Зря

— Я рад. — Чему? — Не знаю, просто рад. Мужчина пожал плечами и смахнул с рукава пылинку. Кажется, сегодня кто-то приводил в спортивный зал кошку, которая решила познакомиться абсолютно со всеми присутствующими. Животных Тренер любил, но предпочитал собак. Кошки слишком самостоятельны и больше похожи на соседей по квартире, которые великодушно разрешают себя гладить, чем на часть семьи. С псами было не то что бы легче, просто ощущаешь себя вовлеченным в процесс знакомства и дрессировки. Практически как с людьми, но от собак получается куда больше бескорыстной любви. Собственно, можно ничего для этого и не делать. Эти животные будут тебя любить, даже если ты их непрестанно бьёшь. Такие становятся лёгкими мишенями для тех, кто не может утвердиться нигде, кроме как в роли тирана. Тренер поджал губы и нервно поправил очки на переносице, вспоминая, что под его "крылом" было несколько таких. Один остался, а второй пропал. Оставалось надеяться, что жив. Это практически самое главное — быть живым. Ну и вести себя как человек, а не мразь последняя. — Ты больше не выглядишь радостным. — Что? Мужчина оторвал взгляд от собственных рук и непонимающе посмотрел в сторону Рэймонда. Тот сидел напротив, уже готовый к выходу, разбирая какие-то старые газеты и пока Тренер одевался — не проявлял особого интереса к происходящему вокруг. Сейчас же, сменил позу, подперев подбородок кулаком и разглядывая собеседника снизу вверх, периодически качая ногой. От такого взгляда, иногда, становилось немного не по себе. Смит привык смотреть так, чтобы видеть человека заранее и насквозь, успеть определить и заметить угрозу. Тренер тоже так мог. Ну, или почти мог. В спорте нужно наблюдать за действиями оппонента по спаррингу, замечать малейшие изменения в кривой его тела, следить за шагами и лицом. В боксе ты либо полагаешься на интуицию и свою силу, либо играешь в шахматы. Рэймонд не играл в шахматы, по долгу работы, он обязан был обыграть соперника до того, как тот занесёт руку над фигурами. Вполне возможно, что звучит слишком идеализированно и прилизано. Будь тот настолько хорош, то всей этой нелепой истории и не случилось. Но то, как человек должен исполнять свою работу и то, как он её исполняет — совершенно разные вещи. Да даже если и так, то Рэй был слишком хорош во всём. — Я задумался. Чуть помедлив, ответил тренер и сел на край кровати, расстегнув пуговицы на пиджаке. — Вспомнил о том, что не всегда мог вытянуть тех, кто приходил ко мне. Это...сложно. Собеседник молчал, ожидая продолжения рассказа и мужчина чуть пожал плечами, принимая это за безмолвное согласие. — Я всегда стараюсь донести до них, что поступки должны быть равны тому, что ты хочешь получать в ответ. Говорю о том, что нужно оставлять все грязные делишки за спиной и начинать работать головой, пусть даже и на самой паршивой работе, но по совести. Каждый знает, что это тяжело, долго и не всегда получается с первого раза, но результат оправдан. Тренер прервался и устало потёр шею, под воротником дорогой рубашки, в которую его упаковал Рэймонд. Вообще всё, что сейчас было на нём — было сшито на заказ в самом дорогом ателье. Для себя, мужчина выбрал бы что попроще и поудобнее, но сегодня нужно быть "при параде". Все эти пиджаки, жилетки и строгие штаны ужасно шли Смиту, но по духу совершенно не подходили тренеру. Собственно, так он и сказал, но в ответ получил серьёзный взгляд поверх очков и лёгкий щелчок по носу за то, что неверно завязал галстук. От этого аксессуара, к счастью, было решено отказаться. Спроси кто мужчину, то он отказался бы и от жилета, и от пиджака. Затем, снял бы штаны, сначала с Рэймонда, потом с себя. Не забыть про рубашку, но только про свою. Рэй смотрелся просто до ужаса хорошо только в одном этом элементе одежды, исключительно на голое тело. Хорошие мечты, но