Укрытие

Это был очередной поход, и он начался так же, как и все другие. Ранним утром, когда солнце еще только поднималось из-за горизонта, а долину перед воротами замка окутывал морозный утренний туман, все члены Отряда Ястреба уже выехали за стены крепости, как будто неохотно взобравшись на своих коней. Джудо зевал и даже не особо старался это скрывать. Коркус плотно завернулся в теплый плащ и то и дело ворчал, что они и так воюют за короля Мидланда каждый божий день, и почему бы сегодня им не взять перерывчик. Пиппин просто сидел верхом с прикрытыми глазами, как делал почти всегда, и по нему никогда нельзя было понять, спит он или только делает вид, наблюдая за ситуацией. Даже Каска махала рукой вяло, выстраивая своих людей, и временами украдкой потирала глаза. Гриффит объезжал отряд и оглядывал его, стараясь выглядеть при этом не так, как его рядовые члены. Он всем своим видом старался излучать бодрость и силу, а еще стремление вперед. Именно это он хотел видеть в своих солдатах, и именно это он старался передать им всей своей сутью. Гатс выехал из ворот последним. Гриффит улыбнулся ему и махнул рукой. Гатс поймал его взгляд в ту же секунду, ответил улыбкой и надвинул на лицо забрало шлема. Наверное, чтобы дремать в свое удовольствие, замыкая отряд. Гриффит усмехнулся. Ничего, пусть, ему можно. А ему, Гриффиту, можно будет спустя полчаса попытаться подъехать к Гатсу незамеченным и попытаться свалить с коня. Маленькие радости жизни, от которых он точно не собирался отказываться. Как только эта заманчивая идея пришла ему в голову, настроение сразу улучшилось, и перспектива целого дня в седле стала не такой уж унылой. «Когда отъедем подальше, на предгорные пустоши, где почти нет поселений, можно будет позвать Гатса вперед, а на его место поставить кого-нибудь другого». Эта мысль подняла настроение Гриффита еще на несколько градусов, и, пришпорив коня, он проскакал несколько шагов и поднял его на дыбы, привлекая к себе внимание. План, как и всегда, был простым и дерзким. Гриффит любил такие, и они обычно срабатывали лучшего всего. — Отряд Ястреба! – крикнул он, ловя взглядом первые лучи солнца и стараясь не щуриться, смотреть прямо. – Сегодня мы дойдем до подножия гор и встанем на ночь. Утром поднимемся в горы и перейдем их за день, чтобы на следующее утро атаковать крепость Трак во славу Мидланда! Сначала ответом на его речь была тишина, которая спустя несколько секунд взорвалась криками восхищения. Его отряд действовал не во славу королевства, а во славу Ястреба. Ехали спокойно и быстро, пересекая земли Мидланда. Пару раз Гриффит примечал банды разбойников, скрывающиеся за редкими ветками кустарника, ползущего по земле на опушке леса, но эти разбойники никогда не были его мишенью. Иногда он думал, что мог бы проредить число таких шаек, которые промышляли на дорогах и не давали жизни мелким поселениям, в своих грабежах унося последнее, что оставалось у простых людей после сбора налогов в казну королевства. Но Гриффит останавливал себя. Королю Мидланда не было дела ни до мелких шаек, ни до простых людей, и вряд ли Гриффит стал бы незаменимым спасителем королевства в его глазах, если бы останавливался ради этой мелочи. Время пока еще было не на стороне Гриффита, и его стоило беречь. Потом, когда он взойдет на престол, он разделается с этими шайками за пару месяцев. Тогда эти бедные крестьяне наконец вздохнут свободно, как и все прочие жители королевства. Размышляя таким образом, Гриффит не мог не слышать, что перестукивание копыт одной лошади стало чаще, выбиваясь из общего стройного ритма. Кто-то торопился вперед, чтобы приблизиться к нему. Кто-то. Гатс, кто же еще. Гриффит продолжал делать вид, что задумался, и вовремя успел подать лошадь вбок, когда Гатс приблизился к нему, чтобы толкнуть и выбить из седла. Гриффит рассмеялся и, не останавливаясь, стянул с головы шлем. Встречный ветер ударил в лицо и отбросил длинные пряди назад, за плечи. — Решил отомстить мне, Гатс? – крикнул он весело. – Попробуй еще раз, может, и получится. Только догони, а не подкрадывайся сзади! И Гриффит ускорился, отправляя