То, чего ты желал

— Тебе понравился этот сон? — спрашивает Лань Ванцзи. — М-м, конечно, — мечтательно тянет Вэй Ин. — Ты был такой решительный, так страстно брал меня. Ах, Лань Чжань, если бы ты в юности был посмелее, как славно мы могли бы повеселиться! Он тут же обнимает Лань Ванцзи за шею и прижимается теснее. — Но нам и так хорошо, верно? Лань Чжань, ты же знаешь, что я люблю тебя всё сильнее с каждым днём, сколько бы лет ни прошло. Лань Ванцзи целует его, позволяя нетерпеливым рукам пробраться под своё ханьфу. Он услышал то, что хотел. Вэй Ину понравилось. Он дожидается, пока Вэй Ин вернётся из отдалённой деревни, куда отправился вместе с младшими адептами разбираться с каким-то злобным призраком-убийцей (хотя Вэй Ин сразу предположил, что призраки тут ни при чём, и был, как выяснилось, совершенно прав). Ожидание необходимо: их ежедневные любовные игры оставляют Вэй Ина податливым и размягчённым, всегда готовым принять своего супруга; лишь когда им случается разлучиться, Вэй Ин вновь становится узким, как в их первый раз, и брать его снова как впервые — особое удовольствие. Истосковавшийся Вэй Ин льнёт к Лань Ванцзи, смеётся, говорит, как соскучился по своему гэгэ. И лишь взвизгивает от неожиданности, когда Лань Ванзци подхватывает его на руки и не очень-то бережно укладывает — почти бросает — на кровать. — Ай, Лань Чжань, теперь вижу, что ты тоже скучал! Лань Ванцзи стягивает со лба ленту и перехватывает запястья Вэй Ина, обматывает их плотно, как в тот раз, когда напился на постоялом дворе. Вэй Ин, видимо, тоже вспоминает это и смеётся: — Ты снова поймал меня, гэгэ! Что теперь будешь делать? Не отвечая, Лань Ванцзи выдёргивает из его волос вторую, алую ленту и быстро завязывает Вэй Ину рот. Лента узкая, но, крепко затянутая меж разомкнутых губ, она не даёт ему говорить, превращая слова в невнятное мычание. Заклятие молчания здесь не годится — Лань Ванцзи вовсе не хочет, чтобы Вэй Ин остался безмолвен. Его стоны и всхлипы — самая сладкая музыка, когда-либо касавшаяся ушей Лань Ванцзи. Но вот говорить… не надо. Вэй Ин издаёт вопросительный звук, забавно округляя глаза, и явно не понимает, что за блажь нашла на его супруга. Долго раздумывать Лань Ванцзи ему не даёт: рывком переворачивает на живот, вздёргивает за бёдра так, что Вэй Ин едва успевает опереться на связанные руки, и, примерившись, наотмашь хлещет ладонью по округлой заднице, так удобно выпяченной — прямо под его руку. Возмущённый вопль, неразборчивый из-за ленты, свидетельствует, что он угадал правильно: Вэй Ину это не по нраву. Но лента не позволяет ему сказать, а значит… Вэй Ин и раньше любил притворно жаловаться и молить о пощаде, когда Лань Ванцзи брал его. Откуда знать, что в этот раз он не притворяется точно так же? Лань Ванцзи бьёт снова, наслаждаясь звуком, с которым ладонь шлёпает о кожу. Вэй Ин мычит ещё громче и пытается отползти, но Лань Ванцзи с силой нажимает ему между лопаток, вдавливая грудью в постель. В прошлом своём теле Вэй Ин, может, и сумел бы отбиться, недаром он считался одним из сильнейших заклинателей своего поколения, но тело Мо Сюаньюя ещё недостаточно развило духовную силу, да и обычных сил в нём не так уж много. Больше, конечно, чем у простого человека, но какой с этого прок сейчас? Вэй Ин только и может, что извиваться под его рукой и издавать неразборчивые звуки — сперва возмущённые, затем, когда отпечатки ладони Лань Ванцзи перекрывают друг друга и кожа под ними краснеет, — уже отчаянные, словно он пытается докричаться до глухого. Лань Ванцзи не глух, он упивается этими звуками не меньше, чем упругостью плоти, сминающейся под каждым ударом, и растекающимся по ладони жаром. Вэй Ин не знает, как красив сейчас — выгибающийся под его руками, дрожащий, вынужденный принимать всё, что Лань Ванцзи пожелает с ним сделать. О, Лань Ванцзи знает, что Вэй Ин способен вынести и боль, и наслаждение, он видел его и на поле боя, раненым и уставшим, и в постели, где они изматывали друг друга в любовной схватке. Но прежде это всегда хотя бы отчасти был выбор Вэй Ина; осознание, что сейчас его боль и наслаждение принадлежат одному только Лань Ванцзи и только он волен решать, что испытает Вэй Ин, приносит глубокое, ни с чем не сравнимое удовольствие. Он мог бы чередовать удары с лаской — он знает, что так делают искушённые в постельных играх любовники, чтобы удовольствие становилось острее. И знает, что так следовало бы поступить, но именно поэтому не хочет — если сейчас всё подчиняется его желаниям, то пусть они будут только его. Когда звуки, издаваемые Вэй Ином, превращаются в жалобные всхлипы, Лань Ванцзи останавливается. Он с удовлетворением отмечает, что можно больше не прижимать Вэй Ина к постели: тот и так не сопротивляется, лишь комкает в пальцах простыни и прячет лицо, как будто не желает, чтобы супруг видел его. Напрасно. Лань Ванцзи поворачивает его голову, преодолевая лёгкое сопротивление. У Вэй Ина на щеках — алые