День, когда меня не стало

      Мне было довольно тяжело любить человека своего пола… Было…       Помнишь тот день, когда я умерла? Тот день, когда моя главная тайна всплыла наружу. Тот день, когда ты, шипя, с отвращением орала мне вслед: — Не подходи ко мне, ненормальная!       Ненормальная… Я даже не подозревала, что слова могут ранить больнее ножа. А мне действительно больно. Помнишь, как ты могла доверить мне жизнь? Тогда, когда я знала о тебе всё, а ты почти всё обо мне. Помнишь, как ты дала мне свой личный дневник? Я клялась, что не открою его. А я и не открыла.       Может, ты и не вспомнишь обо мне. Я прекрасно помню тот миг, когда впервые почувствовала в груди что-то, похожее на весну. Незабудки. Мама обожала эти цветы. Действительно, этот цветок очень подходит тебе. Тебя ведь тоже наврятли забудешь.       Цветы. Они ведь повсюду. В магазине напротив дома, на обложке тетради, в сквере на клумбе и в легких влюбленных людей. Я искренне завидую человеку, который полюбит меня, ведь у меня нет любимых цветов.       Поверь, я правда жалею. В тот момент я, наверно, слишком долго смотрела в твои прекрасные глаза, в отражение в них неба. Тогда ты заметила это и спросила, что не так. Ты была так прекрасна со снежинками в волосах, с мешковатым старым шарфом, пахнущим чем-то таким… теплым и родным. Я не могла сдерживаться слишком долго. Лепестки грозились вырваться наружу и я, поддавшись внезапному порыву, наклонилась к тебе и…       Ты часто не вспоминаешь обо мне, признай. Ты рада, что меня больше нет. Я противна тебе. Ты даже представить себе не можешь, как я сожалею, что в тот миг поддалась нахлынувшим чувствам. Мне тоже больно. В тот миг я поняла, что натворила, только тогда, когда ты в ужасе оттолкнула меня. — Ты что творишь? Неужели ты тоже… ненормальная?       Ненормальная? Ну, тогда всё ясно. Прости меня. Я должна была это сказать, ведь она всё равно когда-нибудь поймёт. Ты забудешь меня и лишь та старая тетрадь с пожелтевшими листами будет хранить обо мне память. — Я люблю тебя.       Пятишься назад, гневно глядя на меня. Что? Что не так? Тот озорной блеск в её глазах потух и она яростно выкрикнула: — Не смей ко мне приближаться!       Прости. Прости. Прости, прости, прости меня… Но ничего уже не исправить. Теперь ничего не будет прежним. Никогда больше. Прости меня…       Я не помню, как сбежала оттуда. Помню, как в ужасе захлебывалась чёртовыми лепестками, сидя на нашей крыше. Помню боль, пронзившую всё тело насквозь. Помню море крови и ростки нежной незабудки, опутывающие ребра. Больно. Страшно. Одиноко.       Ничего страшного. Я не виню тебя. Во всём виновата только я — я, я, я… Извини. Я понимаю, что ты вскоре забудешь меня — как страшный сон, и только твой дневник, возможно, когда-нибудь напомнит тебе обо мне.       Записка, сжатая в моей руке, состояла всего из двух слов:

Прости меня…