лошадь в быстрый галоп и слыша, что Гатс тоже понесся вперед, за ним. Это могло выглядеть неосмотрительно на первый взгляд, и он не пошел бы на подобное еще пару лет назад, но теперь на этих землях у Гриффита уже не оставалось врагов, и он мог позволить себе порезвиться. Тем более когда Гатс был не против. Это была веселая игра. Гриффит убегал, Гатс загонял добычу, заставляя лошадь Гриффита сужать круги и не выпуская. Гриффит делал вид, что поддается, некоторое время, чтобы потом стрелой вылететь в сторону, отрываясь от преследования, а затем они начали с начала. Лошади, набравшись сил за пару дней в стойлах, тоже хотели резвиться и с радостью ускорялись, слушаясь всадников. Оторвавшись от Гатса, Гриффит просто скакал вперед, слушая быстрый стук копыт по мерзлой земле и откинув голову назад, глядя в чистое голубое небо, по которому бежали пушистые белые облачка. Как на картинах. Он чуть притормозил лошадь, давая Гатсу догнать себя, и сам на ходу повалился на землю. Сгруппировался, мягко перекувыркнулся через голову несколько раз и наконец остановился, упав на спину и раскинув руки в стороны. Только теперь он заметил, что запыхался и дышит тяжело. Он снова смотрел на чистое, бескрайнее голубое небо, а затем все закрыла собой голова Гатса, который подъехал к нему. — Ты чего? – спросил он. Гриффит улыбнулся и зажмурился. Было хорошо, так хорошо лежать на земле после быстрой скачки и слушать бешеный стук своего сердца. — Привал, — объявил он, открывая глаза. Гатс усмехнулся и кивнул, потом спешился и протянул Гриффиту руку, за которую тот тут же ухватился, поднимаясь на ноги. — Погода сегодня хорошая, — заметил он и отпустил руку. – Надеюсь, к вечеру не испортится, завтра перейдем хребет без труда. — Так и будет, — кивнул ему Гатс серьезно. Вдвоем они встали лицом к приближающемуся отряду Ястреба. Гриффиту нравилось видеть ровный строй и первые ряды, которые уже в открытую красовались перед ним, заставляя лошадей высоко поднимать копыта. Гриффит смотрел вперед и улыбался. Легкий мороз охлаждал горящие щеки. Он пару раз позволил себе повернуть голову и посмотреть на Гатса – тот был занят тем, что осматривал открытую местность. Гриффит хмыкнул и отошел от него. День был таким же отличным, как и утро, а ближе к вечеру Гриффит наконец-то увидел, как линия горизонта из плавных спусков и подъемов холмов превращается в остроконечные горные вершины. До подножия добрались примерно через час, и засветло даже успели подняться немного вверх, найдя отличное место для остановки на ночь. Гриффит был доволен – именно на это он и надеялся. Как всегда, расчеты не подвели. А у него было еще одно дело, которое стоило провернуть до того, как стемнеет окончательно. — О чем задумался? – спросила у него Каска. Наверняка заметила, что Гриффит слишком долго смотрит вдаль вместо того, чтобы уделить должное внимание своей тарелке и горячей каше в ней. — Я прогуляюсь здесь, недалеко, — сказал он и, поставив тарелку на ближайший камень побольше, поднялся на ноги. Краем глаза он заметил, что и Гатс начал работать ложкой быстрее, доедая остатки со дна. Гриффит глубоко вздохнул и принялся снимать доспехи, отвернувшись, чтобы те, кто сидел у костра, не заметили его довольной улыбки. Он и так слишком много внимания уделял Гатсу, это видели все и относились снисходительно, но все же не хотелось перегибать. Путь, которым они поднимались наверх, представлял собой узкое ущелье между двумя огромными каменными массивами. Здесь было намного темнее, чем на открытой местности, и Гриффит очень скоро зажег светильник, который разгонял серую полутьму. Неба не было видно. Даже снега не было – весь выдувало ветром. — Интересное место, — заметил Гриффит. – Как будто весь остальной мир здесь не существует. Всего несколько минут, и ничего знакомого вокруг. — Скоро совсем стемнеет, — сказал Гатс вместо ответа, шагая рядом с Гриффитом плечом к плечу. – Зачем ты сюда пошел? — Мне нужно было разведать дорогу, прежде чем я поведу по ней весь свой отряд. — Гриффит пожал плечами и объяснил: – Я читал про это ущелье в библиотеке и даже видел карту, не