пятна, как будто Лань Ванцзи отшлёпал его не только по заднице, но и по лицу; влажные ресницы слиплись, и он упрямо жмурится, хоть так, по-детски, пытаясь спрятаться. Точно так же он жмурился всякий раз, когда ласки Лань Ванцзи подводили его к самому пику наслаждения. Вэй Ин выглядит затраханным, словно только что он извивался и скулил не от боли, а от удовольствия, и, может быть, разница между ними действительно не так уж сильна. Вэй Ин всегда нарушал правила и никого не боялся, даже смерть не смогла его усмирить — но вот он лежит в постели Лань Ванцзи и, уже не сопротивляясь, покорно ждёт, что ещё тот пожелает с ним сделать. Лань Ванцзи любит своего супруга любым, но таким — любит особенно. Жаль, что это нельзя объяснить самому Вэй Ину. Лань Ванцзи облизывает ладонь и увлажняет член — он всё же не собирается рвать Вэй Ина внутри. Кладёт ладони на покрасневшие ягодицы и разводит в стороны — Вэй Ин морщится, но не протестует. А затем Лань Ванцзи приставляет член к сжатому входу и одним сильным толчком вторгается внутрь. Вопль Вэй Ина наверняка разнёсся бы и за пределы цзинши, если бы не перетянувшая его рот лента. Покорности как не бывало: Вэй Ин рвётся вперёд, упираясь локтями в постель, но Лань Ванцзи крепко держит его за бёдра и не останавливается, пока не входит до самого конца. Внутри Вэй Ин такой горячий и тесный, что у Лань Ванзци перехватывает дыхание. Вэй Ин мычит сквозь ленту и бьёт связанными руками по постели; Лань Ванцзи выходит из него, вызвав ещё один вопль, а затем толкается снова. И ещё раз. Это так упоительно — чувствовать, как отвечает Вэй Ин на каждое его движение. Как не может сдержать крики, как мотает головой, и распущенные волосы рассыпаются по постели. Почти так же, как раньше во время их любовных игр, и всё же иначе. Лань Ванцзи опускает взгляд и видит на своём члене кровь — совсем как в том сне. Но её немного, так что можно не беспокоиться. Он ускоряет темп, размашисто двигая бёдрами. Вэй Ин подвывает сквозь ленту, задыхаясь от особо сильных толчков, его отрывистые всхлипы звучат всё чаще, руки дёргаются в бессильных попытках освободиться. Он выглядит так развратно и беспомощно одновременно, что хочется брать его ещё грубее, хочется покрыть его тело следами поцелуев и укусов, как отпечатками личного клейма. Но Лань Ванцзи позволяет себе лишь поймать одну из чёрных прядей и, обернув вокруг кулака, потянуть на себя. Вэй Ин запрокидывает голову, и Лань Ванцзи изливается в него с громким стоном, не в силах больше ждать. Наслаждение захлёстывает его тяжёлой волной, крушащей плоть и кости, и несколько мгновений он не может ни дышать, ни двигаться, ни осознавать себя. Это похоже на смерть; если смерть такова, Лань Ванцзи желал бы умирать вечно. Когда он приходит в себя, то смотрит на Вэй Ина — тот лежит ничком, уткнувшись лицом в связанные руки, по телу его то и дело прокатывается крупная дрожь. Лань Ванцзи аккуратно развязывает алую ленту у него на затылке, следя, чтобы волосы не запутались в узле, затем берётся за запястья. Вэй Ин не двигается, даже когда Лань Ванцзи начинает растирать следы от узкой ленты на его руках. — Вэй Ин? — зовёт он так осторожно, словно подманивает пугливого кролика. Только тогда Вэй Ин поворачивает голову. — Зачем? — едва слышно спрашивает он. Его лицо всё ещё залито слезами, губы искусаны до крови — невероятно возбуждающее зрелище. Лань Ванцзи заставляет себя не обращать на это внимания. Он и так уже получил сполна. — Ты же сказал, тебе понравилось, — говорит он. — Тот сон. Вэй Ин закрывает глаза и стискивает его ладонь. Лань Ванцзи терпеливо ждёт. Он знает: Вэй Ину надо справиться с обуревающими его чувствами. И всё снова будет в порядке. — Мне не понравилось, — тихо говорит Вэй Ин спустя несколько долгих вдохов; он смотрит куда-то вниз, мимо их сжатых рук. — Это… это было совсем не так. Слишком больно. — Прости. Ещё один глубокий вдох. — Не надо. Я же говорил: между нами не должно быть никаких «прости». Это моя ошибка. Я действительно сказал тебе… — он наконец поднимает голову. — Больше никогда не бей меня, хорошо, Лань Чжань? — Хорошо, — послушно отвечает Лань Ванцзи. Сейчас он может только соглашаться со всем, что попросит Вэй Ин. — И не завязывай рот. Или сделаем как-то, чтобы я мог сказать тебе. Что мне не нравится. Лань Ванцзи кивает, скрывая разочарование. — Я отнесу тебя в источник, — говорит он. — Поможет уменьшить боль. Вэй Ин обхватывает его за шею — так доверчиво, словно это не Лань Ванцзи ещё совсем недавно терзал его, как дикий зверь во время гона. Лань Ванцзи набрасывает на него верхний халат и поднимает на руки. Время позднее, никто из адептов не должен их заметить. Теперь так приятно быть нежным с Вэй Ином. Ещё приятнее, чем раньше. Жаль, что не получится повторить — Вэй Ин уже сказал, что подобное ему не по нраву, а Лань Ванцзи не станет нарушать слово и делать вид, что снова неверно понял его желания. Придётся придумать что-нибудь ещё.