Знакомство

Одного взгляда хватает, чтобы понять: что-то здесь не так. Коннор хмурится, впервые толком не зная, как себя вести, щурится и встревоженно мигает диодом, перескакивая с голубого на желтый и обратно. Странно. Очень странно. По всем расчетам и преконструкциям событий главный ненавистник андроидов в прошлом и лидер революционного движения ну никак не могли найти общий язык. Коннор готов к взрыву, к пинг-понгу из колкостей, к кулакам или попыткам задавить девианта из принципа, излишней браваде или откровенной грубости. Однако вот он, Гэвин Рид, сидит за стойкой и перекидывается вполне дружелюбными репликами с не менее спокойным Маркусом. Пьет свой капучино — светлая обжарка зерен, побольше молока, никакого сахара — и скалится. Коннор не привык ошибаться в своих расчетах, но сегодня это даже приятно. — Добрый день, — здоровается он, как не бывало, и присаживается на стул сбоку. Гэвин вздрагивает и оборачивается: — Хрена ты подкрадываешься! — Добрый день, Коннор. Маркус мягко улыбается. Они с Ридом, деловито отпивающим из огромного стакана с кофе, выглядят как полные противоположности. Один, как и полагает политическому лидеру, воплощает собой элегантную строгость. Кашемировое темное пальто с модным воротником, начищенные официальные туфли, дизайнерская одежда с бесчисленным («с пятью», — на автомате подсчитывает Коннор) количеством молний. Словно сошел с подиума. Рид по сравнению с Маркусом похож на небрежного «крутого парня» с бандитскими замашками. Затертая кожаная куртка, прицепленная к поясу кобура, щетина на лице. Он сидит, расслабленно развалившись на высоком стуле, и опирается локтем о стойку. Коннор поверить не может, что эти двое не убили друг друга за те полчаса, пока его не было. — Все нормально? — вежливо спрашивает он, осторожно прощупывая почву. — Детектив Рид поделился своим видением некоторых аспектов допроса подозреваемых девиантов, — Маркус все еще улыбается и говорит это все таким будничным тоном, что Коннор сразу же бросает шокированный взгляд на Гэвина. Вот черт! Нельзя, нельзя было оставлять их одних! Вряд ли какой-нибудь обычный человек смог бы заметить промелькнувшую на его лице панику. Гэвин не обычный — он поднимает брови и посылает в ответ абсолютно невинную и нисколько не невинную усмешку, которая должна быть успокаивающей, но Коннор нервничает еще больше. — А пластиковый Линкольн во всех подробностях рассказал мне, что стоит делать с теми, кто не уважает чувства жестянок, — деловито парирует Гэвин. Если бы Коннор мог поседеть, он бы уже стоял весь белый. Маркус! Вот от кого подобного невозможно ожидать! Рот приоткрывается сам собой, а диод срывается в истеричное желтое мигание морзянкой сигнала «СОС». Молчание затягивается, и Маркус, поймав растерянный взгляд Коннора, решительно и благодушно (как умеет только он) подводит итог: — Это был весьма информативный разговор. — Поддерживаю, — Гэвин кивает и отхлебывает кофе. Коннор поджимает губы. Понятия не имеет, что сказать. С тревогой смотрит то на одного, то на другого и буквально ощущает, как уровень стресса замирает на опасных шестидесяти девяти процентах. Обычно он так не делает, но сейчас вздыхает очень тяжело. И заламывает брови с немым вопросом. Гэвин не выдерживает первым. Хмыкает в свой стакан и кивает. Не Коннору. Маркусу. — Охренеть! Тут я проспорил, согласен, — со смешком говорит он, подпихивая Маркуса в бок локтем. Тот кивает с многозначительным видом, а во взгляде искрится лукавое веселье. — Проспорил? — с подозрением переспрашивает Коннор. — Я сказал, что знаю, как заставить тебя нервничать. Извини, Коннор, — улыбаясь, Маркус не похож на себя. Изгиб бровей и блеск в глазах, хитрый-хитрый, делает из него шкодливого веселого парня — так и не скажешь, что это лидер девиантов. Коннор почти готов поддаться его обаянию, но тут встревает Гэвин: — Он сам предложил! И это вовсе превращается в какой-то детский сад. — Клевета! Маркус точно так же пихает его. — Кто еще тут клевещет, — почти ржет Гэвин, уворачиваясь от меткого локтя. — Так значит… — все еще немного растерянно и довольно тихо уточняет Коннор, не зная точно, злиться ему на чужую шутку или испытывать облегчение от того, что знакомство, вероятно, прошло успешно. —…вы, похоже, подружились, да? — Да расслабься, — пожимает плечами Гэвин, не убирая с лица кривую, но веселую ухмылку. В его глазах веселятся те же черти, что и у Маркуса. — Если ты думал, что мы друг друга убьем, смирись. На воле круче, чем в тюрьме. — Или в больнице, — добавляет с намеком Маркус. Гэвин дергается, чтобы ответить, но перехватывает взгляд Коннора и молчит. Учится себя контролировать, ага. Облегченный вздох вырывается сам собой. Уровень стресса: 31 процент. — Я рад. Вдоль стола движется рука, Коннор, поглядывая на Гэвина, хватается за нее. С обеих ладоней слезает скин, и его обдает волной спокойствия и теплоты. Маркус. Хорошо. — Надеюсь, я вам не мешаю? — за наигранным ехидством и бравадой слышится напряжение. Гэвин сидит между ними. — Нет, все хорошо, — не менее ехидно отвечает Маркус. Коннор вздыхает. Уже в третий раз. И накрывает свободной рукой ладонь Гэвина, обхватывает пальцы и мягко поглаживает. Чувствует, как по ним проходит короткая дрожь. Улыбается, когда слышит, как бурчит, уткнувшись в кофе, Гэвин. И видит красные уши. Приятно. Хорошо, когда оба твоих парня знакомы между собой и не хотят друг друга убить. П-р-е-к-р-а-с-н-о.