должно быть проблем. Сейчас перейдем, потом выйдем на открытое плато, поднимемся немного вверх, и все, поворачиваем назад. Гатс только что-то невнятно хмыкнул и покосился на светильник, зажатый в вытянутой руке Гриффита. Пламя, до того горевшее ровно, начинало подергиваться, и от этого их тени на высоких каменных стенах заплясали. — Всего лишь ветер, — улыбнулся Гриффит. – Зато мы выяснили, что проход не завалило и его никто не стережет. Видел башню недалеко от места нашего привала? — То, что осталось от башни, — ответил Гатс с усмешкой. – Судя по развалинам, ее забросили лет тысячу назад. — Вполне возможно. Тем рукописям, в которых я нашел карту и этот проход, было примерно столько же. Да и выглядели они не лучше, почти развалились у меня в руках. На выходе было почти так же темно, как и в самом ущелье, но здесь можно было хотя бы видеть небо с луной и звездами, и Гриффит затушил светильник, который и сам почти погас под сильными, долгими порывами ледяного ветра. Они стояли на свободном от снега пятачке, давая глазам привыкнуть к темноте. — А мне здесь нравится, — сказал Гатс спустя несколько минут, когда они смогли хоть немного осмотреться и привыкнуть к ветру. – Тихо, нет никого. — Да, неплохо, — согласился Гриффит и позволил себе сделать шаг влево, к Гатсу. – Идем? Гатс кивнул и первым двинулся вперед, увязая в снегу почти по колено. Гриффит улыбнулся. Кто угодно был бы недоволен внезапной ночной прогулкой по неизвестным горам, но только не Гатс. Особенно когда Гриффит идет рядом с ним, а не танцует на королевском приеме. Гриффит шел следом, на полшага позади Гатса, защищаясь выставленным вперед локтем от порывов ветра и колючего снега в лицо. Он вспомнил вдруг, как Гатс подал ему руку сегодня, помогая подняться. Гриффит был бы совсем не против того, чтобы Гатс снова сделал это – хотя бы это, но не говорить же ему об этом вслух. Как Гриффит себе это представляет? «Гатс, мне нравится, когда ты меня держишь, возьми меня, пожалуйста, за руку?» Это звучало бредово даже в его голове, чтобы он когда-нибудь решился произнести это вслух. Гриффит не ожидал, что Гатс внезапно остановится, и поэтому, задумавшись и не заметив вовремя, налетел на его спину. — В чем дело? – спросил он. — Мне здесь уже не нравится, — ответил Гатс, повернувшись к нему. – Посмотри на небо. Гриффит поднял голову. Погода поменялась слишком резко, и теперь за черными тучами не было видно ни луны, ни звезд, а вокруг стемнело настолько, что едва удавалось различить лицо Гатса на расстоянии ладони от своего. И словно отвечая на его мысли, с неба крупными хлопьями повалил снег, залепляя глаза и нос, мешая дышать. — Быстро назад по следам, — скомандовал Гриффит и сам рванулся назад. И почувствовал, как Гатс снова схватил его за руку. — Не так быстро, — услышал он. – Не хватало нам потерять друг друга в этом чертовом снегопаде. Гриффит улыбнулся, кивнул. Руке сразу стало тепло. Только найти дорогу назад оказалось гиблым делом: ветер уже успел стереть старые следы, сровняв с поверхностью. Продвигаясь наугад, в темноте, приправленной снегопадом, они не могли выйти к той огромной, почти вертикальной скале, в которой было ущелье. — Нужно зажечь свет! — крикнул Гриффит, пересиливая воющий ветер. — Задует! — Пары секунд хватит! Подойди ко мне вплотную, закрой нас плащом, чтобы я мог зажечь огонь! Гатс тут же оказался рядом, нависая над Гриффитом и накрывая их обоих теплым плащом, как палаткой. Конечно, такого укрытия не хватит даже на пять минут, но будет достаточно для того, чтобы осмотреться. Ветер и снег мгновенно прекратились рядом с ним, и Гриффит с удовольствием сделал глубокий вдох и поднял голову, чтобы взглянуть на Гатса. Гатс кивнул и достал из кармана спички. Быстро разжигая светильник, Гриффит думал о том, что его жизнь – странная штука. Если они не найдут дорогу обратно в ближайшее время, их заметет снегом, и за ночь они замерзнут до смерти. Но он почему-то не сомневался, что выход найдется. А пока ему даже нравилось происходящее с ними, потому что Гатс был рядом. Даже слишком рядом. Очень близко. Его дыхание оседало