Время и место

Дым от пары сигарет переплетался в замысловатые узлы, со временем становясь все бледнее, вскоре исчезая в плоскости потолка, на котором краска потрескалась от старости, кое-где образуя замысловатые фигуры. Под кайфом в них можно было разглядеть многое: от крещения Христа до рекламы пива прайм тайм. Зрелище незабываемое. Сквозняк трепал старые посеревшие занавески. Голоса людей, звук моторов машин и их гудение просачивались сквозь приоткрытое окно. Телевизор с голосами комментаторов на футболе дополнял картину шума. Пара рук держали пару сигарет, правда, одна из них тряслась после каждой затяжки. - Какой день я чист? - спросил Марк, очередной раз затянувшись. - Только третий. - Как долго мне до рекорда? - Столько же. - Блять. - А то. Погода соответствовала погоде Лондона - она была хуевая. Не то дождь, не то солнце, и все это в первый же час, ее невозможно было угадать. Теперь небо было покрыто полупрозрачным слоем бесформенных облаков, что расползались по всему периметру неба, кое-где просвечивало солнце. - Интересно, как долго ты продержишься, если тебе ещё перестать выражаться, не думал, Рентс? - Я пойду убивать, Саймон. Ты будешь моей первой жертвой, уж поверь. - Сочту за честь, - Уильямсон драматично накрыл внутренней стороной локтя лицо, - умереть от от рук друга, о чем ещё можно мечтать? Его постоянный пиздеж уже был подобен звукам того же города и телевизора, чем-то таким, что не перестаешь замечать при его присутствии, но его отсутствие бросается в глаза, точнее - в уши. - О том, мой дорогой друг, - Марк претенциозно поднялся на локтях, - молись, чтобы смерть твоя была недолгой. Я же буду молиться, чтобы она была безболезненной. Саймон ядовито усмехнулся, так и не убрав руки с сигаретой с лица. - Первый раз, он всегда такой - недолгий и болезненный. За это он и получил незамедлительный пинок в голень от Марка. - Сука, что ты бьешься сразу. Умираем мы один раз, как иначе-то блять. - Живём - тоже. Вдруг лицо Саймона резко стало серьезным. Выкинув уже дотлевшиц бычок куда-то в сторону он заглянул прямо в глаза Рентона. Марк прочитал в них то, чего не ожидал там прочитать. Вместо уже привычной, порой даже осточертелых колкостей, цинизма и яда, в карих глазах Саймона он увидел... Страх? Любовь? Желание откопать, оживить и убить снова, если вдруг Марк вздумает умереть? Он не знал. Последняя затяжка и окурок полетел вслед предыщему бесчисленному числу окурков в своеобразную пепельницу, которая раньше служила кружкой. - Выбери жизнь, Рентбой. На улице послышался звон разбитого стекла бутылки и ругань. Где-то вдали пролаяла собака. Как же Марк любил и ненавидел подобные моменты одновременно. Особенно от Саймона. От них хотелось разрыдаться, как сучка или врезать кому-нибудь. Или трахнуть, Рентон не знал наверняка. От подобных заглядываний в собственные глаза Рентону становилось до жути некомфортно. Он просто не знал, как себя вести. Увести взгляд? Спросить: "Совсем ебанулся?". А может принять правила игры и продолжить пялиться на Марка в ответ? И он выбрал последнее. - Знаешь, Марк, если ты всё-таки умрёшь, то и рекорд свой не побьешь, в курсе? Тогда ты будешь торчать мне пиво. - Мы не договаривались. - Теперь договорились. Я же должен тебя как-то мотивировать. - А что получу я, если всё-таки продержусь? - Свободу, идиот. Солнце все меньше светило сквозь облака, отчего и без того серый город становился ещё более серым. Близился вечер. - У всего есть свое время и место, Рентс. И сейчас как раз появилась возможность свободе занять свою нишу в твоей жизни. Просто выбери её. По всему телу прошла дрожь с новой силой. - Опять ты распизделся. На смену откровениям вновь пришла словесная перепалка. - Ты знаешь способы меня заткнуть? Болтливости моей не убавилось за время нашего общения, не думаю, что они эффективны. - Ты предлагаешь мне прямо сейчас тебя угандошить? Давай я тебе на твою незамолкающую голову