За тринадцать месяцев до конца света

– Ну и зачем нам пленный? – спросил Сэм, раздраженно отбрасывая перчатки на стол. – Где его держать теперь? И главное, зачем? – Предлагаешь пристрелить, чтоб не мешал? – Стив плюхнулся на диван и устало взъерошил пыльные волосы. – Он даже сбежать не пытался… – Мы же не армия, мы даже сдать его никуда не можем. И он точно псих, помяни мое слово, рожа у него… – Он не псих, – неожиданно подала голос Ванда. Она стояла у самой двери, чуть наклонив голову так, словно прислушивалась к далекому звуку. – Для психа он слишком хорошо закрывается. Я бы сказала – профессионально. – Это что значит? – Он паранорм? – быстрей всех догадалась Наташа. Ванда кивнула. – Только не могу понять, какого профиля. Не могу прочесть совсем ничего, даже имени. Стив вздохнул. – Ну, тогда следующее мы знаем точно: ментальную оборону держать умеет, обладает неустановленными паранормальными способностями, судя по возрасту – лет тридцать ему? тридцать пять? – не мог остаться незамеченным Гидрой или ЩИТом. Наташа? – Я посмотрю, что можно найти в базах, – кивнула та. – Хорошо, – Стив медленно моргнул и тяжело, явно через силу поднялся. – А теперь все по койкам, минимум пять часов сна. На мне первая вахта… – Ты с ног валишься, – перебил его Сэм. – А я все равно сейчас на таком взводе, что не засну. Покараулю нашего фокусника. Только учти, если он и здесь попытается потолок обрушить, я его не удержу. – Не попытается, – уверенно сказала Ванда. – Он точно не телекинетик. Я чувствую. Это… ну, это как волновое излучение, такую способность не спрячешь. Конечно, если только он не специально обучен прятаться. Все переглянулись. – Отлично, – вздохнул Сэм. – Значит, или у нас обученный боевой телекинетик, который с какой-то целью проник к нам на базу, или их было несколько, и второго мы упустили. – Шпион-паранорм? – фыркнула Наташа. – Думаешь, кому-то сильно нужны наши секреты? Но вот бахнуть он может в любой момент. – Я чутко сплю, – успокоила ее Ванда, направляясь к двери в свою спальню. – А я громко ору, если что, – добавил Сэм. – Вот и чудесно, – подытожил совсем не впечатленный Стив. – А теперь – спать. Усталость после трех суток на ногах была непривычной, отупляющей и оглушающей. Стив даже не помнил, когда так сильно уставал в последний раз: обычно чем дольше он бодрствовал, тем заметней становилась боль в мышцах, но не притуплялась реакция, не шумело в ушах и не… Не было этого ощущения, будто бы где-то на заднем плане болтается какая-то очень важная мысль, но дотянуться до нее и схватить совершенно невозможно. Стив заглянул в подсобку, где они за неимением специального помещения заперли подозрительно сговорчивого пленника. Тот сидел, привязанный к офисному креслу, откинув голову на подголовник и прикрыв глаза. Совершенно умиротворенный и спокойный. Чертовски подозрительный. Где-то позади, в районе затылка, снова плеснула, как рыба в ночном озере, неуловимая мысль и опять пропала. – Капитан Роджерс, – хрипло произнес пленник, не открывая глаз, и ухмыльнулся. – Не волнуйтесь, я не сбегу. – Именно поэтому я и волнуюсь, – сказал Стив. – Было бы понятней, попытайся ты сбежать. Пленник глубоко вдохнул и внезапно выпрямился, уставившись на Стива – пристально и ярко. Глаза у него оказались голубыми, а топорщащиеся во все стороны давно не стриженные волосы выглядели почти морковными в свете тусклой лампы. – Это недоразумение, – сказал пленник, и теперь его голос звучал гораздо мягче, почти вкрадчиво. – Я бы не стал переходить дорогу "Мстителям", но вы слишком хорошо замаскировались, я не узнал вас в этом… образе, – сдержанно закончил он и тут же на контрасте с этой сдержанностью совершенно немыслимо, бесстыдно и откровенно ухмыльнулся, едва не облизнувшись от уха до уха. – Ты, я смотрю, фанат, – мрачно заметил Стив. Ощущение, что с ними умело играют, только усиливалось, но в самом деле – не пристрелишь же его. – Я фанат, – скромно признал пленник. – Правда, из вашей команды больше всех люблю невероятного Железного Человека. Жаль, что не удалось его встретить сегодня. Передайте ему, капитан, что самому Тони Старку я расскажу все секреты, которые только знаю. Пусть только заглянет. Стив сглотнул, сердце вдруг ударило тяжело, в висках потянуло. – Спокойной ночи, – сказал он глухо и ударил ладонью по стене, выключая свет. Синие сияющие глаза и странная ухмылка тут же погасли. Стив запер дверь на замок, пальцы подрагивали. Прошло уже несколько месяцев, но эта рана и не думала заживать. Хотя что уж там, на Стиве вообще плохо заживало – в отличие от ран физических, которые затягивались за пару часов или дней, душевные со временем только разрастались и нагнаивались. Так было с потерей Баки, так было с потерей Пегги. Теперь Стив из-за собственной глупости и трусости потерял Тони и снова пытается утопить горе в работе и невыносимой усталости. А ведь Тони пока еще жив, – мелькнула острая мысль по краю сознания. Значит, есть шанс… Стив вошел к себе в спальню, расстегнул и швырнул на пол тяжелый пояс, плечевые ремни, стянул пропахший гарью и основательно побитый жизнью костюм. На секунду задержался перед небольшим, будто в гостиничном номере, рабочим столом. Выдвинул нижний ящик, ткнул пальцем в клавиатуру лежащего там небольшого телефона. Экран тут же засветился. Ни новых вызовов, ни новых сообщений. Как всегда. Как каждый день до этого. Возможно, когда-нибудь он