Так и должно быть

Я всегда знал, что всё когда-то заканчивается. И хорошее, и плохое. В этом простая истина жизни, так и должно быть. Вот только я никогда не думал, что мы закончим именно так. Это началось чуть больше месяца назад. В какой-то момент атмосфера в доме изменилась. С виду всё было по-прежнему, но каждый из нас, я уверен, кожей чувствовал витающее в воздухе напряжение. Но все молчали. Дни проносились. И ни слова до самого последнего момента. — Я наконец-то нашёл работу и уезжаю! Ты говоришь это с такой кислой улыбкой, что меня буквально тошнит. Но я сдерживаюсь. Просто молчу. Спиной ощущаю их осуждающие взгляды. Чёртовы лицемеры. Вы ведь чувствуете то же самое. Кому, как не мне, знать это. О да, я знаю вас всех слишком хорошо. — Отстаньте, мне никто не нужен. Ненавижу вас всех. Я всегда смотрел на Ичи как на самого трудного из нас. Уж он то точно не выживет в одиночку. И что теперь. Все знают, к чему в итоге приведёт уход Чоро, и Ичи, конечно, знает тоже. Всё та же маска безразличия на лице, словно всё идёт своим чередом. Да, изображать равнодушие, когда больно, ты, несомненно, мастер, Ичи. Это, в сущности, всё, чем ты занимался всю жизнь. И так и не нашёл в себе силы побороть свои страхи. Потому что легче сдаться. Тебе было удобно здесь, не надо бороться с собой, не надо противостоять злому внешнему миру. Что же ты теперь, скажи мне, будешь делать? Снова украдкой поворачиваю голову: Ичи по обыкновению сидит в углу комнаты, взгляд совершенно отстранённый, словно его ничего не касается. И никогда не коснётся. Чувствую, как злость закипает внутри, но сдерживаюсь. Ну, а ты, Кара, как обычно строишь из себя идеального брата. Всегда поддерживаешь, всегда помогаешь, даже когда все мы плюем тебе в лицо. Когда тебя используют, ненавидят, когда издеваются. Нет, ничего не происходит. Мы ведь братья, значит, должны всё прощать, так? И как ты только все это дерьмо терпишь? Словно Ичи, надеваешь маску и притворяешься, что все хорошо. Теперь я вижу, что вы похожи и понимаю, почему он настолько сильно тебя ненавидит. Вот и сейчас эта извечная самодовольная улыбка. Да, ничего не происходит. Да, всё так, как и должно быть. Молодец, Чоро, это то, что давно пора было сделать. Твою маску, Кара, похоже, уже никогда не снять, ты сросся с ней слишком прочно. Интересно, знаешь ли ты, что невозможно вечно подставлять всем другую щеку. Это и впрямь бесполезно. Они все здесь абсолютно безнадёжны. Встаю и поднимаюсь наверх, не могу видеть их больше, раздражают.

***

— Твою мать! Всё это неправильно! Я знаю, знаю, что всё должно было закончиться, но не так, не сейчас! Почему же им будто всё равно?! — Кажется, это было слишком громко. Но даже если они и слышали, то не подадут вида. Все правильно. Так и должно быть. В конце концов, какое право я имею винить их, когда сам лишь злюсь на всех и вся. Проще всего считать, будто я подчиняюсь общему мнению, в конечном итоге, все давно предполагали такой исход. Но почему я чувствую, что здесь что-то не так. Или дело лишь во мне?

***

Теперь я всё чаще просыпаюсь ночью от удушья и больше не могу спать до самого утра. Последние пару месяцев каждую ночь, поднимаясь часа в 3-4, я иду на крышу и тщетно пытаюсь избавиться от навязчивых мыслей. Видение из сна преследует меня. Он всегда улыбается. Он зовёт меня. Я упрямо пытаюсь сбежать, спрятаться от него. Но вот в тот самый момент, когда мне кажется, будто я избавился от него, я чувствую оглушительный удар и оказываюсь на полу. Он наваливается сверху и душит меня всё с той же улыбкой. Мне больно, я задыхаюсь, но не могу сопротивляться. И каждую ночь эта пытка длится дольше и дольше, не понимаю, как вообще можно так долго задыхаться. И где-то на грани потери сознания я слышу его голос, обрывки одних и тех же фраз. — Единственный… д… них… держ… должно… кто… изб… И сколько бы ни длилась эта пытка, я не могу уловить смысла этих слов. А если это никогда не прекратится?

***

Я медленно открываю глаза и машинально оглядываю комнату. Переворачиваюсь на другой бок, приподнимаюсь, похоже, я сам не заметил, как заснул. В доме необычно тихо. Перевожу взгляд на часы: 21:46. С обречённой покорностью осознаю, что сегодня ночью вряд ли смогу уснуть. В последнее время я стал хуже спать, и нет, это не побочный эффект повторяющегося сна, скорее «приятное» к нему дополнение. Устраиваюсь на крыше и закуриваю. Ночной ветер сначала освежает, а потом начинает проникать внутрь под одежду, пронизывая всё тело. Спустя минуту уже начинает потряхивать от холода, но я упорно сижу, не шевелясь, медленно затягиваясь и выдыхая струи дыма. Те же мысли крутятся в голове, с каждым разом рисуя более и более мрачную картину. И чем сильнее я дрожу от пронизывающего ветра, тем упорнее остаюсь на одном и том же месте. Должен быть какой-то выход, вот только понять бы, кто из нас не прав. Эта ночь и впрямь была бессонной. Я все ходил и думал. Потерял счёт выкуренным сигаретам. На рассвете я решил смириться. Я действительно всё усложняю. Не отрицаю: я крайне редко поступал, как подобает старшему брату, но теперь у меня нет другого выбора. Принятое решение наконец даровало мне желанное облегчение, и утром я чувствовал себя спокойным и примирившимся с самим собой. Тем лучше, ведь сегодня мы провожаем Чоро.

