Этот мир никогда не будет Таким, как я ожидал.
— Куникида-кун. Тихий, но уверенный голос прерывает неловкую паузу, что повисла в комнате. Помещение, несмотря на его простоту, было довольно просторным и уютным. Сразу видно, кому квартира принадлежит. Минимализм, чистота и аккуратность — всё это свойственно идеалисту больше, чем кому-либо ещё. А что, по сути, ещё нужно для счастья детективу? Каждая вещь на своём месте, и от этой мысли на душе становится спокойнее. Однако главной деталью комнаты была явно не мебель, а тот, кто временно разделял её вместе с блондином. Осаму Дазай — бывший сотрудник вражеской организации, самоубийца и тот ещё чудак в одном лице. По крайней мере, таким его видели все остальные. Все, кроме Куникиды — человека, в присутствии которого с лица шатена спадали абсолютно все маски до единой. У него были обыкновенные карие глаза, но каждый раз, когда Доппо заглядывал в них, видел цвета, которых не существует в природе. Казалось, что такими темпами он безвозвратно утонет в них, но это лишь ещё больше притягивало. — Куникида-кун, ты слышишь меня? — настойчиво повторяет суицидник, окинув коллегу удивлённым взглядом. — Конечно слышу. Признаюсь, отвлёкся немного, — виновато улыбается поклонник идеалов, запуская руку в тёмные пряди чужих волос. Куникиде нравилась подобная атмосфера. Он любил сидеть на уютном диване, крепко-крепко обняв напарника, а больше им ничего и не нужно было. Спокойствие, взаимопонимание, искренняя улыбка темноволосого… Было ли что-то, чем он дорожил больше? Определённо нет. — О чём задумался на этот раз? — бывший мафиози, едва ли не начиная мурлыкать, словно тот же уличный кот, с блаженной улыбкой прикрывает глаза. На самом деле Куникида размышлял о многом. Рядом с Дазаем он всегда ощущал спокойствие и умиротворение, чему сам нередко удивлялся. Разве возможно такое, чтобы столь вспыльчивая личность менялась на глазах от одного лишь чьего-то присутствия? По всей видимости — вполне, и шатен давно доказал это на собственном примере. — Да так… Мелочи, — он неловко улыбается, легонько касаясь губами щеки парня. Осаму… Боже, как же всё-таки Доппо боится однажды не увидеть его рядом. Боится, что когда-нибудь не сможет удержать. Ведь даже ему неизвестно, что порой может скрываться за искренней, лучезарной улыбкой коллеги.Даже если я скажу, Что всё будет хорошо, Слышу, как ты говоришь, Что хочешь покончить с жизнью.
Пусть бывший преподаватель математики сам в это не верит, шатен нередко говорит, что-то, что он всё ещё жив — заслуга Куникиды. «Ты был тем, кто подал мне руку в момент моего падения», — он всё ещё дословно помнит реплику, сказанную напарником. Всё ещё помнит ту улыбку, за которую без раздумий отдал бы всё. То, что этот чёртов мир на самом деле слишком жесток для них обоих, блондин давно уже осознал и принял. От того, что его окружает, не спасут никакие идеалы. А вот несносный суицидник, находящийся рядом — вполне может быть. — Ты выглядишь взволнованным. Тебя что-то тревожит? Определённо. Похоже, Осаму может прочитать его как раскрытую книгу даже без всяких сверхъестественных способностей. Может, это и есть взаимопонимание, которого так долго не хватало обоим? Доппо сомневается в том, что делает всё в этой жизни правильно, а Дазай — в том, что вообще хочет жить. Не зря, в конце концов, Сакуноске говорил, что тот всегда будет одинок. Но если этого в самом деле не изменить, то идеалист не против разделить это одиночество длиною в жизнь вместе с ним. — Всё хорошо. Как минимум — пока ты здесь.Может быть, мы всё изменим. Потому что ещё не поздно. Никогда не поздно.