отпустит и перестанет проверять, но сейчас… Стив с грохотом задвинул ящик стола и направился в ванную. Душ и спать. Все остальное – потом. Когда будет время для сожалений и рефлексий. – Виновен… – губы не слушались, во рту было сухо и гадко. Он приоткрыл глаза и тихо застонал – в виски ударило, как в колокол, голова загудела от боли. – Как, говоришь, тебя зовут? – спросили рядом. – Виновен, – выдохнул он снова, пытаясь прийти в себя. Медленно, очень медленно удалось повернуть голову на звук и открыть глаза. Мужчина сидел рядом, сочувственно глядя из-под нависающей серой челки. – Шульдих? – спросил он и покачал головой, добавил. – Хорошее имя. Главное, редкое. – Это не имя, – говорить было тяжело. – Не имя? – мужчина усмехнулся. – Ты понимаешь по-русски? Ты русский? Или поляк? У него смешно получилось – «пОляк», захотелось смеяться… Это было так глупо. Горло жгло, и смеха не получилось, получился только кашель. Мужчина сел рядом и приподнял его голову – губ коснулось прохладное и свежее, струйки воды стекали по подбородку, а он все глотал и глотал, казалось, напиться вообще невозможно, жажда будто иссушила его всего до дна. Наконец он едва не захлебнулся, и мужчина убрал стакан, снова уложил его, внимательно разглядывая. – Меня зовут Сергей, – сказал он минуту спустя. – Я могу говорить с тобой по-русски, здесь почти никто не понимает русского. Тут в основном одни немцы… – Сергей снова помолчал немного и неловко усмехнулся. – Так как тебя зовут, Шульдих? Он прикрыл глаза, собираясь с мыслями. Мыслей было очень мало. Точнее, практически не было совсем. – Зови меня Шульдих, – выговорил он шепотом. И зачем-то уточнил. – Я в тюрьме? Ему сразу же стало стыдно за свой глупый вопрос. Нашел, что спросить… Сергей, казалось, тоже испытывал неловкость от такой прямолинейности. – Похоже на то… – он вздохнул и тут же добавил. – Но это только от тебя зависит. Шульдих. Некоторые считают это место своим настоящим домом… Слова плыли и таяли, голова шла кругом… Наверное, не стоило выпивать целый стакан воды, сейчас неудержимо хотелось спать, провалиться в ватное небытие и сгинуть, забыть обо всем случившемся, как о страшном сне… Веки было невозможно поднять, а на виски давило; дрожащими от слабости пальцами он коснулся подушки, и его окончательно сморило. Стив резко сел в кровати, судорожно втягивая воздух носом. Короткий сон принес значительное облегчение: голова была ясной, мысли очень четкими и будто бы обостренными, тело не болело, а напротив, накачанное адреналином под завязку, было готово в секунду сорваться с места, подскочить, дать отпор любому врагу… Но ведь это был не сон? У Стива никогда не было таких снов – где он был не собой, а каким-то… Кем? Изнутри этот "Шульдих" ощущался совершенно несчастным, потерянным и отчаявшимся человеком на грани нервного и физического срыва. И он говорил по-русски с каким-то Сергеем. Опять русские и снова ничего не понятно. Стив умылся и оделся, стараясь делать все размеренно, хотя отдохнувший организм буквально рвался с поводка, как молодой охотничий пес, почуявший дичь. – Спишь? – Сэм вздрогнул, когда он вошел в общую комнату, вскинул голову и с кряхтением потянулся. – Поспишь тут, пожалуй, – пожаловался он, поднимаясь. – Три часа сижу, и все какая-то чушь в голову лезет. – Что именно? – Да, ерунда всякая, – отмахнулся Сэм. – Пойду спать, это нервное уже, кажется. Стив кивнул, усаживаясь на его место. После вчерашнего позора, когда в ходе совершенно рядовой операции они сначала полчаса тыкались как слепые котята по подземельям в отсутствии видимого противника, а потом еще десять минут бегали по лабиринту от рушащегося на головы потолка, неудивительно, что в голову лезло всякое. Еще и этот… "пленничек" с поднятыми руками и глумливой ухмылкой на самом выходе из крысиной норы, куда их загнали явно липовой наводкой. Пленник, который очень хотел попасть на базу, и явно не ради автографов… Стив поставил греться чайник, а сам заглянул в подсобку. Там было тихо, силуэт сидящего был виден смутно – в крохотное оконце под самым потолком почти не попадал рассеянный лунный свет африканской ночи. – Я бы тоже не отказался от чая, – произнес пленник из темноты. – И, как бы так поделикатней, наоборот тоже сильно хочется. На секунду Стиву стало стыдно, что он даже не задумался обеспечить того минимальными бытовыми удобствами, но он тут же отогнал стыд. В конце концов, здесь идет война, а этот человек сам и явно намеренно привел себя к тому, что сейчас сидит связанным в крошечной комнате. – Назови свое имя, – предложил Стив, – и я тебя развяжу. И даже напою чаем с сэндвичами. Пленник мягко хмыкнул. – Щедро. Ты ведь понимаешь, что я могу назвать любое имя? – Можешь, – кивнул Стив. – Но зачем? Ты явно пришел сюда с какой-то целью. Может быть, просто обсудим все и решим, чем можем быть друг другу полезны? Пленник несколько секунд молчал, а потом сказал негромко: – Какой ты прямолинейный, капитан. Мне нравится. Думаю, ты бы все равно не стал меня держать связанным достаточно долго, чтобы я обмочил штаны. Как-то не похож ты на мелочного садиста с туалетным фетишем. Но мне хочется поощрить твое желание решать проблемы сразу, а не сбегать от них, делая вид, что ничего не произошло. Стив стиснул зубы, чувствуя, как скулы загораются, а горло перехватывает – от уже привычного стыда и гнева. – Алекс Йегер, – перебил его пленник, не позволяя водовороту