Возраст – 2 года
В детской комнате, выполненной в голубых тонах с маленькими жёлтыми звёздочками-лампочками, светящимися по вечерам, на детской кровати было два человека: один – парень лет девятнадцати, поджавший под себя всё равно не влезающие ноги, и второй – маленький мальчик, сейчас сосредоточенно исследовавший карманы пиджака старшего. На кровати уже лежали розовые гранаты, рога, пропускающие электрический ток, зажигалка и упаковка жвачки. Причиной, по которой всё это позволено было вытащить двухлетнему ребёнку, служило то, что его нянька в настоящий момент спала сладким сном человека, безуспешно пытавшегося усыпить малыша сказкой. Яркая книжка с картинками лежала на полу, выпав из обессилевшей руки. Интереса для маленького Гарри Поттера она, в отличие от розовой гранаты, старательно испробованной на зуб, не представляла. Внезапно комнату заволокло тенями. Догорающий за окном вечер резко сменился холодной ночью, из углов послышались пугающие шорохи и шёпот. Спящий Ламбо Бовино только дёрнул ногой и засопел, но его племянник, Гарри, напряжённо уставился в пустоту. – Ку-фу-фу-фу, – зловеще рассмеялся невидимка. Воздух задрожал, тьма из углов собралась в один ком, вытянулась, уплотнилась и превратилась в Рокудо Мукуро – сильнейшего иллюзиониста Европы и, по решению Десятого босса Вонголы, не удовлетворившегося головой человека, заложившего в машину Савады бомбу, почётного дядюшки Гарри Поттера. – Так-так-так, что это тут у нас? Интерес Рокудо, озвученный такими интонациями, не обещал ничего хорошего. Гадко ухмыляясь, иллюзионист по-кошачьи подался вперёд, нависнув над беззащитной парой, устроившейся на кровати. Гарри, однако, передумал плакать и вернулся к изучению розовой гранаты, полностью игнорируя Мукуро. Тот сверкнул глазами, но отвлёкся на содержимое карманов Бовино. – Зажигалка? Сигареты? Ку-фу-фу, как неосмотрительно, Ламбо! А если я расскажу об этом Тсунаёши-куну? Одной лекцией о том, что ты подаёшь плохой пример ребёнку, не отделаешься… Оу, а не бумажник ли это Хаято, который он искал сегодня вечером? Да это, пожалуй, даже более интересный повод для шантажа… Молодец, малыш! – рука в перчатке растрепала волосы Гарри. – Жду – не дождусь, когда ты подрастёшь, мы однозначно сработаемся. Хм… Мукуро замер, склонив голову на бок и не убирая руку с головы Гарри. Незаживающий алый шрам в виде молнии оказался под большим пальцем, и даже сквозь перчатку иллюзионист чувствовал, как будто его руку слегка покалывает от знакомой силы. Когда-то он сам, жертва экспериментов, умер и возродился шесть раз. Пройдя пути ада, он вернулся в мир людей сошедшим с ума, жаждущим уничтожения человечества, и если бы не Савада Тсунаёши, очистивший его разум с помощью Пламени Неба, его бы наверняка уничтожили, как уничтожают бешеных собак. После у Рокудо был ещё один шанс убедиться в ошибочности подобного пути, когда он встретился с далёким предком Деймоном Спейдом, в наглую захватившим тело Мукуро. Вообще, тела для иллюзионистов были болезненным вопросом – они могли продолжить существовать и без своего, но в таком случае всегда нужно было иметь парочку запасных. – Какая топорная работа, ку-фу-фу, – фыркающий смех прозвучал задумчиво. Мукуро отнял руку ото лба Гарри и призвал своё оружие – трезубец. Достаточно было одной царапины, чтобы захватить тело любого человека и подготовить ко вселению души иллюзиониста. – Значит, мне не показалось в прошлый раз. Надо же, кому-то хватило наглости принести чужую заготовку прямо в Вонголу, какая наивность!.. Я просто обязан ею воспользоваться. Гарри поднял голову, привлечённый блеском наточенных зубьев, и по-детски бесстрашно потянулся рукой к острию, смотревшему ему в лицо. – Ты тоже не возражаешь, не так ли, почётный племянничек? – Мукуро безумно усмехнулся. Кончик острия коснулся лба, в том месте, где что-то неизвестное оставило шрам в виде молнии, и повторил росчерк. Гарри заплакал, но иллюзии Тумана заглушили звуки. Из вскрывшегося шрама запузырилась, закапала, шипя, чёрная кровь. Трезубец, хищно поблескивая, впитал её в себя, а Мукуро сделал вид, будто не услышал отдалённого крика чьей-то души. – Терпеть не могу тех, кто пытается захватить чужие тела. Если это не я, конечно. Двойные стандарты – такие двойные! – насвистывая, закинувший на плечо трезубец, Мукуро удалился из комнаты. Через пару минут рассеялись и иллюзии, скрывавшие плач Гарри. Ламбо дёрнул ногой и пробормотал что-то вроде: «Отстань, Гокудера, не моя смена». На плач заглянул проходивший мимо Тсунаёши и покачал головой, подхватывая рыдающего малыша на руки: – Интересно, твой дядя когда-нибудь научится быть более ответственным? – окутанный Пламенем Неба ребёнок затих, а Тсунаёши, сузив глаза, внимательно изучил алевший свежей кровью шрам. Знаменитая интуиция боссов Вонголы, по силе не уступавшая дару провидиц Семьи Джиглио Неро, говорила, что только что в комнате произошло что-то странное, но однозначно пошедшее Гарри на пользу. – Кажется, спать ты сегодня будешь не здесь. Идя по коридору к своей комнате с засыпающим Гарри в руках, Тсунаёши подумал, что хоть одному из почётных дядей забота о ребёнке пошла на пользу. Правда… говорить об этом вслух он не собирался. Тсуна усмехнулся: «Если тебе так уж хочется казаться всем эгоистичным подонком, так уж и быть, не буду тебе мешать».Возраст – четыре года.
