нужно будет ехать в ближайший город. Он в нескольких днях пути. Бельмонт тоскливо взирал на ряды с перцами, помидорами и редисом, потом перевел взгляд на Алукарда и расхохотался, как безумный. Он смеялся уже секунд пятнадцать, но никак не мог угомониться. — Да что с тобой?! — прорычал Алукард, сверкая кровавой радужкой. — Только представь себе! — чуть успокоившись проговорил тот. — Наследник секретов Дракулы, которого опасаются вампиры и перед которым дрожат простые смертные, вместо того, чтобы разрабатывать план по захвату власти сидит в глуши и выращивает редис. — Считаешь, мне стоит починить механизм телепортации и заняться более увлекательными вещами? — елейным голоском спросил Алукард. — Ты говорил, что не сможешь его починить. — Последние месяцы я изучал труды отца на эту тему, так что в обозримом будущем смогу. — Ну… тогда тебе хотя бы не придется выращивать овощи, — задумчиво протянул Бельмонт. — А вообще странно видеть тебя вот таким. Знаешь, весь этот твой лоск и манеры. Ты всегда казался мне белоручкой. — Мама любила все делать сама, — ответил он, не глядя в глаза Бельмонту. — Похоже, я не достаточно хорошо тебя знаю. Пожалуй, стоит это исправить. — Зачем? — нахмурился Алукард. Бельмонт просто пожал плечами. — Да почему бы и нет? — Наследие Дракулы выращивает редис, а потомок именитого рода охотников хочет получше узнать вампира-полукровку. Кто бы мог подумать? — Да наших предков удар бы хватил, — оскалился Бельмонт. — Ладно, пора приступать. Сейчас объясню, что нам нужно сделать. Бельмонт шумно выдохнул, но все же кивнул. — Выкладывай давай. Только учти, что я понятия не имею, как выращивать всю эту дребедень. — Я научу, — заверил тот, вызывая у Бельмонта очередную ухмылку. — Успокойся уже, — развеселился Алукард. Они действительно выглядели смешно. Воины, которые собираются пропалывать и поливать урожай. *** Вечером Бельмонт решил наведаться в ту часть дома, которая принадлежала его семье. Он помнил старые рецепты, которые могли помочь Алукарду со следами на теле. Сам Тревор никогда не заморачивался готовкой снадобий, но рецепты были заучены им еще в детстве, как никак единственный живой хранитель знаний охотников. А необходимые ему ингредиенты могли оказаться только в обширных кладовых старого замка. Впрочем, если он окажется везучим сукином сыном, то сможет разыскать уже готовый состав. Он провозился там около часа. Нужной мази там не оказалось, но зато нашлось все необходимое, чтобы Бельмонт смог все приготовить. Старая лаборатория провоняла затхлостью и пылью, некоторые приборы были разбиты, так что он занялся уборкой. Когда все было готово, Тревор запустил процесс и самодовольно ухмыльнулся. Завтра все будет готово, и он сможет преподнести этот сюрприз Алукарду. *** За ужином Бельмонт довольно ухмыльнулся и сказал: — Я зайду к тебе перед сном. Алукард вскинул брови и спросил: — Собираешься рассказать мне сказку на ночь? — Что-то вроде того, — уклончиво отозвался Бельмонт, — но уверен, тебе понравится. — Не думаю, что у охотника и вампира одинаковое представление об идеальной сказке на ночь. — Посмотрим, — Бельмонт довольно оскалился. Ему оставалось только сходить за готовым составом. Когда они закончили ужинать, Алукард с едва скрываемым любопытством поглядывал на него. Ему редко дарили подарки и делали сюрпризы. Большая часть таких попыток маскировала собой попытку убить его, так что толика недоверия боролась в нем с каким-то детским нетерпением. Бельмонт поспешил в старую часть своего замка, подхватив факел. К сожалению, только часть, принадлежавшая Дракуле, была освещена электричеством. Но Тревор хорошо ориентировался в имении собственной семьи, так что даже без огня смог бы дойти до лаборатории. Правда, ничего в ней не разбить было бы сложно. В конце концов, охотники это не только умение хорошо владеть оружием, но и знания о ядах и некоторых составах, необходимых им для работы, а также огромные хрупкие конструкции для их создания. Он взял небольшую баночку и рассмотрел ее содержимое. Состав достаточно застыл и был вязким и мягким на вид. Идеально. В глубине души Бельмонт порадовался, что его знания все еще живы, хотя и не используются им в полной мере. Когда он пришел в спальню Алукарда, тот читал, устроившись на кровати. Его взгляд, внимательный и задумчивый, мазнул