горечи захлестнуть с головой. – Так меня звали. Думаю, этого хватит Черной Вдове, чтобы найти всю необходимую информацию. Стив медленно выдохнул, придавливая зашевелившуюся на душе муть. Подошел в два шага к креслу и деактивировал магнитные наручники, снова отступил к двери из подсобки. – Туалет по коридору и налево. Тебе черный или зеленый? – Господи, черный, пожалуйста, – Алекс Йегер встал, плавно потягиваясь – до Стива донесся едва слышный отголосок какого-то пряного аромата, на секунду даже захотелось снова шагнуть ближе, чтобы поймать еще раз это легкое, слишком сладкое для мужчины дуновение. – От зеленого меня еще долго будет тошнить. Он скользнул мимо Стива, будто нарочно снова задевая едва уловимым запахом, и только несколько секунд спустя тот поймал себя на том, что просто стоит, прислушиваясь и глядя в темноту, вместо того, чтобы следить за незваным гостем. Тот, впрочем, как и ожидалось, сбегать не собирался – уже через пять минут появился в гостиной свежий, улыбающийся, с влажно блестящими расчесанными волосами. Стив молча кивнул на стол, где уже стояли две кружки с чаем и тарелка с нарезанным хлебом и сыром. – Небогато живете, – усмехнулся Алекс, усаживаясь и придвигая к себе тарелку. – Но, кажется, это проблема всех идейных борцов со злом. – Ты предпочитаешь работать за что-то посущественней идеи? – нейтрально осведомился Стив. Алекс выразительно развел руками, демонстрируя хорошо пошитый и отлично сидящий, хоть и весьма потрепанный костюм песочного цвета. Стив только сейчас обратил внимание, насколько вычурно и совершенно неподходяще для мест, где они находились, одет его собеседник. – Предпочитаю – это отличная формулировка. – Алекс запихнул в рот половину бутерброда и жадно запил его горячим чаем, зажмурился от удовольствия, жуя. – Но, к сожалению, не всегда наши предпочтения совпадают с обстоятельствами… Кстати, капитан, ты не боишься, что я на тебя нападу или еще что-то в этом роде? Стив посмотрел на него молча, и Алекс закатил глаза. – Ну да, ну да. Ты же сам Капитан Америка, ты ничего не боишься. – Это неправда. Но того, что ты нападешь, я не боюсь. Ты здесь явно не для того, чтобы воздействовать на нас… физически, – он подчеркнул это слово и снова внимательно посмотрел на Алекса. Тот отхлебнул чаю и почесал нос. – Если бы ты всегда был таким проницательным, скольких проблем можно было бы избежать… – Хватит, – перебил его Стив. – Ты пытаешься играть со мной, напоминая о Тони каждый раз, как только видишь такую возможность. Ты точно знаешь, куда и как бить, значит, ты в курсе произошедшего. Чего ты добиваешься? Алекс немного нервно рассмеялся. – Ты невозможный, капитан Роджерс, тебе об этом говорили? Я еще не встречал таких, как ты. Сплошное противоречие. Очень хорошо упакованное и практически непроницаемое противоречие. Каково жить с такой мешаниной внутри? Подозреваю, что больно. – Ты этого хочешь? Причинить боль? Алекс пожал плечами. – Если это будет необходимо. Не самоцель, но приятный бонус. – И в чем же твоя цель? Алекс Йегер помолчал, жуя, а потом кивнул. – Ты надеешься, что меня послал Тони Старк. Тревожное предположение, но какое же утешительное! Он вовсе не вычеркнул тебя из своей жизни, хотя и не звонит по присланному тобой телефону. Кстати, телефон – полное дерьмо, я бы постыдился дарить такое Тони Старку, это же позапрошлый век. Стиву неожиданно стало очень пусто и холодно внутри. – Ты ни черта обо мне не знаешь, Алекс Йегер, – сказал он, и его собеседник улыбнулся – неожиданно тепло и ослепительно. – Тем интересней, Стив Роджерс. Но еще не вечер, отнюдь. Я еще найду тропинку к твоему мрачному, закаленному льдами сердечку. И вот тогда, обещаю, мы славно повеселимся. – Удачи, – коротко бросил Стив, поднимаясь. – Пойдем. Здесь есть лишняя спальня, проведешь остаток ночи прикованным к кровати. – Щедро… А обязательно меня приковывать? Я не собираюсь сбегать. – Дай хоть понадеяться. Стив пихнул его в постель, и Алекс тут же картинно разметался на ней, томно глядя из-под рыжих ресниц и блудливо улыбаясь. – Стииив, – хрипло протянул он, подставляя руку под магнитный наручник. – Даже не думай, – Стив едва удержал улыбку, уж больно комично это все выглядело, Алекс явно не пытался соблазнить, он, скорей, играл в соблазнителя, в который раз испытывая терпение своего невольного тюремщика. Но это было даже… мило?.. – Спокойной ночи, – сказал Стив в дверях, выключая свет. – Эй, – негромко окликнул его Алекс. – Не переживай за своих друзей. Я не собираюсь никому причинять вред. Не в этот раз. У меня исключительно благие намерения. – Но ты ими со мной, конечно же, не поделишься. – Чуть позже, – судя по голосу, Алекс улыбался. – Сначала мне нужно, чтобы ты меня полюбил. – Что?.. Это… – Ну, знаешь, сначала симпатия, потом мелкие одолжения, потом мы друзья навек, и, вуаля, вот ты уже покупаешь мне виллу на Багамах. Стив медленно выдохнул. – Ясно. Только, боюсь, ты просчитался с виллой. Это тебе как раз к Тони Старку надо было бы подкатывать. – Не переживай… – Алекс уже явно засыпал, но не мог перестать болтать. – К Тони… к нему нужен другой подход. Все под контролем… Стив осторожно прикрыл дверь и встал за ней, задумавшись. С одной стороны откровенной угрозы от этого эксцентричного, но явно неопасного человека не ощущалось. С другой стороны… Если бы он мог, он бы сейчас плюнул и на гордость, и на стыд, и на все свои опасения