– Гарри! Мелкий засранец! Стоять! С хохотом удиравший по особняку Вонголы пацан в пятнистом коровьем костюме вызывал у некоторых членов Семьи ностальгию, у других – головную боль, а у третьих – злорадство. Гокудера Хаято с удовлетворением наблюдал, как Ламбо Бовино гонится за удирающим со всех ног племянником, и чувствовал себя отомщённым за все годы возни с этой тупой коровой. – Злорадствовать нехорошо, – ухмыльнулся Такеши, проследивший за его взглядом. – Тогда иди и помоги ему поймать Гарри, – щедро предложил Гокудера, махнув рукой в сторону играющей в догонялки парочки. Такеши поудобнее устроился в кресле: – Пожалуй, я слишком стар для таких подвигов. Да и нога после тренировки со Скуало ещё болит… – Пусть дети экстремально развлекутся сами, – согласился Хранитель Солнца Рёхей, который обычно никогда не был против того, чтобы поучаствовать в какой-нибудь заварушке. Послышался звон разбитого стекла. – Упс, – хмыкнул Такеши. – А разве они побежали не в сторону комнаты Хибари-сана? – уточнила Хром, выглянув на мгновение из бумаг – она писала диссертацию о влиянии детских травм на психику взрослых. Под зашифрованными номерами в исследовании была изложена история всех Хранителей и босса Вонголы, без подробностей, разумеется. – Дважды «упс»! – переглянувшись с остальными, сделал вывод Хаято. – Камикарос, травоядное, – многообещающе прозвучало с той стороны, и мимо в обратном порядке снова с воплями пробежали представители клана Бовино…Возраст – восемь лет
Кровать в детской комнате стояла новая и теперь уже спокойно вмещала в себя взрослого, читающего Гарри сказки, и самого мальчика. Правда, теперь рядом с ним редко кто позволял себе уснуть. Как и мечтал Мукуро, Поттер вырос и понял, как многого можно добиться от взрослых, если найдёшь, чем их шантажировать. Правда, сам Рокудо этому уже был не рад – однажды Гарри сообщил Саваде, что иллюзионист показывал ему красивых тёть в купальниках. И поскольку пошловатое чувство юмора Хранителя Тумана Вонголы и отсутствие всяких моральных принципов было общеизвестно, поверили Гарри, а не Мукуро… Савада Тсунаёши всё-таки вырос страшным человеком, но, по мнению Рокудо, это маленькое зелёноглазое чудовище имело все шансы его превзойти. – И так благодаря хитроумному и талантливому репетитору Никчёмный ученик превратился в босса величайшей Семьи, – закончил рассказывать сказку смуглый мужчина, хитро блестя чёрными глазами. Знаменитая шляпа, обычно их скрывавшая, примостилась на прикроватной тумбочке. – Дядя Реборн, да я эту историю сотни раз слышал! – проныл Гарри, умолчав, что слышал её по нескольку раз в восьми вариантах – от самого Савады и от каждого из его Хранителей. Причём, в различных вариантах «чудо-репетитор» становился просто чудовищем, соперником великого мальчика-киллера, строящим козни злодеем, а «Никчёмный ученик» превращался в великого босса исключительно с содействия «великолепной Правой руки», «экстрима и дружбы», «помощи великого Мукуро-самы». Сам Тсуна уверял, что выжил и стал боссом скорее вопреки, а не благодаря действиям всех этих персонажей. – И какую же сказку ты хочешь услышать тогда? – полюбопытствовал величайший киллер мира, подбитый своим «Никчёмным учеником» на глупый спор и теперь расплачивающийся за импульсивность. Уложить спать гиперактивного ребёнка, при условии, что его нельзя бить, угрожать ему тоже нельзя, а хамелеон Леон, способный превращаться во что угодно, остался у Савады, оказалось не так просто. Впрочем, Реборн не собирался так легко сдаваться. Настоящий киллер всегда найдёт выход из затруднительного положения. – А расскажи мне про Базуку Десятилетия, которой ругаются все остальные? Что это за Базука такая? Глаза Реборна хитро блеснули. – Почему бы и нет? Но при одном условии… Тсунаёши пристально рассматривал сопящего Гарри. Затем усмехнулся: – Признаю, Реборн. Ты всё-таки умеешь воспитывать детей без насилия. Это было хитро: сказать ему притвориться спящим, а самому так долго ходить за мной, что он уснул на самом деле. – Я всё-таки лучший репетитор-киллер, – хмыкнул мужчина. – Но моего будущего сына я всё равно воспитывать буду сам, – продолжил мысль Савада. И по сверкнувшим глазам Реборна понял, что угадал причину сегодняшнего аттракциона невиданной щедрости. «А не рассказать ли мне Гарри, где хранится Базука Десятилетия?» – подумалось мстительному киллеру, когда Тсуна ушёл.