случайно намеренным образом уроню телевизор? Все равно ничего интересного не показывают. Саймон резко поднялся с лежачего положения, разместившись сверху, его ладони оказались напротив головы Рентона. - Хотя вот что, Рентс, забей, я сам тут кое-что вспомнил из старых методов. Мне кажется ему сейчас здесь самое время и самое место, не находишь, любовь моя? Саймон воспользовался охуеванием Марка с его последней фразы и так и не дал ответить хоть что-то, заткнув поцелуем. Так или иначе, Саймон всегда одерживал победу в словесных баталиях и далеко не всегда использовал честные приемы, как сейчас, например. Рентон уже не мог толком разобрать, отчего его подтряхивает. Либо это ломка даёт о себе знать, либо в этом виноват язык Уильямсона, вытворяющий что-то за гранью с языком Рентона. Неудивительно, что ему дают все девчонки. Наглость лучшего друга всегда бесила Марка. Пиздец, как бесила. Все свое раздражение, его колкости, подъебы и собственную обиду Рентон пытался выложить именно сейчас, вцепившись в короткие пряди на затылке Саймона. Отомстить и доказать. Марк с жадностью прикусил нижнюю губу, пытаясь в этом жесте показать все то, что он чувствует. Ненависть к себе, к окружающим, к миру, к уже надоевшему шуметь телевизору на заднем плане, к отходнякам от героина, к так поздно выбранной жизни, к Саймону. Он ненавидел все. Почти все, Саймона он к тому же ещё и любил. Тот тем временем уже по-хозяйски уселся на бедрах Рентона, не разрывая поцелуя, вжимая того в матрац. Марк порывисто выдохнул, разорвав поцелуй. Саймон с разворошенными осветленными волосами глубоко дышал, приоткрыв распухшие губы. Рентону в целом нравились губы Саймона, особенно то, что он ими умел вытворять. Взгляд Рентона окончательно поплыл. Его светлые глаза смотрели на все и ни на что одновременно. В голове был лишь приятный белый шум и проблемы в виде насущного слезания с иглы отошли на второй план. Сейчас же первой и самой глобальной проблемой оставался стояк. Саймон уже решил потянуться за новым поцелуем, пока его не оттолкнул Рентон - Блять, Рентс, только попробуй сказать "нет". - Нет. Я хочу по-другому. Марк незамедлительно толкнул его в грудь, заставляя откинуться назад. На этот раз он хотел сделать это правильно. Так будет дольше, так он сможет выиграть время, чтобы больше не думать. Больше не думать о злосчастном героине и об ломке, о гребаном тоскливо небе, о сигаретах, в которых теперь он нуждается куда чаще. Расположившись поудобнее, Марк начал плавно раскачиваться, наклонившись за новым поцелуем. Одежда по частям стала покидать их тела, сами же тела становились все рагоряченнее. Глубокие вдохи, выдохи, стоны - все смешалось в единое целое, без конца и края. Руки Саймона на талии Марка. Руки Марка на груди Саймона. Рентон двигался, Саймон же двигался ему навстречу. Бесконечно маленький, бесконечно огромный мир. Одна только мысль о том, что это происходит наяву, что это не приход от экстази, словленный где-то посреди ночного клуба, уже заставляла удивляться. Все вокруг - реально, даже лучший друг, которого он трахает - тоже. Щеки Марка покрылись румянцем. В какой-то момент Марк ускорил темп, принуждая Саймона подхватить его. Минута за минутой, миг за мигом - и все погрузилось во тьму и все вокруг сократилось до звона в ушах, сильных стонов и ладоней, судорожно прижимающих к себе. - Ненавижу, блять, романтику, - Саймон глубоко затянулся. - Что ты здесь видишь романтичного? - Это небо, - тот указал окурком на горизонт, - оно слишком ванильное в это время суток. - Не поебать ли? И у тебя серьезно сейчас есть хоть какие-то мысли в голове? Рентона в данный момент будто вообще ничего не смущало и не раздражало. Он выглядел удовлетворённым и крайне довольным жизнью. После продолжительной паузы тот добавил, смотря на Саймона. - Ты же сам говорил, всему есть время и место. Не кажется ли тебе что именно здесь и сейчас мы должны быть, моя любовь?