и позвонил Тони. Просто чтобы спросить, не появился ли и у него в окружении кто-то, слишком умело давящий на эмоции с совершенно непонятной пока целью?.. Он честно собирался продежурить все оставшиеся смены один, но под утро проснулась Наташа и погнала его из гостиной, заявив, что ей необходимо поработать в тишине и одиночестве. Спать не хотелось, и Стив просто лег в постель с книжкой, чтобы никому не мешать. Но давешняя муть и маята неудержимо потянули в сон, и Стив опять будто провалился в вязкую, приторную трясину чужого, теперь он это знал точно, сна… Глаза слипались и болели, он отхлебнул еще и чуть не закашлялся – алкогольная сладость отчетливо впивалась в небо острыми коготками, раздражая и зудя, от запаха проспиртованного персика мутило. Шульдих перевернул страницу и прищурился, мотая головой как заедаемая слепнями лошадь. Волосы мешали. Отвратительно… – "E'l gran proposto volto a Farfarello Che stralunava gli occhi per ferire Disse: fatti 'n costa, malvagio ucello." – продекламировал он хриплым голосом и тихонько рассмеялся, пнул лежащего у ног психа. – Ну что, братишка, можешь вытаращить глаза?.. Хотя бы один… – Шульдих хохотнул и неожиданно всхлипнул. – Предводителя демонов так заебали его собственные демоны, – признался он. – Ты скучаешь по брату, – по-немецки проскрежетал псих снизу, и Шульдих со всей силы пнул его под ребра: – Не говори со мной так! Ты нихуя не знаешь! Ты – Фарфарелло! Он злобно уставился в желтый равнодушный глаз психа. – Развяжи меня, и я смогу тебя обнять. Шульдих втянул воздух сквозь зубы и отвернулся, глядя на тусклый ночник сквозь бутылку персикового ликера. Если смотреть так, мир казался тепло-оранжевым, домашним и ласковым. – Очень сладкий ликер, – сказал он, объясняя. – А когда глотаешь, понимаешь, что горький. Я ненавижу горькое. Всю жизнь ненавидел. Он рассеянно поднялся, и раскрытая книжка упала с его колен. Шульдих дошел до двери, там было совсем темно, и из щели внизу дуло холодным. Он прижался ладонями к полированному дереву и глубоко вздохнул – уже там, внизу в гостиной, перед слепо светящимся монитором… Цифры, строчки, мать вашу, вашу мать. – Кроуфорд, – сказал он вполголоса, не надеясь, что его услышат и обратят внимание. – Тебе очки менять нужно. Ты так ослепнешь совсем. Пальцы скользнули вниз, и он пошел обратно, присел перед креслом, кладя ладонь психу между лопаток. Майка на нем была влажной и мягкой. – Ты убьешь меня, если развяжу? – ухмыльнулся Шульдих, ослабляя ремни. – Мне это не доставит удовольствия, – честно признался одноглазый. – Но я выполню твое желание. – Вот он – мой Фарфарелло! – Шульдих засмеялся и отбросил ремни в сторону, погладил психа по плечу. – Ты обещал меня обнять… Получилось как-то совсем не так, как нужно; слишком просяще и беспомощно вышло, но Шульдиху было плевать. Он закрыл глаза и чуть не провалился в вязкое багряное марево, наполненное еле слышно шепчущими тенями, ветром, дующим со всех сторон, и теплом дымящегося еще вулкана. – Ну и помойка у тебя в голове, – сказал Шульдих почти нежно. – Никогда не ценил чрезмерный уют, – руки психа были твердыми и теплыми, и Шульдих снова рассмеялся. – Да, это – мой Фарфарелло… Из этого сна Стив вынырнул с едва уловимой головной болью, вернее, ее фантомом – боль принадлежала другому человеку, этому Шульдиху, который совершенно не умел пить, но (память это откуда-то сохранила) продолжал попытки с настойчивостью, достойной лучшего применения. – Не знаю, чего ты добиваешься, – пробормотал Стив под нос, чувствуя себя чрезвычайно глупо, – но особой любви к тебе эти сны не вызывают. Даже наоборот. – Хорошая новость: он не соврал, его действительно зовут Алекс Йегер. Все остальное – плохие новости. Наташа плюхнула на стол тяжелую кипу распечаток. – Это его дело? – с нескрываемым ужасом спросил Сэм. – Ты себе даже не представляешь. Стив быстро проглядел пару листов сверху – на первом же располагалась цветная фотография рыжего голубоглазого подростка лет пятнадцати; с поправкой на возраст это точно был их гость. Дальше шла информация на немецком, который Стив, к сожалению, знал недостаточно хорошо, чтобы читать бегло. – Расскажешь вкратце? – предложил он, садясь за стол и придвигая к себе кружку с кофе. – Это не слишком приятный рассказ для завтрака, но чем быстрее мы решим, что делать, тем лучше. Хотя, если честно, у меня волосы встают дыбом от одной мысли, что мы с этим существом уже десять часов находимся в одном помещении. – Хорошее начало, – невесело усмехнулась Ванда, обнимая свою кружку тонкими пальцами. – Так и про меня говорили. – Без обид, – Наташа пожала плечами, – но вы с ним – явления одного порядка. И если на твой счет у меня нет сомнений, то чего добивается этот персонаж, я понятия не имею. – Час от часу не легче, – вздохнул Сэм. – Чувствую, мне понадобится двойная порция бекона, чтобы пережить это утро. – Итак? – Стив посмотрел на Наташу, и та нехотя придвинула к себе распечатки. – Итак. Алекс и Ральф Йегеры родились в Магдебурге, Германия, в 1981 году. – Ральф? Брат-близнец? – Стив нахмурился, поняв, что совсем не удивлен новой информации. Наташа кивнула. – Отец – русский еврей, врач-терапевт, мать – немка, уроженка Ганновера, учительница музыки. Благополучная семья, счастливые дети. Она переложила несколько листов и отпила кофе. – Как вы знаете, Гидра с самого окончания второй мировой войны продолжала свою