Цена свободы

Она боялась их всех без исключения. Нет, это был не тот липкий страх, который заставлял вздрагивать и оборачиваться при каждом движении тени на стенах, трепетать от чужих взглядов. Это был тот самый первобытный страх, который проводил жирную черту между добром и злом, заставляя прогибаться, изменяться в новых условиях. Меняться было сложнее всего. Просто быть обычной служанкой в богатом доме — человеком третьего сорта, существование которого даже не замечают, а если и замечают, то смотрят, как на вещь. Просто быть поломойкой — пустым местом, у которого, оказывается, есть имя. И сейчас ей просто снова хотелось раствориться в разношерстной толпе, чтобы не ловить на себе косые взгляды. Хисант привыкла к умеренному климату на Альдераане, для нее была непривычна жара, а ее бледная кожа слишком быстро схватила приставучий загар пустыни, отчего шрам от рабского ошейника стал только заметнее, приковывая к себе слишком много внимания, указывая на бывший статус аколита Академии. Всё изменилось в тот день, когда она оказалась на этой ужасной планете. Она должна научиться быть своей среди чужих, богатых, именитых, власть имущих. Но кто она в их глазах? Всего лишь мусор, который не должен протянуть и месяца в Академии. Хисант помнила тот день, когда увидела первый труп своей жизни. Его нашли штурмовики. В барханах, недалеко от одной из пирамид. Он пролежал там более трех дней. Тело опознали быстро — это был сбежавший не так давно аколит, который с неделю назад прибыл с очередными новобранцами. Из Академии часто сбегали новички, думая, что смерть в пустыне лучше адского обучения; улететь с Коррибана было невозможно. Если раньше беглецов искали, то теперь в большинстве случаев на подобное закрывали глаза. А зачем искать? Всё равно больше суток в этой пустыне никто не мог продержаться. Природа и призраки рано или поздно настигали своих жертв. Но в этой смерти были повинны не хищники или обезвоживание. Казалось, в теле не осталось ни одной целой кости. Его убили с остервенением, с ненавистью, будто он был виновен во всех смертных грехах. Переломанные кости торчали, прорвав кожу, живот был вспорот до самого горла. В гниющих внутренностях копошились черви и какие-то крупные насекомые, которых Хисант раньше не видела. От такого зрелища, от вида гниющей плоти ей стало дурно. Даже на свежем воздухе она чувствовала этот смрад, символ насильственной смерти. Мир будто бы сузился, сжал ее виски, стучал в голове напоминанием о том, что и она может закончить вот так, а возможно, даже не найденным трупом, сгнившим в пустыне. Она покачнулась и чуть не упала на девушку, стоявшую рядом. — Всё никак не привыкнешь к жаре? — посочувствовала та. Хисант помотала головой, сама не понимая, что вложила в этот жест. С Киями она познакомилась в первые дни после приезда в Академию, потому что делила с ней комнату. Пребывание в пустыне действительно тяжело давалось Хисант. Раньше она не видела других планет, кроме Альдераана. Для человека, выросшего в горной местности, здесь было слишком много тепла и слишком мало тени. В первые дни она заработала пару тепловых ударов и даже не слишком ровный загар, который потом обернулся облезлой кожей. Сейчас же ее пугало увиденное, а не жаркое полуденное солнце Коррибана. Над телом собралось много зевак, в том числе и преподаватели. Хисант видела, как ходили желваки у Харкуна. В Академии ненависть к простолюдинам и бывшим рабам была не в новинку. Не все с энтузиазмом восприняли идею Тёмного Совета пускать в священные стены Академии простых смертных. Недовольства бродили и среди именитых аколитов, так что то и дело где-то находили трупы. Многие преподаватели были в рядах недовольных новыми законами, но находились и те, кто не любили, когда нарушают правила Академии. Убийство, как и дуэли между учениками, были под большим запретом, грозившим публичной казнью. Тем не менее среди самих студентов существовало правило “не пойман — не вор”. Наказания можно было избежать, не попавшись на месте преступления. Так что в последнее время трупы находили чаще в пустыне, чем