"Путь древних, или Старый Путь — это философия самопознания и медитации, с помощью неё можно подчинить своей воле силы природы. Она сильно отличается от магии, но эффект от неё примерно тот же".
“Фрагмент: об Артейуме”, Торс иль-Ансельма
Маннимарко оказывается одним из лучших учеников, хотя полностью понять, как именно окружающие относятся к нему, Тректус не может; видит его успехи, видит лёгкость, с которой Марко управляется с чарами, с посохом, с физическими тренировками… не завидует. Пытается перенять. Но по какой-то причине именно у него копировать не выходит. Марко уважают даже те, кому лет на десять больше, но никто не отвечает на вопросы о нем. Он просто возник однажды утром и был представлен Ордену под именем Маннимарко. Ни фамилии рода, ни даты рождения, ни даже его Знака никто не знает. Хотя может, просто не желают болтать? Псиджики скрытны, и их волнует вовсе не благопристойность, она - дело десятое. Чего действительно никому нельзя доверять, это лишней информации, потому что информация - ключ к новой силе. Иногда Тректусу кажется, что Марко побаиваются - он-то как раз овладел искусством подбирать ключи достаточно хорошо. Вещи, которые происходят между старшими, ускользают от понимания; вещи, обычные и простые для образованных меров, сложны, требуют объяснений… и когда их накапливается критическая масса, Тректус не выдерживает и применяет свою силу - быть незаметным. Комната Маннимарко находится очень удачно - этажом выше, но с того же конца круговой лестницы. Задыхаясь от собственной наглости, Тректус забирается туда, пользуясь тем, что запоры на кельях запрещены Орденом, садится на первый попавшийся стул и ждёт, стараясь даже не сильно глазеть по сторонам. Рассматривать особо нечего - книги, несколько анатомических рисунков на стенах да пара маленьких камней душ на столе. У большинства учеников, хоть те и отказались от связей с домом, всё равно куда больше личных вещей и безделушек, записей… украшений, в конце концов, хоть те и не поощряются. Тректус видел комнату старшей послушницы Селиваны - ей посчастливилось жить в келье, где когда-то в ученичестве обитал сам Сота Сил. Самая обычная комната, конечно, хотя на стене есть вмятина от взрыва, но вещи Селиваны занимали почти всё пространство. Особенно выделялась шкура вельвы. Неужели Маннимарко такой аскет? Или девчонки больше всё раскидывают?.. Проходит больше часа, и наконец дверь толкают - Марко, смеясь, почти вбегает вместе с Орриме - черноволосой данмеркой, улыбчивой и ядовитой на язык любительницей школы Изменения. Увидев Тректуса, Орриме хихикает, целует Марко в щёку, шепчет что-то на ухо, уже откровенно хохочет и убегает. Морщась, Марко закрывает дверь и интересуется, чего это Ванусу Галериону вдруг понадобилось. Когда Марко упоминает его имя в Ордене, то точно измывается. Он не раз отмечал, что такому заморышу настолько длинное имя подходит ужасающе плохо. Но… даже эти издевки от Маннимарко звучат… дружески? Покрасневшему и ещё более смущённому, чем обычно, Тректусу странно считать кого-то другом - у рабов друзей нет, только товарищи по несчастью. Потому он привык, что нужно задавать вопросы, пока не прогнали, а неудовольствие… будет всё равно, что бы он ни делал. То, что Марко один раз ему помог, ничего не значит. Наверное. - Научи меня говорить, - просит Тректус. - Хмм, - Маннимарко присаживается напротив него. - Говорить? Тебе нужно учиться иначе жить. Давай-ка начнём с самого сложного. Скажи моё имя. Тректус смотрит на него с обидой. - Маннимаг’ко. - Ужасно. Позволь, я поправлю. Марко делает странный жест рукой, и Тректус ощущает какое-то жжение на нёбе. Он уже привык, что на этом острове все пользуются магией, словно ещё одной парой рук, хочешь ты этого или нет. - Маннимарко… - произносит он совершенно чисто и словно не своим голосом. - Молодец. Теперь