на нынешний вечер уже есть строгие планы, требующие строгого дресс-кода. И сейчас, сидя на их общей кровати, запакованным в дорогой костюм, Тренер чувствовал себя не то паршиво от собственных мыслей, не то взволнованно грядущим вечером. — Но не все готовы к этому, понимаешь? Продолжил мужчина, устало смотря на собеседника. — Толкать наркоту в подворотнях, куда легче, чем устроиться на "черную" работу. Бросить учёбу ради сомнительного заработка, чтобы потом остаться с пустыми карманами и зависимостью — тоже до отвратительного легко. И они постепенно привыкают к этому. К жизни на дне, к жизни, в которой не нужно куда-то стремиться и пересиливать себя. А когда ты пытаешься из них что-то выковать, напомнить им о них самих, то многие сбегают. Почему? Да потому что это тяжело, вот почему. Потому что жизнь у них херовая, окружение херовое и сами они привыкли к сплошным херам повсюду. — Многие остаются? Тренер мрачно покачал головой, после чего скрестил руки на груди, рассматривая узор паркета. — Ты видел практически всех, кто остался. Несколько уже работают. Заходят вечерами на тренировки. Таких мало, хотелось бы больше. Рэймонд снова не ответил, продолжая смотреть на мужчину, сидящего в нескольких метрах от него. Рассматривая его, Смит чуть наклонился вперёд, прежде чем подняться с места, негромко скрипнув стулом. — Хорошо. Встань. У тебя рубашка вся сбилась. Тренер нехотя поднялся с кровати, чувствуя себя уже не так радостно, как десять минут назад. Скорее, мрачно и опустошенно. Неловко похлопав по бокам, словно пытаясь загладить образовавшиеся на одежде складки, мужчина поймал себя на мысли, что ждал каких-то слов от собеседника. Не утешений, конечно. Здесь они бессмысленны — тут и дураку ясно, что ввязываясь в это дело, нужно понимать процент возможности провала — а он гораздо выше, чем успех. Но всё равно. Ощущалось, словно его обделили заслуженным вниманием. Рэймонд протянул руки и поправил рубашку на тренере, но покачал головой и вытянул её из штанов. Вышло резко и неаккуратно. Смит нервно дёрнул уголком рта, скорее неосознанно, и начал расстёгивать чужой жилет. Всё выходило как-то неловко, но в совершенной тишине. Тренер переваривал сказанные собой слова, второй мужчина занимался его внешним видом. Сам-то он выглядел с иголочки. Поднимаясь всё выше, Рэймонд остановился у верхних пуговиц и чуть потянул мужчину на себя, заставляя того отвлечься от мыслей. Тренер сделал шаг вперёд, упираясь грудью в Смита. Сейчас, они стояли максимально близко и можно было ощутить тепло чужого тела, почувствовать тонкий запах одеколона. И мужчина мог бы поставить все свои деньги на то, что Рэй пах приятнее любого гангстера во всей округе. Проверять, само собой, он не собирался. Разница в росте между ними была практически минимальная — меньше десяти сантиметров, а значит, не было никаких проблем в том, чтобы оставить один лёгкий поцелуй на шее, собирая губами остатки сандала, мускатного ореха и коры дерева; подняться чуть выше, чтобы зажать зубами мочку уха и наконец добраться до самого главного. Мужчина накрыл чужие губы своими, стараясь быть как можно более властным в поцелуе, но то, как Рэймонд обнимал его и с какой страстью прижимался — заставляло желать продлить наслаждение. Хотелось вот так стоять рядом и не думать больше ни о чём. Хотелось чувствовать жар чужого тела, лёгкую дрожь в чужих пальцах и теплоту чужих губ. Всё это было тем самым, что мужчина хотел бы получить. Не слова, но мягкие и жадные поцелуи, тяжёлое дыхание и глухие стоны. Оторвавшись друг от друга, они ничего не произнесли вслух. Не имело смысла говорить вообще что-то. Сейчас, слова потеряли свой смысл, вручив пальму первенства ощущениям и было логичным, сконцентрироваться только на них. Смит поцеловал тренера в ответ — и ему это понравилось. Ещё больше ему