теплом на щеке Гриффита. Огонек разгорелся с третьей спички. Гатс осторожно приоткрыл плащ, давая Гриффиту осмотреться и не лишая его защиты. В их легкое укрытие тотчас ворвались снег и ветер, и Гриффиту пришлось прикрывать светильник ладонью, чтобы он не погас в одно мгновение. Впрочем, он и не мог помочь. Света хватало только для того, чтобы осветить местность на несколько шагов вокруг. Рядом точно не было никакой высокой горы, по которой они могли бы ориентироваться, хотя до этого Гриффит был уверен, что они идут в верном направлении. — Пройдем еще вперед? – спросил Гатс. Гриффит кивнул, погасил светильник и вышел из-под укрывавшего его плаща, заметив, что плотная ткань уже успела намокнуть от снега и заледенеть. Еще немного, и они совсем замерзнут. Нужно было действовать быстрее и найти любое укрытие. Они продвигались вперед, просто потому что не было разницы, куда идти. Гриффит быстро понял, что они где-то сбились с направления и теперь вернуться обратно можно было разве что по счастливой случайности. Несколько раз они зажигали свет таким же образом, чтобы осмотреться, но рядом не было места, где они могли бы спрятаться хотя бы от снега и ветра. С пятой попытки Гриффит заметил, что справа от них что-то темнеет. Это нечто было не настолько крупным, чтобы быть частью горы, но и не маленьким камнем. — Направо, — скомандовал он Гатсу. К счастью, идти было совсем недалеко, Нечто темное оказалось небольшим домом, судя по заносам снега у двери – покинутым хозяевами. Гриффит услышал, как присвистнул Гатс. — Нам повезло, — сказал Гриффит и потянул на себя дверь. Дверь поддалась, пусть и со скрипом, и они ввалились внутрь, первым делом на ходу скидывая с себя снег. Гриффит чиркнул спичкой – огонек осветил крошечную каморку. Они могли видеть только голые стены и пол из камня, и дверь, за которой скрывалась единственная, судя по размеру дома, жилая комнатка. В ней даже мог быть очаг. Гатс первым вошел в эту дверь, и Гриффит шагнул следом, перед этим оглянувшись. Он оставил задвижку открытой, но вряд ли кого-нибудь еще принесет сюда этой ночью. Вторая комната была лишь немного больше первой. Места хватило ровно для того, чтобы разместить узкую деревянную кровать и стол, на котором теперь стоял светильник. Очага не предполагалось, и Гриффит, не удержавшись, выругался – он был бы не против согреться. Гатс, услышав его и заметив выражение лица, усмехнулся и сел на пол, навалившись спиной на закрытую дверь и прислонив меч к стене рядом с собой. — По крайней мере, здесь лучше, чем на улице, — улыбнулся ему Гриффит. – Переждем ночь, за это время закончится снегопад, вернемся утром. Он сел на кровать, завернувшись в пыльное старое одеяло, и обхватив себя руками. Здесь было холодно. Конечно, они продержатся ночь, но наутро едва смогут разогнуться. Да и снег этот был некстати, занес дорогу, а ведь им завтра подниматься наверх, в горы. Да, сегодня он увидел путь, но будет ли смысл в этом завтра? — Здесь точно ничего больше нет? – спросил Гриффит и поднялся на ноги. Может быть, под кроватью можно найти что-то интересное? Или выйти в соседнюю комнату и осмотреть ее пристальнее? Кто вообще возвел в безлюдных горах этот домик и с какой целью? Гриффит присмотрелся: на столе почти не было пыли, как будто хозяин ушел совсем недавно. Он покачал головой. Не то чтобы это его волновало, но все же следовало не терять бдительности и, возможно, все же ждать гостей этой ночью. Пока Гриффит осматривал комнату, Гатс занялся привычным и любимым делом – он точил меч, и Гриффит рад был сейчас слышать знакомое тихое скрежетание камня о металл. Оно успокаивало и наводило на мысли о том, что ночь будет не такой отвратительной, как если бы Гриффит оказался здесь один. Если быть честным с собой, то Гриффит вообще не был уверен, что нашел бы этот домик и его не снесло бы ветром в сторону. — О чем ты думаешь? – спросил Гатс, очевидно, почувствовав его пристальный и долгий взгляд. — О тебе. — Гриффит улыбнулся. – Если бы не я, мы бы сидели сейчас у общего костра с горячей едой. А ты ведешь себя так, как будто для тебя неважно, где именно ты