Готэм

Мартин как раз заканчивал рисовать последние брызги крови, хлещущей из разрезанного горла безымянного бандита, когда Освальд постучал в дверь комнаты. Он быстро сложил готовые страницы по порядку и поспешил открыть. — Я дома! Длинный был день. Впустишь меня? Мартин улыбнулся и отошёл, пропуская Освальда. Папу. Он всё ещё путался в мыслях, как называть человека, который его усыновил, хотя это случилось полтора года назад. Освальд, хромая, прошелся по ковру с динозаврами и с явным облегчением уселся на кровать. — Я пытаюсь сделать так, чтобы мистеру Марони дали условный срок, вместо реального, а никто мне в этом не помогает. Два раза сегодня заходил к прокурору… Не хотят они пойти навстречу и ускорить процесс рассмотрения, чертовы бюрократы, — Освальд закатил глаза, потирая больное колено. — А как поживает мистер Пингвин? Мартин ждал этого вопроса и счастливо вручил Освальду несколько готовых листов комикса. Освальд углубился в изучение, бережно перекладывая страницы. — Вау! Враги мистера Пингвина долго не живут. Мартин закивал. — Мне нравится, ты делаешь успехи в построении сценария. И убийство нарисовано сильно! Этот фонтан крови... Брр! Я полностью одобряю! Приятное чувство гордости охватило Мартина, как обычно, когда Освальд хвалил его работу. Он счастливо улыбнулся, но тут же нахмурился, вспомнив, что собирался попросить совет. «Чего-то не хватает, — показал он языком жестов. — Мне кажется, сюжет слишком простой. Пингвин быстро всех побеждает». — Ну... Не могу сказать, что мне это не нравится! Но, если хочешь знать, что я думаю, возможно ему не хватает сильного противника. «Какого?» — Такого, который не станет молить о пощаде и сдаваться. Которого не убить. Ну знаешь, героя. Твоему суперзлодею нужен супергерой. «Они скучные», — огорчился Мартин. — А ты придумай такого, который будет не скучный. Сильного, смелого, — Освальд вдохновенно потряс кулаком, — принципиального! Чтобы мистер Пингвин не сразу его победил. Или вообще не смог его победить, эти издательства обожают репрезентацию добра. Мартин серьезно кивнул и забрал свои листочки. — Подумай об этом, мой мальчик. И еще скажи, что ты хочешь на ужин? С того разговора Мартин принялся придумывать героя. Но это было не так просто. Герои, о которых он читал в комиксах, были все как на подбор унылые: слишком правильные и исключительно положительные. Они летали по городу в цветных трико и спасали дамочек от падений с небоскребов. Все это было пресно и шаблонно. Мартин никак не мог вообразить хорошего парня, которого хотелось бы рисовать больше одного раза. Герой явился к нему внезапно, как делают герои в любых классических сюжетах. После уроков всех собрали в концертном зале и учитель физики, мистер Пэн, торжественно объявил, что после долгих поисков человек, который достоин будет возглавить школу, найден, и это — мистер Джеймс Гордон. Все принялись хлопать, а Джеймс Гордон решительным шагом пересек сцену и встал за трибуной. — В-в-вместо Ан-н-нанаса в-в-взяли, — промычал на ухо Джордж. Джордж был лучшим другом Мартина, а ещё он был заикой и учил язык жестов. Больше в классе, в котором Мартин учился по программе инклюзии, никто особо не интересовался его способом общения. Джорджу же понравилась идея говорить, не произнося ни слова. «И хорошо. Может, этот будет нормальным». Предыдущего директора — мистера Клиатта по прозвищу «Ананас» — уволили. Ученики не расстроились: ананаса никто не любил. Поговаривали, что его поймали на хищении школьного бюджета. Тем временем Гордон поздоровался и толкнул короткую речь о том, какие проблемы требуют решений в первую очередь. Он не стал разводить занудства на три часа — и этим уже заработал немного симпатии у своей нетерпеливой аудитории. Напоследок он заявил, что всегда рад пообщаться с любым из учеников, к нему можно приходить с любым вопросом просто так, без записи у секретаря. Все ещё раз похлопали. Домой Мартин шел довольный, прижимая к себе блокнот со свежими набросками. С тех пор Джеймс Гордон стал объектом пристального внимания