в комнатах и коридорах Академии. Хисант даже считала, что нашли не всех пропавших и об этом молчали, предпочитая делать вид, что всё идет своим чередом. Хисант боялась за свою жизнь, но это больше был инстинкт самосохранения, который развивался у нее в чуждой и враждебной среде. Самым худшим было то, что ей приходилось учиться жить заново, с чистого листа, формируя другую личность, которая должна выживать среди хищников. Но больше всего среди чистокровных она боялась его. Этого чистокровку было сложно не заметить среди толпы зевак, которая собралась над трупом и обсуждала убийство. Он был почти на голову выше всех, кто стоял рядом, и намного шире в плечах. Про него Киями как-то с восхищением сказала, что он настоящая машина для убийств. Несмотря на свой рост и угрожающий вид, он был необычайно ловким. Хисант каждый раз в тренировочных залах следила, как он легко обходит все ловушки и препятствия, орудуя мечом так, будто тот был продолжением его руки. В такие моменты она хотела так же в совершенстве овладеть оружием, которое ей не давалось. — Никаких мечей. Ты для них не создана! — Харкун с отвращением смотрел на нее в учебном зале. — Может быть, посох. Успеешь заколоть противника до того, как он снесет тебе голову. Хисант так и не сдружилась со световыми мечами, а Харкун и большинство преподавателей поставили на ней жирный крест как на дуэлянте. Кто-то даже пытался ее утешить, заявив, что из инквизиторов получаются неплохие историки и археологи, если бой и световые мечи не их стезя. Так она и попала в инквизиторий к прочим книжным червям и даже вздохнула с облегчением, когда оказалась подальше от тех аколитов, которым уже разрешили собрать первое оружие. Но часто в перерывах между своими занятиями она бывала на тренировках вместе с остальными и наблюдала за мастерством тех, кто будто с рождения держал в руке световой меч. Что тренировочная полоса препятствий была нешуточная, Хисант поняла, когда однажды кому-то из зазевавшихся учеников разбило голову вращающимися шипами. Но его мастерство было заметным, ярким, точным. Он был рожден для того, чтобы убивать. — Не пялься так, это неприлично! — шикнула на нее Киями, дернув за рукав. Хисант вздрогнула. Несмотря на жару, по спине пробежал холодок, когда она поняла, что действительно очень внимательно смотрела на высокого чистокровку. Тот же в свою очередь, словно ощутив на себе чужой взгляд, посмотрел в ее сторону. Хисант показалось, что эти жёлтые глаза хищника прожгли ее насквозь. Она знала, что его зовут Кеоран. По крайней мере, так к нему кто-то обращался в коридорах. И кажется, Кеоран был очень благородных кровей, потому что среди всех этих представителей древних родов он явно был авторитетом, а они липли к нему, словно пытались развернуть в свою сторону солнце. Сам же он предпочитал держаться особняком, отмахиваясь от их назойливого внимания. Кажется, ему прочили хорошее будущее и наставника из числа именитых лордов. Про таких, как он, как заметила Киями, часто говорят, что они рождаются с титулом. Хисант считала его убийцей, как и прочих благородных. Видимо, именно эту мысль он и прочитал в её глазах, потому что его лицо, которое обычно было скупым на эмоции, дрогнуло, а дуговые брови, словно выражая недовольство, сошлись на переносице. В Академию все возвращались в гробовом молчании. Хисант отделилась от толпы и обошла большой валун, за которым ее ждал Кем Валь. Последнее время только в компании огромного дашейда Хисант чувствовала себя относительно спокойно. Тогда, в коридорах пирамиды она встретила хищника, который оказался намного умнее всех тех преподавателей, чьего внимания она так жаждала. Сейчас, когда Кем Валь шел за ее спиной, она наконец смогла собрать все свои мысли в кучу. — То ничтожество убили чистокровные, — проронил дашейд, нарушив тишину. — Я чувствовал их запах. — Ты меня не удивил, — ответила Хисант. — И это не прекратится, потому что они поставили перед собой цель очистить Академию от “скверны”. — Чем ты хуже их? В тебе я чую кровь древних ситхов! — Я всего лишь бывшая рабыня. Моя мать и