по Тревору. — От тебя пахнет огнем и пылью, — сказал он задумчиво. — Я был в доме Бельмонтов, — пояснил тот, приближаясь. — Что заставляет меня в очередной раз задуматься о безопасности твоего подарка. — Ты его оценишь, — хмыкнул тот, поставив на столик баночку со странным на вид составом. — Раздевайся, — велел он. Алукард отложил книгу и поднял с кровати единым слитным движением, на которое способны лишь вампиры. — Ты предлагаешь заняться сексом? — уточнил он. — Что? — Бельмонт на миг растерялся. — С чего такие мысли?! — Ты обещал, что мне понравится, велел раздеваться и принес… это, — Алукард скользнул взглядом по вязкому странному составу. Бельмонт покраснел то ли от гнева, то ли от смущения, после чего прорычал: — Если бы знал, что ты начнешь измываться, то не стал бы готовить эту дрянь. Мазь должна помочь с бороздами от оков на твоей коже. Алукард растерянно замер. — Ты сделал ее для меня? — уточнил он. — Да, но я никогда не готовил ничего такого, только знал рецепт. Так что мы посмотрим, все ли хорошо и не перепутал ли я чего-то, а если дело пойдет, то следы исчезнут за несколько дней. — Спасибо, — поблагодарил Алукард, стаскивая рубаху. — Не меня благодари, а тех Бельмонтов, которые занимались пытками. Они придумывали способы, чтобы заставить кровососов выдерживать истязания как можно дольше. — Звучит так себе, — заключил тот, приближаясь к Тревору. Бельмонт внимательно изучил отметины. Глубокие уродливые борозды портили кожу и причиняли боль. Он зачерпнул состав пальцами и осторожно коснулся поврежденного участка. Алукард лишь поморщился. На ощупь его израненная кожа была горячее и грубее. — Магические путы оставляют частицы, которые мешают исцелению. — Понятно, — спокойно отозвался тот. — Поворачивайся спиной, — решил Бельмонт, — я смажу ту часть, до которой ты не дотянешься, а остальное сам. Алукард чуть поколебался, словно боялся очередного предательства. Но тот факт, что Бельмонт предпочитал бой лицом к лицу сыграл свою роль, так что он повернулся. Тревор смотрел на острые лопатки, на длинные мягкие волосы, которые Алукард торопливо перекинул через плечо. А в голове почему-то было пусто и гулко. Как ведро в которое бросили маленький прыгучий мячик. А мысли почему-то возвращались к нелепому предположению Алукарда. — И что бы ты ответил, если бы я действительно хотел заняться с тобой сексом? — спросил он, мягко касаясь красных борозд. Алукард заметно напрягся под его пальцами. — Не знаю, — осторожно произнес он. — Ты вдруг передумал? — Немного, — уклончиво сказал Бельмонт. Он хотел оправдаться, хотел сказать что-то или даже слукавить, но голова так и оставалась пустой и тяжелой. — Ты выбрал Сифу, — напомнил Алукард. — Вот только я оказался ей не нужен, — в его голосе сквозила обида. — Так я для тебя способ утешения? — Не совсем, — признался Бельмонт, скользя ласкающим жестом по выступающим позвонкам на спине Алукарда. — Ты наследник Дракулы. Это подразумевает определенную степень силы и опасности, но в тебе есть что-то… беззащитное. Словно ты нуждаешься в заботе. Алукард издал смешок, после чего обернулся, глядя прямо в глаза Бельмонту. — Вот мы и нашли твою слабость, охотник. Тебе нужен кто-то, о ком ты будешь заботиться и защищать. — Это у меня в крови, — признался он. — Я хочу, чтобы ты остался сегодня, — попросил Алукард, отводя взгляд в сторону. — Мне сложно заснуть из-за кошмаров и не хочется… не хочется оставаться одному. Просто сон и ничего больше, как в прошлый раз. Бельмонт удивленно посмотрел на него. — Ты сегодня на удивление откровенен. Алукард развеселился и спросил: — Ты знаешь, зачем применяли этот состав? — Чтобы вампир мог подольше прожить… — неуверенно ответил Бельмонт. — Он помогает исцелению, но скорее облегчает симптомы. Однако, это не основной эффект, тупица. — Допрос, — догадался Бельмонт. — Что-то вроде сыворотки правды. И ты знал об этом! Знал с самого начала! — С тех пор, как почувствовал запах, — признался Алукард. — Но ты коснулся его первым, без перчаток или иной защиты. — Ну ты и сволочь! А сразу предупредить нельзя было? — разозлился Бельмонт. — Так ты останешься? — сменил тему Алукард. — Мне бы этого хотелось. — Черт, — выругался тот, — мне следовало бы уйти, чтобы проучить тебя. — Но ты не можешь бороться с желанием спасти всех, кого только