деятельность на территории всех стран планеты, разделяясь, трансформируясь и время от времени вступая в стычки сама с собой. Филиал, разместившийся в Германии и Австрии, взял название Эсцет, конкурировал с отделениями Гидры в других европейских странах и ухитрился распространить свое влияние на Японию и Южную Корею, делая ставку на контроль видных политиков и бизнесменов. Кроме всего прочего, Эсцет, как и некоторые другие… скажем так, ортодоксальные направления движения, свято верили в то, что мифический дух Гидры можно воплотить в человеческом теле. Это так, забегая вперед. – Что? – Сэм поморщился. – Это… ладно, допустим, но зачем? И что это за хрень такая – дух Гидры? Он что, у нас в подсобке сейчас сидит? – Ты это, значит, дух Гидры со мной сравнивала? – Ванда даже побледнела и немного отодвинулась от стола. – Нет, – Наташа сделала страшные глаза. – Слушайте, не перебивайте! Никакой он не дух Гидры, я вам историю пытаюсь рассказать. Трагическую, между прочим. – Давай дальше, – Стив чувствовал, что еще чуть-чуть и у него уже на самом деле заболит голова. Вчерашняя тяжесть в затылке вернулась, перекатываясь внутри с каждым малейшим движением, будто под череп засунули свинцовые шарики. – Только факты. – Только факты, – Наташа кивнула. – Алекс Йегер, в отличие от своего полностью идентичного брата близнеца, оказался паранормом. Телепатия стала проявляться с началом пубертата. В пятнадцатилетнем возрасте был выявлен при рутинной проверке штатным телепатом Эсцет с кодовым именем Нектар. После трех неудачных попыток похищения – объект неосознанно обходил ловушки и взламывал щиты максимально защищенных и опытных боевиков – была составлена программа изъятия. Группа телепатов похитила и ментально запрограммировала Ральфа Йегера. Вернувшись домой, тот переоделся в одежду брата, взял охотничье ружье отца, отправился в школу и расстрелял трех учеников своего класса и двух учителей. Сбежал, вернулся домой и подкинул одежду с каплями крови и следами пороха в шкаф Алекса. После этого программа закончила свое действие, и он пришел в себя, не помня, что сделал. Через несколько часов Алекс был арестован, через месяц суд признал его виновным в пяти убийствах. Все это время Эсцет, уже понявшие ценность и силу его телепатии, держали над ним ментальный блок усилиями семерых телепатов альфа-уровня, чтобы Алекс не мог повлиять на решение судьи и показания свидетелей. После вынесения приговора Алекс, до конца бессознательно пытавшийся пробить блок, впал в состояние глубокого ментального и эмоционального истощения. Был похищен из следственного изолятора и переправлен в поместье Розенкройц в Австрии – школу для паранормов Эсцет. – Школу, – немного истерически фыркнула Ванда. – Звучит так, будто это чертов Хогвартс. Я слышала про Розенкройц, это не школа, это тюрьма, где укрощают природных паранормов. Мы хотя бы приходили к фон Штрукеру добровольно, а это… – В файлах в связи с Розенкройц случайно не попадалось имя Сергей? – спросил Стив. Наташа подозрительно глянула на него, но кивнула. – Сергей Плеханов, телекинетик. Был приставлен к Алексу в его первые дни в Розенкройц, но не сумел сойтись характерами с мальчиком. Откуда ты узнал? – Ну, – Стив пожал плечами, – как ты и сказала, мы уже десять часов находимся в одном помещении с телепатом. За столом наступила тишина. – Он вмешивался в твое сознание? – звенящим от напряжения голосом поинтересовалась Ванда. – Скорей, просто показывал картинки. Я не чувствую никаких изменений в своем поведении. А вы? Все переглянулись. – Ну, мне было очень не по себе ночью, – признался Сэм, – но, скорей, я сам себя накручивал после провала операции. – Ко мне бы он не подобрался, – буркнула Ванда. Наташа только молча покачала головой. – Я разговаривал с ним, – Стив потер лоб, тяжесть переместилась ближе к глазам, все еще будто не решаясь превратиться в полноценную боль. – У меня сложилось впечатление, что наш гость не настроен враждебно. Ему явно что-то от нас нужно, но он скорее… приглядывается к нам, что ли. Изучает наши реакции. – Всегда мечтала опять почувствовать себя подопытной свинкой, – с отвращением сказала Наташа. – И в отличие от тебя меня напрягает, что этот, как ты выражаешься, гость, может беспрепятственно шарить у меня в голове. – Давайте тогда заканчивать с файлами. Быстрей выясним, что он такое и что ему нужно, быстрей избавимся от его присутствия. Сэм скептически поднял бровь, и Стив пожал плечами. – Есть другие варианты? – Выгнать его к чертовой матери. – Я за, – подала голос Ванда. – И каковы гарантии, что он не сядет в кофейне через дорогу, все так же слушая наши мысли? Наташа покачала головой. – Судя по этим бумажкам, радиус охвата его телепатии даже в самом начале обучения был около трехсот метров. Плюс он не просто может слушать. Он может и управлять телом человека против его воли. Или подчинить его волю себе. Или… – Ясно, – перебил ее Сэм. – Окей. Нам от него не избавиться, я понял. – Так что возвращаемся к файлам, – подвел итог Стив. – Думаю, нас ждет еще много интересного. Наташа? – Да… – она некоторое время помолчала, глядя в лист распечатки. – Простите, но годы так называемого обучения я пропущу. Думаю, вы все можете себе представить, как подобные организации обращаются с теми, кого считают заготовками для своих инструментов. Алекс Йегер остался в стенах этого гостеприимного заведения, а в мир вышел телепат по имени