оказался по моей вине. — Если бы не ты, не было бы никакого общего костра. — Гатс пожал плечами, коротко посмотрев на него и снова переключившись на меч. – Ты отдаешь приказы, наше дело подчиняться. — Это не было приказом. — Гриффит с легкой улыбкой качнул головой, продолжая смотреть на Гатса. Тот сначала делал вид, что ничего, кроме меча, его по-прежнему не интересует, а затем поднял на него глаза. Гриффит ждал, что он ответит что-нибудь, что угодно, чтобы они продолжили этот разговор, но Гатс просто смотрел. Никаких слов не было и быть не могло. Только эти долгие, пронзительные взгляды иногда. Еще реже – касания. — Проверю, что там, — сказал Гатс и кивнул на дверь за своей спиной. – Сможешь посидеть без света? — Я с тобой, — ответил Гриффит. – Я и сам туда собирался. Пол в комнатке при входе не был ровным – его сложили из грубо обтесанных широких каменных блоков, как и стены. Зато на полке в углу Гатс заметил несколько бутылок, о чем тут же сообщил Гриффиту. И в парочке бутылок на дне что-то плескалось. Гриффит посмотрел на них с сомнением, но все равно забрал с собой. — Пойдем обратно. Больше здесь делать нечего. Вернувшись в комнату побольше и усевшись на стол, Гриффит откупорил обе бутылки и принюхался – пахло крепким алкоголем, настоянным на горьких ароматных травах. Конечно, согреться с их помощью сейчас было бы очень кстати. С другой стороны, осторожность говорила ему не пить из этих бутылок, которые кто-то, словно нарочно, оставил здесь для них. — Пить или не пить? – спросил он у Гатса. Тот передернул плечами, и Гриффиту показалось, что его пробрало мелкой дрожью от холода. — Я бы не стал. Ты думаешь, что мы не продержимся ночь без этого? Гриффит кивнул и отставил бутылки на стол. Идея, пришедшая ему в голову, казалась очень заманчивой. Напиться вдвоем в этом крошечном домике, где никого больше не было. Только он и Гатс. Когда еще представится такая возможность? За прошедшие три года подобного не случалось с ними ни разу, рядом постоянно был что-то еще, кто-то постоянно мешал, смотрел, спрашивал его о чем-то… С другой стороны, это все действительно выглядело слишком подозрительно, чтобы поверить. Однако Гриффит предпочитал пользоваться шансами, если они выпадали. — Ты как хочешь, а я попробую, — улыбнулся он весело и, подцепив одну из темных бутылок пальцами за узкое горлышко, сделал осторожный глоток, а потом и еще один. Горло обожгло, горячий глоток упал в желудок и тут же начал разливаться теплом по всему телу, отогревая даже потерявшие чувствительность пальцы. Гатс посмотрел на протянутую бутылку с сомнением и мотнул головой, усаживаясь на прежнее место и снова берясь за меч. — Лучше понаблюдаю за тобой, — сказал он с мрачной усмешкой. – Вдруг этот яд действует медленно. Гриффит рассмеялся и упал на узкую кровать. Сейчас матрас показался ему немного мягче, чем в первый раз. — Бывают такие яды, действие которых проявляется через неделю, а то и через месяц, — сообщил он. Гатс хмыкнул и ничего не ответил. Гриффит откинулся и лег на спину, разглядывая низкий каменный потолок, составленный из таких же мощных плит, как и весь дом. Потолок медленно уплывал в сторону. Все же интересно, кому нужно было возводить здесь это строение и для каких целей? В любом случае Гриффит был благодарен этим людям. Не найди они с Гатсом домик, скорее всего они умерли бы под снегом. Или он все равно что-нибудь придумал бы. Он или Гатс. Гатс тоже не был дураком, и голова у него работала отлично. Гриффит уже не раз успел убедиться в том, что тот только притворяется горой мышц, единственное назначение которых — махать большим мечом. Подумав о нем, Гриффит поднялся, хоть и с большим трудом, взял одеяло, которое больше ему не было нужно, и отнес Гатсу. Не говоря ни слова, снял с его плеч мокрый плащ, откинул в сторону и укрыл одеялом, а потом и сам сел рядом, прижавшись к его боку. Мышцы под кожей едва ощутимо подрагивали от холода. — Не хочу, чтобы ты окоченел за ночь, — ответил Гриффит на его вопросительный взгляд. – Утром мы вдвоем должны вести отряд вперед и служить примером. Нехорошо выйдет, если в седле