понравилось то, как он сам провел руками по чужой спине, опускаясь все ниже, пока его ладони не оказались на ягодицах Рэймонда, обтянутых дорогими брюками. О, да, эта задница. Настолько же идеальная, насколько идеален Рэй. Тренер сделал шаг назад, увлекая мужчину за собой, пока не наткнулся на бортик кровати и не опустился на неё. Теперь, он смотрел на Рэймонда снизу вверх и такой вид ему тоже нравился. Смит только протянул руки вперёд, дотрагиваясь до чужого лица, поглаживая скулы, царапаясь об отросшую на щеках щетину и аккуратно снимая с его лица очки. Тренер повторил за ним, но остановил свои руки на чужой талии, отводя полы пиджака в сторону, силясь расстегнуть дрожащими от возбуждения руками сотню маленьких пуговиц. Те упорно не поддавались и мужчина действительно был готов к тому, чтобы просто оторвать их. Каждую. Одну за одной, наблюдая за тем, как постепенно оголяется тело партнёра. Но он остановил его, положив свои ладони поверх чужих и ласково вывернулся из объятий, отступая в сторону. — Шнурки. — Что? Вопрос прозвучал хрипло, с дрожью в голосе. Тренер опустил голову, смотря то на свои ботинки, то на ноги Рэймонда, инстинктивно поднимаясь взглядом выше, останавливаясь там, где хотелось остановиться уже не взглядом. — У тебя отвратительная манера завязывать шнурки. Нужно перевязать. — Конечно...шнурки...да. Смит медленно опустился перед ним на колени и мужчина нервно сглотнул слюну, наблюдая за этим. Для него, сейчас, тот был призом, недостижимым сокровищем с карты пиратов и до него нельзя было дотрагиваться. Ни в коем случае. Это была игра, хоть Рэймонд и не любит игры. Или любит? Но со своими правилами. Они уже прошли тот период, когда мужчина вздрагивал от каждого прикосновения, а тренер готовился к отступлению. Никто из них не отрицал, что у другого были проблемы. И одна из проблем Смита — гнев. Никаких прикосновений, никакого близкого контакта. Ничего. Но это всё раньше. Сейчас, для тренера, это не выходило за двери спальни. Он единственный, мог не боясь ухватить Рэя за руку и оттащить, предотвращая драку. Другой бы был ещё не мёртв, но сильно искалечен. Такая расстановка приоритетов ужасно льстила. Но в данный момент, казалось, что и этого мало. Хотелось ухватить за плечи, притянуть к себе и поцеловать, пока хватает воздуха в лёгких. Однако, правила есть правила и мужчина научился понимать по взгляду партнёра, когда игра начинается. — Это ботинки из дорогой кожи, не спортивные кеды. Шнурки должны быть частью элемента одежды, а не выбиваться, привлекая внимание. — Кто вообще смотрит на обувь. — Все смотрят. Они оценивают тебя от головы до пяток, словно голодные хищники. Я всё ещё работаю на Микки, а он любит играть с дикими животными. И нам нужно постараться, чтобы никто не захотел укусить кого-то из нас. Дай им повод показать клыки — сожрут с головой. Тренер только покачал головой откидываясь назад, стараясь не смотреть на Смита, который всё ещё стоял на коленях. Слишком велик соблазн. Единственное что радовало, так это расстегнутая рубашка и одна оторванная пуговица. Мужчина был удивлён, что смог сорвать её, пусть и не заметил — когда конкретно. Но если и считать что-то маленькой победой, то пусть это ей и будет. Стоило признать, что настроение вернулось в норму. Рэймонд этого никогда не скажет вслух, но он отлично понимает, когда нужно работать головой, а когда...нет, это звучит пошло даже в мыслях. Затерявшись в наименее ужасных метафорах к собственным заключениям, тренер пропустил тот момент, когда чужие руки перешли с его ступней сначала на колени, а потом на бедра, поднимаясь всё выше. — Я закончил со шнурками. — А со мной? — А с тобой ещё нет. Мужчина улыбнулся так, словно хищный зверь после удачной охоты и потянулся вперёд, чтобы снять очки уже с лица Смита. — Значит, только зря одевались? — Как знать.