Мартина. И, надо сказать, не разочаровал. Новый директор активно принялся модернизировать школу, делая улучшения как в глобальном смысле, так и в мелочах. Он развернул целую компанию против буллинга, вызывая родителей злобных учеников. Отдал распоряжение обновить компьютеры, убедив в этом попечительский совет. Лично беседовал с некоторыми учениками, интересуясь причинами их слабой успеваемости. Короче, проявлял большой энтузиазм и заинтересованность. Образ блистательного детектива Джима Гордона полностью сложился в воображении Мартина. Для полноты картины оставалась лишь пара деталей. И у Мартина уже созрел план. Мартин и Джордж притаились за дверью пустующего класса и наблюдали, как Освальд, яростно стуча тростью, идет по коридору. Непуганые ученики элитной школы для одаренных детей шарахались от него во все стороны. Глаза Освальда метали громы и молнии, он злобно озирался по сторонам, видимо, в поисках жертвы, на которой можно сорвать раздражение. — К-к-какой тв-вой п-п-п-папа злой! Джордж отодвинулся от узкой щели, через которую они подглядывали. «Не на меня. Мне нужно пойти за ним. Встретимся в столовой», — ответил Мартин. — Аг-га. Мартин кивнул Джорджу на прощание и вышел в коридор. Стук трости Освальда был уже не слышен и Мартин трусцой побежал к кабинету директора. У прозрачной двери холла, где сидела секретарша, он притормозил и прислушался. За дверью Освальд громко ругался на мисс Крингл, которая отвечала ему тихо, но уверенно. Мартин восхитился ее стойкостью. Внезапно распахнулась дверь в кабинет и оттуда выглянул сам Джеймс Гордон. — А, мистер Кобблпот. Прошу вас. Освальд зашел к нему, а Мартин, подождав три минутки, смиренно подошел к мисс Крингл. Мартин посмотрел на нее специальным скорбным взглядом, который отрабатывал перед зеркалом для воздействия на женщин и Освальда. «Мой папа у директора. Можно я тут посижу?» Мартин указал на диванчик для посетителей. — Конечно, дорогой, — улыбнулась она. Мартин сел и навострил уши. Освальд был крайне удивлен и недоволен. Он отменил три встречи, а также переволновался: увидев, что звонят из школы, он подумал, что с Мартином что-то случилось. Но дело оказалось в том, что Мартин: отличник, талантливый ребенок, примерный ученик – Мартин сорвал занятия. Бред! Освальд летел по коридорам в кабинет нового директора школы с намерением сожрать его за клевету. И секретарша, попросившая подождать пять минут, послужила бы закуской. Освальд только принялся высказывать все свои претензии: и что это возмутительно, и что он платит серьезную сумму за обучение не для того, чтобы его мальчика обвиняли в том, чего он наверняка не совершал, и что он ещё проверит качество организации учебного процесса, и тут... Дверь в кабинет распахнулась и новый директор школы окликнул Освальда. Освальд, разумеется, знал, что в учебном заведении сменился руководитель. Но этот... производил впечатление. Он подождал, пока Освальд зайдет, придерживая дверь, а затем пододвинул для него стул. — Присаживайтесь. Хорошо, что вы пришли. Извиняюсь, что пришлось вызвать вас так внезапно, но такие вещи лучше решать сразу, без промедления. Мы еще не знакомы, меня зовут Джим Гордон. — Освальд Кобблпот. Они пожали друг другу руки через стол. У Джима была крепкая рука, и сам он был такой — крепкий, как спортсмен или военный. Или полицейский из сериала. Освальд надеялся, что лицо не выражает его мыслей, и с трудом вспомнил, что собирался с пеной у рта отражать обвинения против Мартина. — Что произошло? — спросил он, сжав трость. Мистер Гордон вздохнул. — Ваш сын сегодня разослал всем через соцсеть вирусную программу, которая сработала на телефонах, и они звонили по очереди. Некоторые учителя тоже скачали это, и у них телефоны трезвонили даже на беззвучном режиме. Пока все выключали звук и разбирались в чем дело, урок кончился. И нам даже не пришлось выяснять имя, ваш сын сознался. — Но... Это… — Освальд нахмурился. — Не думаю, что он виноват. Возможно, он взял чужую вину на себя. — Мартин был убедителен, когда мы с ним говорили. У меня