бабка были рабынями! И ее бабка тоже! — Хисант резко умолкла, словно пытаясь найти правильный ответ для дашейда. — Может, какой-то из твоих прославленных лордов ситхов любил развлекаться с кухарками. Вот тогда я поверю, что во мне какая-то кровь! Его нет, понимаешь? Но я до сих пор его чувствую, словно он врос в мою кожу. Хисант повернулась, демонстрируя монстру, который смотрел на нее безразлично, шрам от ошейника. Она вздрогнула, словно снова ощутила ту боль, что оставила на ее шее уродливые следы. Она не хотела наживать неприятности. Всё это время, находясь в Академии, она почти каждый день убеждала себя, что не хочет для себя каких-то золотых гор. Судьба дала шанс выбраться из рабства, а она, в свою очередь, воспользуется исключительно скромными дарами. Она рисовала себе тихую жизнь и работу в каком-нибудь инквизиторском архиве, хоть Кем Валь и пытался убедить, что ей предначертана другая судьба. Хисант не хотела возвышаться ни над кем, но её всё равно выделили из толпы. Появление Лорд Заш очень круто изменило ее жизнь. Хисант испытывала симпатию к этой умной и целеустремленной женщине, ей нравилось общаться с ней, обсуждать найденные в пирамидах артефакты и карты, которые хранились в закрытых архивах и были доступны только избранным аколитам. И Хисант не ожидала, что Заш решит взять ее своей ученицей, когда в Академии было полно сильных и амбициозных аколитов, которые спали и видели, как занять это место. Но этот подарок судьбы достался бывшей рабыне, которая играючи обошла всех на испытании. Харкун был уверен, что, не имея должной силы и склада ума, она обманула всех, играла и хитрила, чтобы получить место потеплее. — Завтра мы улетаем, — объявила Заш в тот же вечер, когда они засиделись в библиотеке за манускриптами. — Я надеюсь, ты успеешь собрать свои вещи? — У меня не так уж много вещей. И еще есть дашейд. Он мой слуга. Заш махнула рукой, показывая, что ученица может быть свободна: — Это животное можешь взять с собой. Хисант спешила по коридорам в свою комнату, окрыленная мыслями о том, что она покинет эти стены. Харкун то и дело твердил ей, что она совершенно бесполезна. Надзиратель считал, такие слабаки становятся исключительно расходным материалом. У нее не было ничего, чем она могла похвастаться, хотя дашейд убеждал ее в обратном. Если она начнет новую жизнь в столице, то вполне может согласиться с дашейдом и придумать себе новую биографию, согласно которой она потомок древнего рода. Хисант так утонула в собственном восторге, что потеряла связь с инстинктом самосохранения, а тени в коридорах вокруг нее словно ожили. Первых напавших на них она бросила при помощи Силы, оставшись наедине с высокой девушкой со множеством украшений на лице, но та легко отразила все ее атаки. Девушка кружила рядом, словно хищник, вращая меч в одной руке, отвлекая внимание на себя. Хисант много раз твердили о том, что ходить без виброклинка глупо и легкомысленно. Сейчас Хисант действительно об этом сожалела. Все, что она успела сделать, это швырнуть в лицо девушке с мечом сгусток молний. Девушка взвизгнула, отвернувшись, а Хисант, окрыленная успехом, бросилась на нее, пропустив момент, когда ее обошли со спины из бокового коридора. Ее швырнули при помощи Силы в стену. И, уже теряя сознание, Хисант осознала, что эта пустыня никого не отпускает просто так. *** — А кто это тут у нас? С ее головы сорвали пыльный мешок. Хисант попыталась глотнуть свежего воздуха, потому что чуть не задохнулась в грязной мешковине, но ее швырнули лицом в песок. — Смотрите, это же любимица самой Заш! Удар носком сапога пришелся практически в затылок, ибо Хисант чисто инстинктивно дернулась и повернула голову, чтобы такой сильный пинок не сломал ей челюсть. Губа была разбита, ещё когда ее ударили по лицу в Академии. Кристаллики песка попали в рану, вызывая жжение. Но это было ничто по сравнению с болью в затылке и рёбрах. — Ну и что ты представляешь из себя без твоего ручного монстра? Она не знала, сколько их было. Ей не давали поднять голову, вздохнуть, не наглотавшись песка. Кто-то наступил на волосы, а