Delusion

Не нужно быть гением, чтобы понять мотивы Цукасы, и предотвратить его вмешательство в жизнь семи школьных тайн. Для Благородного Седьмого предугадать следующий ход противника, который действует по одной тактике вместе с ним с одной лишь разницей между жизнью и смертью проще простого. К тому же причиной волнений между школьными тайнами был его брат. Если Ханако узнает, кто «воскресил» его брата из мира мертвых, которого при жизни убил своими же руками, то позволит сполна заплатить за столь смелый поступок. Поэтому, никто иной, как седьмая школьная тайна, Благородный Седьмой, идеально подходит под эту роль. Как иронично. Ханако предугадал ход Цукасы идеально, и пока ещё ни разу не ошибся. Цукаса исполняет просьбы мертвых, поэтому школьные тайны тоже входят в этот обзор. Беседуя с остальными школьными тайнами, Ханако предупредил их, но не сказал, кто будет следующей жертвой. Каждый знал правила и каждый, не задумываясь, мог сболтнуть о желании, которое томилось в его душе. Сидзима-сан — четвёртая школьная тайна, тому пример. Ханако собрался с мыслями и глубоко вздохнул, медленно прикрыв свои веки. Он был уверен, кто будет следующей жертвой, но на душе было как-то тревожно и мерзко. Он думал, что просчитался и что-то упускает, поэтому нервно схватился за голову, растрепав свои непослушные волосы. Так невыносимо тяжко. Хотелось вывернуть все свои внутренности наружу, только у него кроме души больше ничего и не было. Одна лишь гнилая душа. Так больно. Больно. Больно. Больно. Эти мысли заставили его сморщится и потерять своё хладнокровие. Его самоистязание прервал голос Ясиро, и до него не сразу дошло, что она стояла перед ним и щёлкала пальцами, приводя его в порядок, но блеклые янтарные глаза смотрели на нее лишь с замешательством. Он даже не услышал шаги. Неужели Благородный Седьмой на которого так все надеятся — распустился, потерялся в своих мыслях, которые вскоре сыграют с ним в злую шутку. — Ханако, с тобой всё хорошо? В последнее время ты себя неважно чувствуешь. О чем ты думаешь? Ханако всего лишь улыбнулся, и начал с ней разговаривать на посторонние темы, избегая ответа. Ясиро не должна знать ни о нём ни о его брате больше положенного, но уже поздно, она втянута во все это ещё с самого знакомства с Ханако, однако продолжаться этому он не позволит. Её время на исходе, Ханако знал это и обязан был защитить её, но она ещё больше переступает черту между живым и мертвым. Ханако как-то сказал ей раньше, что в мире живых его держит одно незаконченное дело, и выполнив его, грехи будут прощены. Ясиро настойчиво пыталась вывести Ханако на чистую воду, но он не ожидал, что с её уст сорвётся вопрос, который интересует её довольно долго. — Скажи, Ханако, зачем ты убил своего брата? Повисло молчание. Ханако мгновенно изменился в лице, и огоньки в его глазах заметно угасли вместе с улыбкой. Он продолжал смотреть на голубой небосвод и медленно плывущие пышные облака, задумавшись о своём. Ханако не хотел ей отвечать, ведь иначе она перестанет быть рядом с ним, и их больше не будут объединять узы. Его душа была испорчена при жизни, и после смерти. Он поклялся, что никому не расскажет о случившемся, оставит всё в тайне. Только Бог ему судья. Однако всякая правда всплывает наружу. — Я не хотел этого. Был бы у меня шанс все исправить, я бы им воспользовался. Ясиро уже успела раз десять покричать в душе на свою необдуманность. Она не глупая, и поняла, что разговор ничему не приведёт, и сам Ханако не желает отвечать. Спрашивать об этом, все равно, что принести ему огромный моральный вред. Она бы хотела перевести тему, но проглотила слова в горле, так и не озвучив их. Только после недолгого молчания и она о чем-то призадумалась, но услышав звонок, попрощалась и побежала на занятия. Ханако наблюдал за её уходом ещё долго, и только тогда, когда она скрылась за дверью, его охватила судорога и он опустился на колени. Он схватился за перила и сжимал их до боли в руках. Ему трудно было всё сдерживать в себе, как бы он хотел выместить все, что томится у него на душе на кого-нибудь, но это невозможно. — А не слишком ли ты рано на колени падаешь? Звонкий голос застрял у Ханако в голове эхом, по всему телу прошла дрожь. Ханако моментально встал и повернулся на источник звука, и увидел на перилах знакомую тень, закрывающую солнце. Больно знакомая улыбка и сощуренные янтарные глаза, напоминающие хитрую проворную лису, смотрели на Ханако сверху вниз. Дрожащими руками Седьмой схватился и без промедления направил на Цукасу нож так, что рука, держащая рукоять ножа, напряглась. — Что ты тут делаешь? — Голос был тихий, словно горло сдавливали, и он не мог ничего больше произнести, вся смелость улетучилась при виде брата. — Не так ты должен встречать своих гостей, Амане. Я пришёл исполнить твоё желание. — Что? Я не загадывал никакого желания! — Цукаса улыбался все шире, когда видел замешательство на лице своего брата. Ему это не могло