Крушение

У Аркса было достаточно времени на размышления, пока медицинский дроид назойливо пиликал вокруг него и срезал обугленные, деформированные части брони. Несколько пластин приварились к коже, осколки вошли в тело, что, однако, не повлияло на дееспособность; на пальцах не хватало ногтей. Все пробы уже сняли, дело оставалось только за ВИ, анализирующим данные — столь же беспристрастным, как его создатели. Медик внимательно ознакомился с отчётом и связался с кем-то по интеркому. Аркс бросил взгляд на запертую дверь: глупо было бы надеяться, что от него так просто отстанут после всего, что случилось. Крушение привлекло внимание двух разведчиков — Тирраза и Поллукса, которые не отличались умом, однако с теми уликами, что были на руках, даже тупица связал бы общую картину воедино. Впрочем, на выводы Аркс — единственный выживший — ещё мог повлиять своим докладом. Медблок на несколько часов превратился в допросную. Пытать альба бессмысленно, но уличить во лжи возможно по беспристрастным фактам. Тирраз и Поллукс, точно близнецы-остолопы, ничем не отличались друг от друга, таращились на Аркса и ставили пометки через личные адьюторы. — Как произошло крушение? — Отказ двигателя, крыло ударилось о скалу… Корабль удалось выровнять, а снежный покров стал чем-то вроде подушки безопасности, на которой он проехался брюхом. Двигатель дымился, а правое крыло полностью отсутствовало, как и связь с Ксакором. На борту хватало элекса на несколько дней, однако, когда они вышли из корабля, вокруг простирались лишь мили рыхлого фирна — многолетнего, нетающего снега — с острыми кристаллами льда да тёмные пики гор. Ни вышек связи, ни Преобразователей на горизонте. — Сколько альбов выжило после крушения? — Тирраз резко перебил Аркса, надеясь застать его врасплох. — Трое из шести, не считая меня: пилот погиб при ударе о землю, но техник умер от ран через несколько часов, так что я не знаю, к какой группе его причислить. Разведчики переглянулись и поставили ещё одну отметку: у Аркса уже были проблемы с подчинением и выражением своего отношения к командованию, из-за чего он не поднимался выше ранга солдата, несмотря на возраст и опыт. Командор Джакс и его брат Каллакс были куда моложе, а уже метили в элексеторы. Аркс считал себя умнее, иерархия его никогда не заботила, а после крушения тем более: у «пушечного мяса» куда больше свободы, меньше лишнего внимания и подозрений, а с ними — интриг и подставных смертей. — Какие решения принял ваш капитан? — очередной вопрос заставил Аркса брезгливо скривиться. — У нас не было снаряжения для спуска с гор, поэтому он предпочёл ожидание действиям. Мы сверились с курсом и установили свои координаты, затем разделили элекс поровну. В Ксакоре капитана ждало разбирательство, потом казнь или какое-нибудь унизительное назначение: провал карался жестко, однако несчастный случай в теории мог сойти ему с рук. Вместе с остатками элекса этот глупец кормил их обещаниями и подозревал, что спасательный отряд не вылетит, а обломки найдут по чистой случайности. — На месте крушения найдены трупы со следами насильственной смерти — как вы это объясните? Аркс выпрямил спину, демонстрируя рубцы, синяки и свежие перевязки на молочно-белой коже. Элекс пульсировал в крови, точно у здорового альба, даже эмоциональность, которую разведчики намеревались вскрыть, не проявилась. Если в горах и был элекс, то кристаллизовался из фрагментов кометы под вековым слоем снега и льда. Все понимали, что он сделал, но пока не могли доказать — или же не верили. — С голодом начался бунт, солдаты пытались отобрать запасы элекса у тех, кто мог их растянуть. Мне пришлось сражаться, чтобы выжить. Я победил. …Череп треснул, как скорлупа — нанести удар было легко, однако подобная травма не привела к мгновенной смерти. Дёргались конечности и даже мышцы на застывшем лице; капитан дышал мелко, быстро, хватаясь за соломинку жизни. Только глаза стали живыми, злобными, как у их кровных врагов — берсерков. Капитан превращался в человека из-за голода и вынудил Аркса