потом и на голову, словно пытаясь утопить в песке, когда еще один из учеников надавил ей на спину, словно стремясь переломать оставшиеся целыми ребра. — Она оставила мне шрам на лице! — взвизгнул женский голос. — Дайте мне лично отрубить голову этой сучке! — Ещё рано, — каблук сапога со злостью прошелся по её спине. — Я хочу, чтобы она молила о пощаде. Всё ещё хочешь в ученики к Заш, а, поломойка? Во рту были песок и мерзкий привкус собственной крови. Болело всё, Хисант уже практически не чувствовала своего тела, задыхалась, не могла кричать, когда кто-то с остервенением пинал сапогом по сломанным ребрам. Били её со знанием дела, нанося удары так, чтобы максимально причинить боль. Она попыталась отбросить обидчика при помощи Силы, но он, словно раскусив ее манёвр, довлея над ней, стал медленно душить невидимыми пальцами. В какой-то момент Хисант перестала ощущать боль. Разум словно плавал в киселе, отключаюсь от реальности. Но избиения внезапно прекратились. Хисант подумала, что на её теле не осталось живого места, поэтому она просто перестала ощущать боль. Но сквозь шум крови в голове она услышала, что её мучители разговаривали с кем-то на повышенных тонах. — Правила? Мы в этих стенах правила, понял?! И кто она такая для тебя? Любишь трахать вечерами поломоек? Хисант нашла в себе силы, чтобы повернуть голову. Она уже не понимала, что происходит. Тирада того чистокровки, который её избивал, оборвалась буквально на полуслове, одновременно она услышала женский визг и жужжание светового меча. Сначала рядом с ее лицом упала голова и откатилась в сторону. Хисант увидела, как на лице чистокровки навсегда застыло предсмертная маска удивления. Следом за головой рядом с ней упало и тело. Чисто инстинктивно, несмотря на жуткую боль, Хисант развернулась на спину, пытаясь откатиться от трупа, и увидела рядом с собой огромную фигуру Кеорана. Он стоял и небрежно держал в руке включённый световой меч, который был не только грозным оружием против обычных тренировочных виброклинков других учеников, но и весомым аргументом в споре. Так что, не искушая судьбу, остальные попятились назад, отступая от противника. — Кто ещё хочет обсудить со мной правила Академии? — небрежно поинтересовался он, перехватив поудобнее меч, становясь в боевую стойку. Желающих спорить с одним из лучших фехтовальщиков не оказалось. Кеоран выключил меч лишь тогда, когда стих рёв моторов спидеров. — Не думай, что это всё ради тебя, — Кеоран повернулся к ней. — Раз преподаватели не смогли остановить их развлечения, то это сделал я. Смысл мне спасать девушку, которая смотрит на меня так, словно я готов её проглотить. — Я не смотрела, — запротестовала Хисант и ужаснулась тому, как хрипло звучал её голос. — Разве? Я слишком часто ловил твой взгляд. Ты постоянный торчишь среди зевак во время боев на световых мечах. — Я не очень хорошо владею мечом, но мне интересно смотреть, как мастерски сражаются на мечах другие. — И ты думаешь, если будешь постоянно смотреть на других, то этому научишься? — усмехнулся Кеоран, а потом развернулся исчез в темноте. Мир вокруг Хисант сузился до размера света двух маленьких фонарей, воткнутых в песок. Пустыня, как злой рок, обступила со всех сторон, вернулись боль и легкая паника. Этот чистокровка ушёл, оставив её в пустыне одну. Хисант понимала, что была слишком избита, чтобы вернуться в Академию одна, не став пищей для местной фауны. Но он вернулся, держа за ремни сумку, из которой, приблизившись к девушке, достал несколько шприцов для инъекций. — Тебя надо привести в порядок. Первый день в столице с разбитым лицом! — Кеоран криво усмехнулся, сев рядом. — Стимуляторы позволят продержаться до Академии. — Я не хочу, чтобы об этом кто-то узнал. Кеоран повернул голову и выразительно посмотрел на лежавший в темноте труп. По его взгляду Хисант поняла, что он собирался сообщить о “ночных развлечениях” учеников, а значит, разборок и проверок не избежать. А ей так хотелось покинуть Коррибан уже завтра! — У Заш хорошие связи. Думаю, если она захочет улететь завтра, то её никто не