Шульдих – жестокий беспринципный садист, получающий удовольствие от игры со своими жертвами. После нескольких смен напарников Шульдих наконец был прикомандирован к постоянной группе, которая состояла из провидца по имени Брэд Кроуфорд, боевика-берсерка Фарфарелло и телекинетика Наоэ Наги. Эсцет направили группу в Японию с основной задачей: под прикрытием работы телохранителей контролировать и шпионить за известным политиком и бизнесменом Такатори Рейзди, по совместительству главой местного отделения Эсцет. Однако группа, сохраняя видимость лояльности Эсцет, по-видимому, с самого начала играет на своей стороне. Для начала они допускают убийство своего клиента, а затем срывают тщательно подготовленный европейским офисом ритуал воплощения Гидры в человеческом теле. Вся верхушка Эсцет погибает не без их помощи. Сэм присвистнул. – То есть, парень все-таки за хороших? Ванда хмыкнула, ни на кого не глядя. – Если дикий зверь восстает против своего укротителя, это не значит, что он в курсе, что такое хорошо, а что – плохо. Это значит, что укротитель перешел грань и получит вырванную глотку за то, что совершил. – Похоже на то, – кивнула Наташа. – Группа уезжает из Японии, возвращается в Германию, попутно уничтожая еще несколько команд боевиков Эсцет. Примерно в это же время их остается трое: Фарфарелло покидает группу. Дальше об их деятельности достоверных сведений нет, но постепенно все проекты Эсцет что в Германии и Австрии, что в Японии оказываются уничтожены… К тому моменту, как мы узнали о возрождении Гидры, с отделением Эсцет было уже семь лет как покончено при активном участии группы Шульдиха. – Были и другие участники уничтожения Эсцет? – вскинулся Стив. – Нам бы не помешали союзники, у Гидры осталось достаточно разноименных подразделений по всему свету. – Было несколько команд с различными функциями в той же Японии, большинство из них контролировались главой клана Такатори… – Это который глава местной Гидры? – Нет, это его отец. А потом брат. Сэм кашлянул. – Я уже ничего не понимаю. – Там все немного… специфично. – Наташа вздохнула. – Был самый главный Такатори-отец, который для своих нужд держал сеть шпионов и убийц. У него было три сына. Один – наш глава Гидры. Второй – шеф местного отделения ЩИТа, он же – тайный глава папиной сети убийц, направляющий их на добрые дела. То есть, не конкурентов по бизнесу резать, а каких-нибудь настоящих отморозков, которым удалось уйти от правосудия. – Мило… – Братья враждовали друг с другом по самой банальной причине – из-за женщины, так что условно хороший Такатори изо всех сил старался вставлять палки в колеса плохому Такатори, в том числе и с помощью команды наемных убийц. – То есть… – Сэм помотал головой. – То есть, получается, они там у себя в Японии уже десять лет назад знали, что Гидра проникла в ЩИТ, но отделениям в других странах ничего не сообщили? – Посчитали это своими внутренними разборками и предпочли не выносить сор из избы. Как обычно. Тем более, что изнутри это, вероятно, и правда выглядело как передел власти в рамках одного семейного клана. – Кстати, был же еще и третий был сын? А он чем занимался? Спорю, чем-то таким же радикальным. – Почти. Генетические эксперименты, торговля органами, вивисекция, маленький частный остров доктора Моро… – Да уж, этим Такатори точно не помешал бы визит к семейному психологу. Один – глава ЩИТА, второй – глава местного подразделения Гидры, третий –– безумный ученый… Как-то это все чертовски нездорово звучит. – Там был еще и четвертый Такатори, который, кстати, по сей день жив и управляет кланом. Тайный сын главы ЩИТа от жены главы Гидры, с какого-то очень нежного возраста под вымышленным именем работающий убийцей в той самой команде борцов со злом. Стив закрыл глаза ладонью. Сэм фыркнул, не в силах сдержаться, перекинулся взглядом с Наташей и засмеялся с ней вместе – нервно, почти на грани истерики. – Это все как-то… – Думаю, хорошо все-таки, что с этой ветвью Гидры разобрались давно и без нас, – сказал наконец Стив. Почему-то на секунду представилось, как Шульдих делает шутливый книксен и говорит: "Не за что", но Стив тут же отогнал от себя это видение, и Шульдих послушно исчез вместе с не дававшей ему все утро покоя тяжестью. – Итак… Он окинул взглядом сидящих за столом. – Мы, по крайней мере знаем, что из себя представляет наш гость. Повторюсь, я не считаю, что он здесь затем, чтобы причинить нам какой-то вред. Но я осознаю, что этот Шульдих может влиять на мое восприятие. Пока что мы понятия не имеем, что нужно ему и его группе. Возможно, они хотят сотрудничества. Возможно, они хотят втереться нам в доверие и управлять нами. – Стив немного помолчал, подбирая слова, но то, что он должен был сказать, никак особо было не смягчить. – Я точно знаю, что в настоящий момент они также пытаются сблизиться с Тони и той частью команды. Ванда громко вдохнула, вцепляясь тонкими пальцами в столешницу. – Но, – сказал Стив с напором. – У нас есть Ванда. А у Тони есть Вижн. Ванда защитит нас ментально от телепата. На долю команды Тони остаются телекинетик и пророк. – Вижн справится с телекинетиком, – сказала Ванда, голос ее был ломким. – Телепата он бы не смог блокировать… – Возможно, именно поэтому телепат достался нам. – Жест доброй воли? – скептически хмыкнула Наташа. Стив пожал плечами. – Остается только ждать. Почему-то мне кажется, что развязка наступит уже