прервать столь унизительную трансформацию. Окровавленный обломок корабля подрагивал в руке; ледяная выдержка альбов сползала отмершей кожей и обнажала что-то посерьёзней оголённой человечности — отпечатавшуюся в генах дикость. Они все постепенно превращались в животных, и никто из выживших не остановил занесённую для удара руку. Капитан ещё дышал, когда Аркс запустил палец вглубь черепа и коснулся на пробу желейной массы внутри. Тепло казалось нереальным, родным и чуждым одновременно. Синие жилы элекса едва проступали под мертвенно-белой кожей, но всё ещё питали обречённое тело. Ослепляющая варварская ярость взяла верх в тот миг, когда Аркс снова нанёс удар. Кровь хлестала на снег и броню, придавала уверенности; зов элекса гремел в ушах и вскипевшей от адреналина крови. Он бил, пока капитан не перестал подавать признаки жизни. Эмоции обжигали и сбивали с толку, жажда элекса толкала на отчаянные поступки. Раскрошив края раны голыми руками, срывая ногти, Аркс ухватился пальцами за содержимое головы своего капитана, сжал пальцами, сорвал, точно перезрелый плод, и закинул в рот; не жуя, проглотил сразу и облизнул растрескавшиеся губы. Эмоции точно отрезало, дрожь унялась: столь желанный покой жидким льдом устремился вниз и сомкнулся на сердце. Последние выжившие напали на него, сочтя безумным и опасным, чем разрешили последнюю проблему. Каким-то образом элекс в мозговой ткани усваивался лучше сырого и даровал мгновенный прилив сил для расправы. В обществе трупов Аркс продержался долгие две с лишним недели. Любой человек на его месте повредился бы рассудком, но альб обладал холодным, расчётливым разумом, и логика велела не останавливаться. Весь элекс принадлежал Гибриду; даже после смерти альбы служили ему в переработанном виде — а значит, повелитель давно понял, насколько ценным ресурсом были его слепые слуги. Подобное знание воодушевляло и приравнивало мудрость Аркса к высшему существу, лишённому мелочной морали, свойственной только людям. Расследование толком ни к чему не привело: кодекс велел выживать сильнейшему, и официально Аркс был освобождён от наказания. Неофициально он застрял на базе при Ледяном дворце в ожидании нового назначения. Ему было плевать на косые взгляды и прозвище, заменившее имя, — все мысли занимал не утихающий с обычной порцией элекса голод. Если Аркс был сосудом, то произошедшее в горах словно увеличило его вместимость. Медик, который изучал состояние единственного выжившего члена экипажа, теперь делал вид, что не заинтересован в причинах, на уговоры не соблазнялся и отводил взгляд. Идея о том, как укрепить всех альбов и заодно оптимизировать издержки, угнетала Аркса невостребованностью среди сородичей. Несмотря на потери в войне со Свободными людьми, элексеторы оставались кучкой замкнутых на традициях стариков. Тогда Аркс решил доказать свою точку зрения, вновь воссоединившись с мертвецами — морг стал его прибежищем. Здесь не часто появлялись живые альбы: весь процесс переработки трупов был автоматизирован, а дроны не обращали на него внимание. Биомасса напрямую направлялась в главный зал, где обитал Гибрид, по трубам, и Аркс аккуратно занял переходный пункт не как паразит, а как истинный последователь. Подручные обломки и тяжелое, неудобное для столь деликатных операций оружие заменили скальпели, молотки и пилы, однако за шумом утилизатора порой прорезались завывания знакомого ветра. Варварские порывы остались высоко в горах, укрытыми снегом. Аркс научился мастерски вскрывать головы, отделять мозг чисто, неразделённой массой, будто доставал его из временного сосуда для созревания; вертел в руках, силясь услышать сквозь элекс ещё не раскрытые тайны. Заглянув внутрь альбов, Аркс убедился, насколько далеко те ушли от людей, а перешагнув через древние страхи и суеверия, они вознеслись бы к вершине эволюции. Синие, как элексовые жилы, краски насыщали идеалистическую картину, где не было ничего лишнего, пока Аркс склонялся к распиленному черепу, словно к святыне, и благодарил крушение — за возвышение.