остановит, — словно прочитав мысли, ответил Кеоран и протянул флягу с водой. Хисант с облегчением промыла раны от песка, а под стимуляторами даже нашла в себе силы встать. Чистокровка прав: у её наставницы было слишком огромное влияние на тех, кто заправлял этой Академией. Просто вся ситуация была такой ужасной, что, по факту, уезжая из Академии, Хисант оставляла за собой кровь, смерть и трупы. — Где твой дашейд? — наконец поинтересовался Кеоран, когда укрыл труп ученика его же плащом, будто это спасло бы тело от хищных насекомых и тварей, что питаются плотью. — Как он мог допустить, что тебя увезли в пустыню? — Ну… у меня с ним пока что сложные отношения, думаю, он был бы рад освободиться от бремени службы мне, — Хисант криво усмехнулась, морщась от боли в разбитой губе. Несмотря на стимуляторы, каждый шаг давался ей с болью. — Академия должна учить нас быть сильными. Он тоже так считает. — Не все могут быть сильны телом. Есть и те, кто силен исключительно духом. И всё-таки это большой проступок даже для подневольного телохранителя, рассуждающего о чести! — Говори за себя, ситх! — Темнота заклубилась и вспыхнула кровавыми глазами хищника, а потом в тусклый круг из света шагнул и сам дашейд. — Я легко выследил всех вас, чистокровных, по смердящему запаху вашей гнилой крови, который разносится на всю округу! — К тому моменту, как ты дошел по запаху, она была бы мертва! Дашейд угрожающе зарычал, когда в руке у чистокровки снова появился меч. — Кем Валь! — выкрикнула Хисант и согнулась от боли в ребрах. — Я хочу домой, Кем валь! К себе в комнату! Дашейд лишь недовольно фыркнул в ответ, но убрал виброклинок за спину, ожидая дальнейших приказов. У Хисант промелькнула мысль, что Кем Валь мог её убить в таком состоянии (получить свободу, отомстить за своего господина), но не воспользовался её слабостью. Как много такое существо знает о чести и как мало о ней помнят ученики и преподаватели Академии. — Спасибо, — Хисант впервые посмотрела в глаза чистокровки без страха, без лживых эмоций. Она впервые смотрела на него как на равного. — Я слышала, тебя в ученики берет кто-то очень важный из столицы. Возможно, мы могли бы там увидеться, Кеоран? У Хисант перехватило дыхание, но не от боли. Сказав эти слова, она не сразу осознала, что именно предложила. Всего лишь утром она боялась поднять на него взгляд, а теперь смотрит на чистокровку совершенно другими глазами. Как-то Харкун сказал, что пустыня помогает “протрезветь” и начать мыслить ясно. Может, это и было ее испытание, благодаря которому она смогла отбросить все свои страхи? Кто-то находит в этих песках оружие, подаренное призраками ситхов (если верить легендам, что ходят в стенах академии), кто-то познаёт самого себя, проведя ночь в старой гробнице. А что же нашла она сама? Кеоран лишь внимательно, словно оценивая, посмотрел на неё и молча кивнул в ответ. Хисант сделала несколько шагов в сторону дашейда, протянув тому руку. Кем Валь подхватил её на руки, будто она практически ничего не весила. Дашейд зашагал в сторону Академии. Хисант лишь раз глянула ему за плечо, наблюдая, как в темноте растворяется высокая фигура Кеорана. — Ты стала сильнее, — произнес дашейд, когда они на пути к Академии оказались в густой темноте одни. — Сильнее? Меня избили, Кем Валь! — Хисант усмехнулась, прижавшись щекой к широкой груди дашейда, слушая, как бьётся его сердце. Сколько бы дашейд ни угрожал ей, что рано или поздно сожрет её плоть, всё было теперь иначе, по-другому. Она не чувствовала исходящей угрозы от своего слуги. Может пустыня и правда изменила ее и, как сказал Кем Валь, она стала сильнее? Кем Валь остановился, внимательно посмотрев своей хрупкой ноше в глаза, а потом спокойно добавил: — Ну пути к величию всегда будут трудности. А испытание этой планетой ты прошла. Твой враг мертв, а ты — жива. Я знавал могущественного ситха, который часто использовал чужие руки для мести. Это давало ему возможность так долго выживать среди хищников, — Кем Валь замолчал, внимательно посмотрев в глаза своей маленькой хозяйки. — И ты слишком похожа на него.