скоро. – Ну что, развлекся? Шульдих валялся на кровати, закинув ногу на ногу, и улыбался во весь рот. – Это было забавно, особенно ваше обсуждение семейки Такатори. Они там и правда все чокнутые. – Зато вы четверо – образец психического здоровья. Шульдих фыркнул. – Ты их просто не видел, особенно брата-психопата. Мы по сравнению – милые безобидные пуськи, к тому же, не одержимые идеей тотального контроля. – Вот это, кстати, интересный вопрос. Какая у вас цель? Тотальный контроль вас не интересует, это уже утешительно… А что интересует? Теперь Шульдих смотрел на него серьезно, хоть рот его и кривился по привычке в не слишком приятной ухмылке. – Исключительно мир во всем мире, – ответил он елейным голосом. – Ну и сохранность собственной шкуры. Не знаю, как уж так вышло, но мы дорожим нашей маленькой дисфункциональной семьей. Мир – черт с ним, пускай бы катился в тартарары. Но Кроуфорд считает, что обязан позаботиться о нас всех. Шульдих отвел глаза, будто разом растеряв свою браваду и наглость. Стив не знал, было ли это очередным артистическим или телепатическим фокусом, но внезапно Шульдих впервые с их встречи выглядел очень усталым и потрепанным, совершенно неопасным и невероятно уязвимым. Стив молча расстегнул наручники, которыми тот был прикован к кровати, и снял их. – Пойди умойся и позавтракай. Шульдих повел плечом, садясь на кровати, и Стив отвернулся, шагая к двери. – Даже не знаю, удалось мне тебя соблазнить, или я окончательно потерял квалификацию, – неожиданно сказал Шульдих ему в спину, – но все закончится прямо сейчас. Кофейня Pointzero. Брэд будет там через сорок минут. Стив кивнул, не обернувшись, и вышел. И тут же запнулся, едва не влетев в стоящую за дверью Наташу. – Стив, – сказала она тихо, глядя в глаза. – Не поддавайся его очарованию. Он может быть милым, но Шульдих – неуравновешенный психопат, который манипулирует и убивает людей ради развлечения. – Его таким сделали. Гидра. – Да. Но это не значит, что ты должен каждого выкормыша Гидры понять, простить и пригреть. Извини, но это не Баки. – Не Баки. Но он все равно чей-то брат и сын. – Думаю, если бы он хотел вернуться к прежней жизни, он бы сделал это за прошедшие десять лет. Некоторых людей просто не вернуть. Некоторые травмы не залечить. Это уже давно не Алекс Йегер. Поверь мне, я знаю, о чем говорю. Стив опустил голову, кусая губы. Наташа была права, как всегда права. – В любом случае через сорок минут в кофейне в центре города нас будет ждать тот самый Брэд Кроуфорд, оракул. Мы выясним, что им от нас нужно, и Шульдих отправится восвояси. Все закончится прямо сейчас. Дощатый пол, льняной шатер потолка, ротанговые кресла и пальмы в кадках. Кофе здесь подавали местный, кенийский, с такими наполнителями и ароматами, что Стив иногда чувствовал себя не в Найроби, а в Бруклине, в одном из этих модных современных кафе для чересчур искушенных модных современных мальчиков и девочек. – Первое видение было почти рядовым, – начал Кроуфорд, неторопливо помешивая кофе в чашке. Выглядел он так, как мог выглядеть белый очень богатый, очень элегантный мужчина средних лет в самом сердце Африки – привычно и слегка раздражающе. – Мы втроем были в летящем самолете, когда он потерял управление и начал падать. Я обернулся к Наги, чтобы спросить, сможет ли он на ходу починить неисправность или затормозить падение, и понял, что Шульдиха рядом со мной нет. Пустое кресло. Хотя он только что был тут. Он так же неторопливо отпил и вскинул острый взгляд на Стива. – Я проанализировал видение: дату на газете, логотип авиакомпании, карту перелета на экране. Это был конец апреля восемнадцатого года, перелет из Штутгарта в Атланту. Казалось бы, чего проще – просто взять на заметку и полететь другим рейсом? Но что-то меня беспокоило, и я не сразу понял причину беспокойства. В моем видении в салоне было очень мало пассажиров и ни одной стюардессы. И чем дольше я разглядывал видение и раскладывал его на кадры, тем отчетливей я понимал, что большинство пассажиров были в панике не потому, что самолет падал. Они все кричали чьи-то имена. Вероятно, имена тех, кто, как и Шульдих, должны были сидеть с ними рядом, но внезапно исчезли. – Что значит, исчезли? Кроуфорд пожал плечами. – Если бы я знал. Я решил подождать следующего видения. Логика подсказывала, что если явление масштабней, чем катастрофа отдельно взятого самолета, то мое решение не лететь этим рейсом не избавит команду от опасности. Следовательно, мой дар продолжит меня предупреждать до тех пор, пока я точно не пойму, что случится, и как этого избежать. Так и вышло. Видения приходили почти каждый день, и каждый раз несмотря на то, что антураж менялся, сценарий оставался прежним: люди вокруг начинали исчезать, развеиваясь горсткой праха на ветру. И каждый раз… – ложечка в его руках слишком громко звякнула о стенку чашки, и Кроуфорд преувеличенно медленно вынул ее и отложил в сторону. – Каждый раз Шульдих рассыпался у меня на глазах. Это прозвучало так бесстрастно и вместе с тем значимо, что Стиву захотелось от неловкости отвести взгляд. Это все было слишком знакомо. Интересно, как Гидра тренировала своих оракулов сохранять рассудок и здравомыслие, когда им приходилось получать такие предсказания? Пожалуй, Стив бы не хотел этого знать. – Проблема в том, что мой дар ограниченного радиуса действия: обычно я предвижу события только ближайшего будущего. Это