***
Хиджиката пнул дверь в кабинет начальника полиции и оказался в мире приятно пахнущего алкоголя. На столе стояла начатая бутылка и два наполненных бокала. Вот значит как, стол занят, неужели Сого ошибся? Впрочем, при виде Сасаки Хиджиката невольно испытал потрясение. Сасаки выглядел пьяным: мундир расстегнут, взгляд несколько затуманен, монокль безжизненно болтается на цепочке. — О, Хиджиката-сан! Вы наконец явились, — приветственно воскликнул он. — Я уж думал, придётся встречать Новый год без вас. — Я не собираюсь встречать с вами Новый год, я всего лишь принёс то, что вы просили переделать, — холодно ответил Хиджиката, пристраивая отчёт на краю стола. — … господин директор, — договорил за него Сасаки. — Вы недовольны тем, что я указал вам на ошибки? Это моя работа как начальника полиции, вы же должны понимать такие простые вещи несмотря на скудность мыслительного процесса. — Господин директор, знаете, какую простую вещь я понял? Вы очень хотели стать сельским учителем, но врождённая элитность обратила в прах ваши мечты. Сасаки снисходительно улыбнулся. — Хиджиката-сан. Я понимаю, что вам неприятно, что дилетантский отчёт не прошёл, и вам пришлось напрячься и поработать вместо заслуженного отдыха. Но ничего, я помогу вам расслабиться. Выпейте со мной. Хиджиката ждал этого предложения с тех пор, как увидел начатую бутылку. Так значит, Сого был прав и Сасаки хотел увидеться с ним, но нельзя же было сделать это по-человечески, только по-элитному. При других обстоятельствах Хиджиката не упустил бы свой шанс наладить отношения с начальством, но сегодня ему хотелось поскорее приступить к играм с плетью или даже без плети, но к играм совсем иного рода, чем переливание из пустого в порожнее. — Мне всю ночь патрулировать, а во время работы нам запрещено пить. Это была нелепая отмазка. Кондо наверняка сказал Сасаки о том, что Хиджиката отпросился на сегодняшний вечер. Но у Сасаки было достаточно алкоголя в крови, чтобы забыть о такой мелочи. — Только в этом дело? Если я сейчас же найду вам замену, тогда вы согласитесь? Сасаки взял в руку телефон и принялся набирать чей-то номер. Если бы это был номер Сого, вышло бы неловко. — Не стоит, у меня дела. В другой раз, господин директор. В воздухе искрило напряжение и по-прежнему приятно пахло алкоголем. Хиджиката уныло считал до ста и придумывал причину свалить побыстрее и так, чтобы Сасаки не отыгрался потом. Но тщетно. Следовало или остаться, или смириться с последствиями. Взгляд Сасаки вдруг прояснился, он медленно вернул монокль на место и начал застёгивать мундир. На этом месте до Хиджиката вдруг дошло, что ни черта этот ублюдок не пьян. — Ловлю вас на слове, Хиджиката-сан. В другой раз так в другой раз. Передавайте привет Такасуги-доно и… ладно, неважно. Хиджиката изо всех сил выдавил в ответ вежливую улыбку, но выйдя на улицу, не отказал себе в том, чтобы разразиться отборной руганью. Какого эти придурки лезут в его личную жизнь вместо того, чтобы заняться своей?***
Вместо мотибаны дверь квартиры Такасуги украшала ветка сосны. Это было странно. Такасуги обычно строго придерживался традиций, а тут вдруг столь разительные перемены. После такого следовало ожидать апокалипсиса или чего похлеще. Хиджиката открыл дверь своим ключом и зашёл в озарённую лунным светом комнату. На их расстеленном футоне сидел какой-то левый хрен в чёрной юкате, а на коленях у него полулежал Такасуги и вид у него был восхитительно-развратный. Если бы не присутствие постороннего, Хиджиката бы сразу набросился на него, но ему пришлось держать себя в руках уже который раз за день. Хиджиката щёлкнул переключателем и комнату залил электрический свет. — Какого хрена здесь происходит? — вежливо спросил Хиджиката. Такасуги не очень-то дружелюбно помахал ему рукой. — Ты сдурел так резко включать свет? У меня всего один глаз вообще-то, Хиджиката-сан. Посторонний в чёрной юкате посмотрел на Хиджикату и Хиджиката ясно прочитал в бездне его красных глаз, что он считает здесь посторонним Хиджикату. Но это продолжалось всего мгновение, а в следующую секунду этот неприятно-красивый тип с улыбкой обратился к Такасуги: — Это твой нынешний? А он ничего. У тебя хороший вкус, Шинске-кун. Голос у него был монотонный и безжизненный. Всё в нём раздражало: и голос, и юката, и улыбка, и как он назвал Такасуги по имени. Но больше всего раздражало, как Такасуги на него смотрел. За этим взглядом стояла долгая история, а Хиджиката ничего об этом не знал и вообще впервые видел такое чудо. — А, это твой бывший, — сказал Хиджиката. — Хороший у тебя был вкус, но сейчас стал получше. Бывший слегка улыбнулся. Так улыбаются взрослые, когда