не принести удовольствие, когда его противник на мгновение отступился, и почувствовал себя загнанным в ловушку зверьком. Особенно, когда этим зверьком является его брат. Ханако совершенно потерял нити своих мыслей, они превратились в один сплошной клубок, который невозможно размотать. Неужели он ошибся? Всё же было спланировано идеально, что же пошло не так?! Он до последнего не верил, что просчитался, не верил в эти слова. Цукаса спрыгнул с перил и медленно направился к Ханако, а тот в свою очередь медленно и нерешительно стал отходить. Цукаса оценивал его поведение, читал как раскрытую книгу, когда тот с нескрываемым страхом не сводил с него глаз и не мог понять ход его мыслей, глаза всё время фокусировались на улыбку. Его лицо напряглось и покрылось лёгким румянцем. — «Если бы у меня был шанс предотвратить убийство, я бы им воспользовался.» Не твои слова? Ханако остановился. Чем ближе Цукаса к нему подходил, тем дальше от себя Ханако направлял нож вперёд. Он же знал правила игры и не рассчитывал на то, что она закончится так быстро по его вине. Его охватила неконтролируемая злость. — С чего ты взял что это моё желание?! — Потому что я знаю своего брата лучше, чем кто либо другой. Ты сказал это искренне. Не слишком умно, братик. — Ты следил за мной?.. — Цукаса подошёл к нему вплотную и остановился, взглянув на дрожащие зрачки своего брата. В следующее мгновение он щёлкнул пальцем и звук раздался в пространстве эхом, словно они находились в пустом помещении. — Я постараюсь сделать все что есть в моих силах, чтобы исполнить твоё желание. — его теплое дыхание обожгло ухо, лицо покрылось испариной. Ханако прошипел лишь «н-нет», но в этом слове не звучало никакой уверенности. Цукаса приобнял Ханако, и свободной рукой растрепал его непослушные темные волосы. Отстраняясь, он превратился в темный дым, который рассеялся прямо перед лицом Ханако, но тот и глазом не моргнул. Он почувствовал, как земля уходит из-под ног, и ощущал, что за талию аккуратно придерживали холодные руки. В следующее мгновение ноги опустились на пол, и он тяжко вздохнул, не ощущая присутствия Цукасы. Ханако пытался привести себя в порядок, но выглядел всё ещё не в состоянии. Зрение постепенно стало привыкать к темноте, и он начал осматривать помещение, которое уже успел забыть. Его дом. Он стоял перед дверью, за которой слышал тихие всхлипы. Дрожь в руках всё не унималась, и он надеялся, что это не то, о чём он думает. Тихо приоткрыв дверь, он оказался в своей родной комнате, нисколько не изменившейся от того времени, пока не окрасилась алой кровью. Он увидел знакомые силуэты на полу, и как ожидалось, это было то самое воспоминание, которое всё изменило. Ханако стоял неподвижно, и только зрачки на его глазах подрагивали от страха. Неужели, чтобы вернуться к настоящему, он должен снова пройти через этот ад. Он бы снова сошёл с ума, снова попытался убить себя, снова испытывал то чувство, которое живёт с того времени по сей день. Жаждой убивать. — В глубине человеческой души всегда прячется желание убивать, не так ли Амане? — Мальчик всё ещё прижимал брата к полу, и в его руке сверкнул нож. Ханако не видел его лицо, оно скрывалось за волосами, но знал его лучше всего. Это было его настоящее лицо. — Мне всегда нравились твои эмоции. Такие искренние...— Цукаса потянулся к ледяному лицу своего брата, его руки обжигали и резали больнее ножа. Это Ханако тоже отчётливо помнил. Он не мог больше стоять на месте, когда увидел, что Амане дрожащими руками поднял нож. Его глаза выглядели пугающе, это заставило Ханако на время остолбенеть. Он сам не осознавал, что делает. Он не хотел пройти этот ад снова. — Прекрати! — Ханако откинул нож, и когда открыл сожмуренные глаза, то его зрачки сузились. Он моментально остолбенел. Глаза неподвижно смотрели на ухмылку Цукасы, который протяжно выдохнул, словно выпуская из себя пар. Видимо, ему тоже было не по себе, но он продолжал язвить и улыбаться даже через страх. Ханако не понимал как оказался в своём живом теле, как продолжал смотреть на медные глаза, как наворачиваются слёзы. Он попытался встать, но его руку схватили и потянули на пол. — Нравится тебе с ножиками играться, Амане. Амане ещё не пришёл в себя, всё ещё испуганно смотря на брата. Слёзы навернулись с новой силой, он уже хотел было закричать от безысходности, но не мог. Он продолжал лежать в объятиях Цукасы ещё долго, и не мог больше развидеть эти до боли знакомые черты лица, когда он потянулся к волосам и стал ощущать этот приятный аромат. Ханако не разрывал объятия, а наоборот позволял насладиться минутой упокоения. Взор был направлен на бледно-голубую рубашку, он вспомнил, что в этот день она должна была окраситься в собственную кровь своего носителя, и увидев мелькнувшие красные пятна в его сознании, Амане сожмурил глаза и тихо всхлипнул. Он продолжал всё отчётливо помнить. Цукаса притянул его ближе и заключил в объятия. — Теперь всё хорошо. — Да.