помогает в бою или в случае неприятных сиюминутных неожиданностей: уклониться от пули, подхватить падающий стакан, не больше. А тут меня полторы недели бомбит видениями одного единственного дня, который случится еще только через тринадцать месяцев! После того, как мы избавились от Эсцет, я старался не пересекаться с другими паранормами, которые в свое время на них работали, но тут был вынужден изменить принципу. Я связался со всеми известными мне оракулами, и каждый из них рано или поздно подтвердил, что испытывает те же видения. Все они были напуганы: половина из них видела свою смерть, половина – смерть тех, кто был им дорог. И никто ни разу не смог заглянуть в будущее дальше этого рокового дня. 23 апреля 2018 года, будто бы мир перестал существовать после. Все шумно перевели дыхание, обмениваясь взглядами. – Однако, – продолжил Кроуфорд, поправляя очки, – меня не устраивало просто сидеть и ждать конца света, когда на кону стояла целостность моей команды. Я предпринял несколько попыток пробиться за барьер и понять, что же все-таки произошло. Одна из попыток увенчалась успехом, и я успел услышать краем уха обрывок новостной программы. Говорилось о гибели половины всего человечества. О том, что это была атака какого-то безумного, – он брезгливо поморщился, – инопланетянина. О том, что команда под названием Мстители не сумела защитить Землю… Он поднял взгляд и пристально посмотрел Стиву в глаза, будто прокалывая его насквозь. – Оказалось довольно легко найти вас, – сказал он с легким оттенком превосходства. – То, что осталось от команды Мстители, которая, вроде бы, должна будет защитить планету от вторжения и геноцида. Судя по последним новостям, вы не справитесь, потому что команды как таковой больше не существует, я прав? Шульдих уже поделился со мной вашими переживаниями по этому поводу. Факторов поражения может быть три: раскол команды, внезапность атаки и несоответствие активов мощи противника. И, поскольку впереди еще больше десяти месяцев, я предлагаю все эти факторы свести к нулю. – Предположим, – тщательно взвешивая слова, чтобы не дать кипящему гневу пролиться наружу, начал Стив, – мы сможем объединить команду. Мы предупреждены и примерно знаем, к чему готовиться… хотя, если честно, "какой-то безумный инопланетянин" – это слишком размыто для полноценного планирования контратаки. Но, допустим. Как вы предлагаете свести к нулю третий фактор? Кроуфорд отставил кружку от себя. – Мы соберем паранормов Эсцет. Большая часть из оставшихся в живых – жалкие запуганные создания, но есть и люди большой силы, оставшиеся без руководства и направляющей руки. Если их объединить и направить на цель, они способны на многое. – И они неуправляемы. Кроуфорд улыбнулся. – Вы же как-то справляетесь с эсцетовской ведьмой. Ванда вспыхнула: – Я не… – Не из Эсцет, да, – кивнул Кроуфорд. – Ты не природная Малефики, тебя специально создали в параллельной организации, принадлежащей тому же хозяину, что и Эсцет. Ты жила болью и местью, теперь тебя ведут раскаянье и любовь. Ты справилась сама, с помощью своей команды, конечно, но на это потребовалось время. У нас его не так уж и много, поэтому управление паранормами будет принудительным, и наша группа готова взять его на себя. – Вы заставите людей сражаться силой? – Телепатия иногда творит чудеса, капитан. А в моей команде – самый сильный из телепатов Эсцет. Перед ним устоять сложно, – он усмехнулся, и Стив почувствовал себя не в своей тарелке. – На кону жизнь половины человечества, Стив, – напряженно сказала Наташа. – Мы можем хотя бы попробовать их сначала уговорить? – раздраженно спросил он. – Почему вы не допускаете, что эти люди захотят сами сразиться за свою жизнь? Кроуфорд вздохнул. – Лишние хлопоты. Но если вам так будет проще, обещаю, что мы поговорим с каждым и постараемся найти убедительные аргументы. – Нет. Я сам поговорю с каждым. Об улыбку Кроуфорда можно было порезаться. – Для начала вам было бы неплохо поговорить с Железным Человеком. Могу предоставить ассистента для этой задачи. Неотразимого в своей эффективности и способности убеждать. – Обойдусь, – бросил Стив, поднимаясь. – Имейте в виду, капитан, – Кроуфорд остался сидеть, не глядя на него, – я лично заинтересован в том, чтобы будущее из моих видений не осуществилось. И если вы будете распускать нюни, как предыдущие три месяца, я сделаю все от меня зависящее, чтобы направить вас к цели. – Это угроза? – Это предупреждение, – Кроуфорд поднял голову, и свет лампы скользнул зловещим бликом, отражаясь от его очков. Когда Стив, все еще кипящий от гнева и разрываемый на части беспокойством, вошел в свою спальню и выдвинул ящик стола, он на минуту просто замер. Экран лежащего на дне телефона вопреки обыкновению светился. Стив осторожно взял телефон в руку, и экран погас, пришлось нажать на большую зеленую кнопку, чтобы снова загорелось лаконичное сообщение: "Надо поговорить. Старк". Стив тяжело сглотнул, невольно улыбаясь. Они справятся, он был уверен. Конец света, неуправляемая толпа паранормов, безумный инопланетянин… Что угодно. Они со всем справятся. Набрав вызов единственного сохраненного в памяти номера, Стив прижал телефон к уху и тяжело сел на кровать, слушая гудки. – Да? – раздался наконец искаженный спутниковой связью голос. – Здравствуй, – сказал Стив почти беззвучно. Откашлялся и повторил. – Здравствуй, Тони. Мне тоже нужно с тобой поговорить.