сам. Получается, конечно, хуже, но Тректус обещает себе тренироваться. - Тебе уже рассказывали, зачем вообще Ордену учить столько новичков? - Нет. - Мы будем менять мир! Дело не в том, какие звуки ты произносишь, Ванус Галерион, а в том, чего ты хочешь ими добиться. Ты можешь шипеть, как ящеролюд, но должен делать это в правильные уши особенным образом. - Я говорю, как простолюдин; думаю, как простолюдин. Любые важные уши от меня завянут, - ворчит Тректус и становится похож на надувшуюся мышь. Маннимарко ухмыляется. - Это мы исправим… Тректус не верит, но застенчиво улыбается в ответ, теребя собственный рукав. Для Ордена в порядке вещей, что более старшие ученики помогают с воспитанием и обучением младших, но разве кому-то может захотеться… Марко хочется, и со свойственной ему злой веселостью он просто запрещает делать из этого проблему. Что он разрешает, так это приходить к себе в вечерние часы, и эти занятия и разговоры становятся для Тректуса самыми счастливыми моментами недели. Проходят месяцы, и Марко, который пусть язвит, но всегда готов отвечать на вопросы, Марко, который не снисходителен, но доходчиво-наблюдателен, становится для Тректуса солнцем - пусть и таким, которое больше обжигает, чем светит, но тем не менее это уже шанс отогреться. Шансов Тректус не упускает. Яхезис занят чем-то на материке, и когда он возвращается, то отмечает перемены в обоих. Маннимарко ладит с Тректусом, это любопытно... хоть их контакт и тревожит Яхезиса: Тректус нестабилен. Казалось бы, чем не радостно, что он привязался к кому-то столь выдающемуся, как Маннимарко? Но Тректус... слишком увлекается. Маннимарко - кремень, но тот, кто высекает из него искру, может обгореть. Тректус растёт, как лоза, что вьётся по стволам более сильных деревьев; впитывает знания, умения, жесты, привычки, слова. Он многому научился у артистов, в том числе перенимать полезные детали, потому всё увереннее овладевает красноречием и манерами, особенно с таким хорошим учителем. Чары даются ему всë проще, и постепенно ученики привыкают к тому, что Ванус Галерион пусть и слегка грубоват, но умён, старателен и послушен, потому у него даже можно спросить совета - Галерион, в отличие от Маннимарко, ответит, а не подшутит, выудив словесными шпильками наружу что-нибудь обидное и больное. У Маннимарко спрашивают лишь тогда, когда действительно нет другого выхода: он отвратительно талантлив и знает цену своему успеху. Его симпатии и антипатии непредсказуемы, и ученики делятся на желающих заинтересовать его и на испытывающих непреодолимую и растущую неприязнь. Маннимарко использует и тех, и других - неприкрыто и эффективно. Ванус говорит всë правильнее и изысканнее, успевает больше, и из заморыша постепенно становится угловатым, но не лишенным харизмы подростком. Его глаза по-прежнему слишком широко поставлены, но в них так и не гаснут яркие блики. Его даже начинают любить - в отличие от Марко, он ровно приветлив со всеми, весел, почти услужлив. Всему, что видит и делает, Ванус придаёт неуловимый оттенок собственного восприятия, что для псиджика неприемлемо... и Яхезис уже осознаёт, насколько далеко идущие последствия это может иметь. Но Яхезис не был бы магистром, не знай он истинной силы изъянов. Он рад и не рад, что Маннимарко включил в свою орбиту дикое дитя, так расцветшее от одного-единственного акта принятия. День, в который Яхезис взял самого Маннимарко в зону притяжения башни Кепора, кажется, приходится на двадцатый день месяца Вечерней Звезды - это не самый лучший знак, но мистицизм предполагает манипуляции магическими силами и границами в обход структуры и ограничений физического мира. Иногда сложные объекты меняют сами себя. Иногда - рушат всё вокруг себя, пытаясь подмять под рамки своих представлений. Некоторым из них нужно хорошее зеркало.