создалось впечатление, что он гордится своей шалостью. Что вы можете об этом сказать? Гордон уставился на Освальда с таким суровым выражением лица, как будто это настоящий допрос. «Странно, что еще не направил лампу мне в лицо». Ассоциация с полицейским внезапно заиграла новыми красками. — Я знаю, что Мартин отлично учится и хорошо себя ведет на уроках, — продолжил Гордон. — Тем не менее у каждого ребенка может случиться срыв или появиться причина для странного поступка. Почему вы уверены, что он не мог этого сделать? — Я думаю, он бы сказал мне, если бы хотел сорвать урок. — У вас доверительные отношения с сыном? Освальд пожал плечами. Он не собирался закрывать глаза на действия Мартина, как и на его проблемы. На самом деле, действительно хорошо, что его вызвали сразу. — Я поговорю с ним. Если это правда, он мне скажет. В конце концов, я адвокат, и он знает, что я умею строить защиту. Джим в ответ поглядел на Освальда так, словно пытался увидеть его насквозь. «Такие взгляды следует запретить, — подумал Освальд, — это наверняка нарушает какой-то закон о неприкосновенности личной жизни». — Я рад, что вы пришли, — сказал Гордон. — Не лишнее познакомиться с родителем ученика, даже по такому поводу. Освальд кивнул. — Я обязательно выясню, в чем дело. И, если мы уже всё обсудили, мне пора. Он торопливо поднялся, опираясь на трость, и пошел к выходу. — Спасибо, мистер Кобблпот. О! Освальд обернулся, Гордон догнал его в дверях и протянул визитку. — Мой телефон. Звоните, когда разберетесь. Мы могли бы сотрудничать. Освальд взял карточку и вышел за дверь, надеясь, что это не похоже на стремительное бегство. В комнате Мартина всё было украшено разноцветными гирляндами, и блики уютно раскрасили стены в рождественские цвета. Сам он сидел на постели и рубился в игрушку на телефоне. В дверь тактично постучали. Мартин в ответ стукнул три раза о тумбочку, и в комнату вошел Джим с кружкой горячего какао и печеньем. — Чем занимаешься? Мартин поднял телефон, демонстрируя заставку на паузе. Джим поставил на тумбочку кружку и блюдце с печеньем и уселся рядом. — Ты молодец в этом семестре. Делаешь успехи в литературе. Твое эссе ушло на общегородской конкурс, результаты объявят после каникул. Мартин радостно кивнул и откусил от пряничной звездочки. Папа сам готовил печенье, по рецепту своей мамы, миссис Кобблпот. Она была странная, но добрая, и очень радовалась, когда Мартин с Освальдом приезжали в гости. Правда, у нее в квартире всегда очень сильно пахло духами. И одевалась она как привидение. — Освальд сказал, что ты закончил большой проект. Не покажешь? Мартин задумался, стоит ли доверять Джиму. Он знал, как сильно портится настроение, когда люди бестактно относятся к самому важному делу его жизни. Он только что закончил первую главу и даже обложку нарисовал. Стоит ли показывать это, и как Джим отреагирует? Не разозлится ли, когда поймет, кто стал прототипом для персонажей? Освальд вот знал и гордился. Но Джим был совсем другое дело. Они только недавно начали дружить и всего пару раз ходили вместе на бейсбол. С другой стороны, пока всё шло гладко, и Джим казался нормальным. Самое время проверить, какой он на самом деле. Мартин решился и достал из ящика папку с аккуратно разложенными страницами. Джим взял ее в руки и открыл. Мартин, стараясь себя занять, отпил какао из кружки. Десять долгих минут Джим читал и разглядывал комикс. Просмотрев последнюю страницу, он покачал головой. — Ну, Мартин, это круто. Это действительно очень круто, мне нравится. И ты сам всё придумал и нарисовал? Мартин засиял. Джим только что прошел проверку. Мартин чувствовал невероятное облегчение, не придется в ближайшее время строить против него козни и выживать с их с Освальдом территории. — Ладно! Теперь расскажи мне подробнее про этих ребят! Есть только одна глава? Джим снова открыл комикс и вгляделся в обложку, на которой стояли король преступного мира Пингвин и борец с преступностью детектив Джеймс Гордон. В верхней части обложки крупными буквами размещалось название: «Готэм».