***

Наконец настало время прощального ужина. Хоть утром всё и казалось таким ясным и даже радостным, внутреннее смятение нарастало. Я убеждал себя, уговаривал, но тщетно. Плохо скрываемое наигранным весельем в воздухе висит давящее напряжение. Я молчу весь вечер. Внезапный толчок и перед глазами возникает пелена, я теряю контроль и яростно ударяю врезавшегося в меня Джуши так, что тот отлетает в другой конец комнаты. Нет, теперь я точно знаю, так быть не должно, это неправильно, и я не стану с этим мириться, что бы вы мне ни говорили, вы все лицемеры и лжецы. На секунду воцаряется гробовое молчание, всё безнадежно испорчено. Конец вашему бездарному представлению. Джуши согнулся пополам на полу, натягивает улыбку на растерянное, по-детски недоумевающее лицо. Кара хватает меня за воротник и тащит в соседнюю комнату — я лишь успеваю заметить искаженное гневом лицо и сразу же получаю по первое число. Врезаюсь в стену и слышу, как дверь комнаты захлопывается. — Ты настоящая сволочь, ты всегда таким был. А я, придурок, ещё надеялся, что хотя бы сегодня у тебя хватит совести вести себя нормально, — от злости голос Кары подрагивает. Я сижу у стены и нахально смотрю на него, растягивая окровавленные губы в самой надменной усмешке на которую только способен. Мне самому от себя тошно, но они не лучше, и я в этом убежден. Кара поднимает меня на ноги, бьет коленом в живот и снова по лицу. -Блять, это вообще-то дохуя больно, уёбок. Хочу ударить в ответ, но Кара перехватывает руку и заламывает её за спину. -Ненавижу тебя, худшего старшего брата просто вообразить нельзя, всем давно надо было бежать из этого грёбаного дома, — он говорит уже без злости, ему просто грустно и больно, но меня это не разжалобит. Отвечаю презрительным смешком и уже готовлюсь снова огребать, как вдруг Кара разжимает руку, и я падаю на пол, потеряв равновесие. Он стремительно выходит из комнаты, захлопнув за собой дверь. Ступор. В ушах звенит, не могу сфокусировать взгляд. Сижу неподвижно бог знает сколько времени, пытаясь понять, что чувствую. Где сожаление? Где раскаяние, хоть толика? Я и впрямь так ненавижу своих братьев? Самому не верится. Но почему тогда я ничего не чувствую, внутри просто безразлично и пусто. Роняю голову на руки. Если подумать, все это так глупо. Мое поведение можно назвать в самой мягкой форме детским. Я это прекрасно понимаю, но, по правде говоря, осознание тут мало помогает. Кажется, ближе к вечеру кто-то заходил в комнату. А я всё так же сидел у стены.

***

Ичи был последним. Остался только я. Почти не сплю. Не могу смотреть в зеркало. Теперь почему-то любое собственное отражение сводит меня с ума. Иногда выпадаю из реальности, всё вокруг заволакивает белым шумом, и я застываю на месте, не в силах вернуться к нормальному восприятию. Теряюсь во времени.

***

Письмо Чоро валяется где-то в куче бумаг. Конверт так и не распечатан. Я и так знаю в точности каждое твоё предложение, каждое твоё слово, каждую точку. Я словно вижу их сквозь бумагу, написанные твоим аккуратным почерком. Ты всегда был самым смышленым из нас, так зачем тратишь время на такие глупые вещь? Ты разочаровываешь меня.

***

Снова шум помех и темнота. В отдалении вырисовывается фигура, потом становится чуть ближе, чуть отчётливее. Чёрная толстовка, чёрные волосы. Долго не могу рассмотреть лицо. Какая-то больная ухмылка и очень усталые глаза. Он хватается руками за свою шею, впиваясь ногтями. — Хватит уже. Звук разбитого стекла. — Хватит ужехватит ужехватитхватитхватит! Что-то свистит, сирена. — ХВАТИТ!!! Открываю глаза и первое, что вижу, собственное отражение, искажённое водной рябью. Впиваюсь в него глазами, словно вижу впервые. В ушах всё ещё звук сирены. Вот же он, ответ. Прямо передо мной. И всегда здесь был. Я не спал около недели и, оказывается, отключился прямо в ванне.

***

Докуриваю последнюю сигарету. Весенний ветер треплет волосы. Прохладно, свежо и так... приятно. Немного сбивчиво выдыхаю дым. Смотрю на солнце, жжёт глаза. Ни одного облачка на небе. Улыбаюсь. Отсюда всё кажется таким далёким, мелким и глупым, почему я не пришёл сюда раньше. Искренне этому удивляюсь. Пара шагов вперёд и замираю. Окурок летит вниз. Лучше не смотреть туда слишком долго. Глубокий вдох. Выдох. Я жалею только о том, что так долго мучил вас всех. Три Два — Осомацу! — позади раздаётся хлопок двери, и знакомый голос обжигает как струя ледяной воды. Оборачиваюсь. Рубашка в клетку, перекошенное лицо, широко распахнутые глаза. Замираем на пару секунд. Смотрю ему в глаза и едва заметно качаю головой. Слава богу, что я не вижу свою глупую рожу в этот момент. Ты всё прекрасно понимаешь, но всё равно тянешь ко мне руку. В горле встаёт ком. — Чоро, спасибо, я так рад, что ты пришёл. Один _________________________ Я определённо был худшим братом на свете.