Дождь

За окном зашуршало ровно в тот момент, когда Хиде уже надевал туфли, чтобы выйти на улицу. Он приоткрыл дверь и выглянул: здоровенная капля тут же шлепнулась на лист гортензии у порога. – Вот черт, – сказал он. – Дождь. Пес, как всегда провожающий его до выхода, неодобрительно заворчал, глядя в приоткрытую щель двери – он тоже не слишком жаловал дождь, после прогулки под которым ему обычно устраивали тотальную помывку в ванной. – Ну ничего, – Хиде потрепал его между ушей. – До вечера пройдет и высохнет. Пес посмотрел на него скептически и вздохнул. А Хиде, секунду поколебавшись, глянул на часы, прикинул, что если ждать, пока налетевшая туча отойдет в сторону, можно и опоздать. Еще через десять минут, пробиваясь сквозь потоки воды и как всегда разумно притормаживающих во время разгула стихий машин, Хиде подумал, что этот заряд точно было не переждать. Вода заливала лобовое стекло, время безнадежно утекало, сметаемое щетками, он уже опаздывал, еле плетясь в неторопливой реке мокро пылающих габаритных огней. На стоянке у студии было предсказуемо свободно, и Хиде довольно улыбнулся, не увидев машин Толла и Юты. Хотя бы не последний. Он вышел под дождь, непроизвольно вжимая голову в плечи, и, стараясь не попадать в лужи, быстро направился ко входу в здание. Но замер на полпути, забыв о воде, текущей за шиворот рубашки. Рядом с небольшой аллеей лип, отгораживающей территорию студии звукозаписи от улицы, стоял человек. Он задумчиво смотрел вверх, на набухающее грозой небо, дождь окатывал его потоками, хлестал по слипшимся от воды волосам, скатывался с насквозь мокрого плаща. А человек не шевелился, даже не пытался как-то прикрыться или спрятаться от стихии. Это было настолько странно и непонятно, что Хиде только спустя несколько долгих мокрых секунд понял, что задумавшийся под дождем человек – это Атсуши. Совершенно отрешенный и будто бы даже не испытывающий дискомфорта от проливающегося на него водопада. – Аччан? – окликнул его Хиде, но ровно в этот самый момент полыхнуло по небу и прогремел гром, заглушив его голос. Атсуши улыбнулся, подняв еще выше нечеткое от льющейся воды лицо. Его губы шевельнулись, и небо вспыхнуло еще раз: ударило где-то совсем близко. Теперь Атсуши уже смеялся, откровенно подставляясь струям ливня. А Хиде стало как-то неловко на это смотреть, да и страшновато – выглядел Сакураи так непривычно и пугающе, будто вокруг него в любой момент может закрутиться водный вихрь, а молния упадет прямо в широко распахнутые глаза… Хиде отвернулся и в два счета оказался на крыльце, под козырьком. В дверях он еще раз оглянулся: Атсуши так и стоял, не двигаясь, почти неразличимый за водной пеленой. Жутковато даже. В общем-то Хиде уже давно привык, что у каждого участника группы свои особенности и странности, но Сакураи был не просто странным. Он до сих пор удивлял, причем как-нибудь внезапно. Поднявшись наверх, Хида скинул промокший пиджак сушиться на вешалке, а сам зашел в звукоинженерную. На стуле у пульта сидел, скорчившись вокруг гитары Имаи-кун, а больше никого не было. Он поднял взгляд на Хиде, потом перевел его на часы и снова посмотрел на Хиде. – Пробки, – пояснил тот. Имаи-кун кивнул и снова свернулся, бренча что-то смутно узнаваемое. Хиде прошел мимо него, взял со стойки свою гитару и присел на диван. Что-то ему все-таки не давало покоя. – А я Аччана на улице встретил, – сказал он наконец. – Стоит под дождем и мокнет. Даже не отзывается. – Это не он под дождем, – хмыкнул Имаи-кун, не поднимая головы от гитары. – Это дождь над ним. Хиде механически кивнул, а потом все-таки потер лицо ладонью. Вообще-то Имаи-кун его тоже периодически удивлял.