в их присутствии дети употребляют слова, сути которых не понимают. Хиджиката был и без того зол, но не мог же он прямым текстом послать гостя Такасуги. — М-м-м, Уцуро-сама не совсем бывший, как ты можешь наблюдать. — Я могу наблюдать, что он усыпил тебя своим монотонным голосом, вот и всё. — А он точно твой нынешний? — спросил Уцуро у Такасуги. — У тебя обычно умные были, если были. А этот вообще не врубается в суть наших отношений. Хиджиката открыл рот, чтобы сказать что-то подобающее случаю, но Такасуги его опередил: — Ну хватит уже. Ты трепаться пришёл или зачем? — Я пришел трахаться с тобой, а у тебя оказывается тут вечеринка на двоих. Кто он вообще такой? — Я его учитель фехтования, — снисходительно пояснил Уцуро. Тут он даже не совсем соврал, ведь что о фехтовании знал Шоё? Только то, что знал Уцуро. — Учитель? — недоверчиво повторил Хиджиката. — А вы хорошо сохранились для... старика. Уцуро вежливо кивнул в знак согласия и жестом предложил ему сесть. Хиджиката принял предложение в надежде, что Такасуги теперь положит голову ему на колени. Такасуги так и сделал, причём провернул это столь изящно, что его так называемый учитель только улыбнулся, а не убил Хиджикату взглядом. Впрочем, теперь в распоряжении Уцуро оказались ноги Такасуги, чем он не преминул воспользоваться. Некоторое время Хиджиката заворожённо смотрел, как Уцуро гладит лодыжки Такасуги, потом с трудом отвёл глаза от дивного зрелища и положил ладонь в вырез юкаты Такасуги. Столкнулся с ним взглядом, весьма многообещающим. Такасуги поднял руку и погладил его по подбородку. Уцуро, неодобрительно наблюдавший за ними, сразу же напомнил о себе: — Да, да, вы всё делаете правильно, Хиджиката-сан. Давно уже пора просто присоединиться к веселью. Я уверен, с вами ночь будет жаркой. Хотя я думал, этот парень со стеклянным глазом задержит вас на всю ночь, и ночь будет жаркой у нас. Но что поделать! Обстоятельства против меня. В голосе его — прежде монотонном — послышались металлические нотки. И завуалированная насмешка. Такасуги вдруг резко высвободился и встал. Теперь Хиджикате нравилось, как он смотрел на Уцуро. Такасуги никогда не нравилось, когда что-то решали за него. — Что-что? Ты попросил Сасаки-сана его задержать? Уцуро дёрнул плечом. — Да там и просить не пришлось. — Так вы любите игры, Уцуро-сан, — зло выпалил Хиджиката, чувствуя, как в нём пробуждается зверь. — А вы разве нет? Могу дать вам фору. — Когда учитель фехтования даёт фору, это может означать только одно. — Ну что вы, я совсем вас не недооцениваю. Я уверен, что вы хороши во всём, но я опять же уверен, что мне вы уступаете. Тоже во всём. В глазах Хиджикаты заплясали недобрые огоньки. Теперь Уцуро смотрел на него с искренним интересом, а не как на досадную помеху. — Вы так и собираетесь трахаться в мозг? — спросил Такасуги, глядя на них сверху вниз. — Не то, чтобы я возражал. Это хорошее шоу, но я думаю, лучше перейти к следующей части праздничной программы. — Можно обсудить, как потрахаться к всеобщему удовольствию, — предложил Уцуро. — Вот, например, Хиджиката-сан. Какие у вас предпочтения? В присутствии этого учителя фехтования Хиджикате совсем не хотелось даже заикаться про игры с плетью. — Не ваше дело. — Тоже мне, загадка века. У вас на лице написано, что вы хотите, чтобы вас выпороли, — медленно проговорил Уцуро. — А, нет, я ошибся. Вы хотите его выпороть. Это похвально, что наши вкусы так совпали. Камень, ножницы, бумага или вы уступите старику? — Он хочет выпороть тебя, — сказал Такасуги. «Не выпороть, убить», — поправил Хиджиката про себя. Впрочем, порка этому учителю явно бы не помешала, но, скорее всего, была бы бесполезна. — Как и смерть, — сказал Уцуро, пристально глядя на Хиджикату так, словно знал, о чём он думал и решил закончить мысль. — Смерть бы мне не помешала. Кстати говоря, Шинске-кун. Вы часто это практикуете? Я не замечал у тебя следов. — Лучше расскажи, зачем тебе понадобилось устраивать шоу, да ещё впутывать Сасаки. — Так интереснее, — просто ответил Уцуро. — И теперь я думаю, с Хиджикатой-саном тоже будет интересно. Ты собираешься всю ночь там стоять? Иди к нам. Такасуги вопросительно посмотрел на Хиджикату: он ждал его решения. К этому моменту Хиджиката почти смирился с тем, что Уцуро никуда не денется, как никуда не денутся луна с неба или бессмысленные годовые отчёты на работе. Хиджиката, конечно, вправе выбрать. Он может сейчас встать и уйти. Или остаться и узнать что-то новое. Нет ничего более постоянного, чем перемены. — Иди к нам, — сказал наконец Хиджиката. Такасуги щёлкнул переключателем и комнату затопил лунный свет. Где-то вдали послышался звон колоколов.