можешь. Даже если это будет жалкий полукровка, который боится собственных кошмаров. — Заткнись уже, — фыркнул Бельмонт, обходя его и скидывая верхнюю одежду. Алукард принял это молчаливое согласие, он закончил смазывать борозды на своем теле, а затем поспешил вернуться в кровать. Когда они лежали плечом к плечу, то оба напряженно смотрели в потолок. — Мне бы хотелось, чтобы ты переехал сюда, — вдруг сказал Алукард. — Господи, я уже жалею о том, что вообще вспомнил этот рецепт! Мне никогда не приходилось заниматься допросами. Только охотой и истреблением. — Я не настаиваю, — мягко ответил тот. — Просто говорю о том, что чувствую… — Что еще ты чувствуешь? — с явной толикой сарказма спросил Бельмонт. — Хочу, чтобы ты меня обнял, — тихо признался он, — а ты? — Черт бы тебя побрал вместе с этой мазью, — проворчал тот, после чего мягко коснулся его руки. — На большее я не готов. Не сейчас, но потом… — Потом? — уточнил Алукард. — Не знаю. Я вообще ни в чем не уверен, — признался Бельмонт. — Не могу понять, что я к тебе чувствую, но… что-то определенно есть. Это странно, но мне очень нравится видеть тебя, сильного, но в то же время такого слабого. И я хочу чего-то большего, но в то же время не хочу ничего. Алукард долго молчал, обдумывая его слова, после чего сказал: — Лучше не спешить. Особенно пока мы под воздействием твоей мази. Возможно, помимо эффекта сыворотки правды, в нее включены и другие эффекты. — Возможно, — согласился Бельмонт. Больше они не разговаривали, размышляя каждый о чем-то своем. Но во сне они все же сплелись телами, мягко обнимая друг друга. Два побитых жизнью существа, которые привыкли к войне и сражениям. Два одиночества, у которых не осталось никого. *** На следующий день они вели себя так, словно ничего не произошло, но ближе к ночи Бельмонт все же вернулся в спальню Алукарда. Еще и притащил кое-какие свои вещи. Они не обсуждали это и притворились, будто все так, как должно быть. — Мазь помогла, — заметил Бельмонт, рассматривая борозды на теле Алукарда. Те стали не такими яркими. — Да, — неохотно признался он. — Тогда нужно и дальше ее использовать, — решил Тревор, подхватывая баночку. Алукард смотрел ему прямо в глаза, после чего ответил: — Пожалуй, так. *** Их отношения стали странными. Они засыпали рядом, целомудренно держась за руки, и старались не говорить, пока действовала мазь, но крепко обнимались во сне и просыпались на удивление спокойными и счастливыми, хотя и не желали признавать этого даже перед самими собой. Но в оставшееся время вели себя так же, как и всегда — обменивались колкостями, язвили друг другу и никогда не обсуждали того, что живут в одной спальне. По мере того, как глубокие борозды на коже Алукарда становились все менее заметными, напряжение между ними все возрастало и возрастало, словно после того, как они прекратят использовать чудодейственную мазь, что-то между ними изменится. Да и не возможно было замереть в этой ситуации, точно мухи в янтаре. — Мне страшно, — признался Алукард, когда они лежали в постели в один из вечеров. — Я боюсь, что однажды вернусь в свою спальню и не увижу в ней тебя. — Я не уйду, — заверил Бельмонт. — Буду рядом до тех пор, пока нужен тебе, — он притянул его в свои объятия и замолчал, впервые обнимая его не во сне. Это было странно и, возможно, всему виной причудливые изобретения его предков, но здесь и сейчас ему было хорошо. Им обоим было хорошо вместе. В этом странном мирке, который делили между собой потомки двух самых знаменитых родов. Наследник охотников Тревор Бельмонт и единственный сын Дракулы — Эдриан Цепеш, более известный, как Алукард. — Поцелуй меня, — нежась в мягких объятиях, попросил Алукард. Он мог бы сделать это сам, но хотел предоставить Бельмонту выбор. И тот сделал его не задумываясь. Легко повернулся на бок, чтобы оказаться лицом к лицу, и коснулся чужих губ своими, чувствуя не просто похоть, а странный трепет и предвкушение. Словно этим поцелуем Тревор Бельмонт закреплял свою клятву. Клятву всегда быть рядом. И они разделили эти странные эмоции на двоих, чувствуя невероятное упоение и забывая о страхе. Потому что теперь они оба понимали, чего хотят друг от друга. Когда взошло солнце, на коже Алукарда не осталось ни следа от магических пут, но вместо них он получил нечто гораздо более ценное.