будет трястись ледышка. — Какие кони в горах? – усмехнулся Гатс. — Да, верно. Я и не подумал. — Гриффит заулыбался. – Я просто так это сказал, чтобы ты подумал о себе. — Должно быть, то была неплохая настойка. — Гатс убрал меч в сторону, чтобы не мешать Гриффиту постоянными движениями плеча. – Ты же глотнул всего пару раз. — Отличная. — Гриффит кивнул. – И еще пара глотков точно мне не помешает. Он без промедления осуществил сказанное, дотянувшись до бутылки на столе. Да, так стало еще лучше. Все тело словно набили мягкой, теплой и очень нежной ватой, а голову приятно кружило. Гриффит улыбнулся и положил подбородок Гатсу на плечо. Хотелось потереться щекой или тронуть губами. Интересно, как поведет себя Гатс: сделает вид, что не заметил, или отшвырнет его к противоположной стене? Гриффит пока не хотел рисковать – ему и так было лучше некуда. Гатс поначалу сидел без движения, словно не знал, что ему делать с Гриффитом, привалившимся сбоку так плотно, что между их телами не оставалось места. Затем он расслабился, опустив плечи, и Гриффит еще больше лег на него. — Гриффит, — позвал Гатс через некоторое время. Гриффит кивнул и поднял голову, чтобы посмотреть на него. – У меня давно уже появилась эта мысль… — сказал он и замолчал, опустив голову и чуть нахмурившись. Гриффиту хотелось провести ладонью по коротким волосам на затылке, опуститься рукой к шее и надавить на мышцы, размять их крепко пальцами, чтобы Гатс откинул голову назад под его рукой. — Какая? – спросил он. Гриффит не тешил себя иллюзиями – даже если Гатс давно размышлял о них двоих, он точно не стал бы говорить об этом. — Ты убил графа Юлиуса и королеву, и это сошло тебе с рук, — начал Гатс медленно, подбирая слова. Гриффит мог бы напомнить, что технически Юлиуса убил все-таки Гатс, но не стал этого делать. Гатс был прав, он стал всего лишь мечом, которым Гриффит нанес свой удар. – Почему бы тебе не убить короля и не занять его место? Гриффит тихо рассмеялся и все же потерся переносицей о плечо Гатса. Не только потому, что давно хотелось, но еще и для того, чтобы прийти в себя, спрятав глаза и сглотнув внезапную горечь в горле. — Все не так просто, как тебе кажется, — сказал он наконец. – Я не являюсь наследником трона Мидланда, я не принадлежу к дворянам, да я даже не рыцарь, чтобы хоть кто-то начал считать меня меня законным королем. — Есть принцесса Шарлотта, — продолжил Гатс. – И никто не будет знать, что случилось с королем на самом деле. — А ты опять предлагаешь помочь? Гатс пожал плечами вместо ответа. Да, он был бы не против. Наверное, для него все это одинаково – что смерть разбойника от его меча, что смерть короля. Гриффит неожиданно почувствовал жгучую благодарность к Гатсу. — Спасибо за предложение, — сказал он и навалился лбом на плечо. – Но пока еще рано. Да, есть принцесса Шарлотта, и, кажется, я даже нравлюсь ей. И теперь нет препятствий, чтобы стать ее мужем, кроме моего низкого происхождения – мы избавились от Юлиуса и королевы. Еще несколько выигранных битв, и король сам захочет сделать меня одним из своих рыцарей. Еще немного, и я попрошу у него руки принцессы. Не думаю, что он откажет, у него нет других претендентов. И вот тогда, когда свадьба состоится, короля можно будет убить. Но только через пару лет, не раньше. Выдать за несчастный случай. Это был отличный план, и пока все шло как по маслу. Именно так, как Гриффит и задумал, и он не сомневался в том, что план сработает. Только какие-то неясные мрачные предчувствия иногда просыпались в его голове, но они жили там с самого детства. Гриффит знал, что им нельзя доверять, и давно перестал обращать на них внимание. — Как знаешь. — Гатс снова пожал плечами. – В конце концов, я никогда не разбирался во всех этих титулах. Да мне они и не нужны. Гриффит вздохнул и дотянулся до второй бутылки, чтобы сделать еще несколько больших глотков. — Ты не понимаешь… — сказал он. – Я хочу свое королевство, это правда. Но я могу сделать это правильно, красиво. Меня не должны считать убийцей короля, даже если это так на самом деле. Я хочу, чтобы про меня сочиняли сказки и легенды, про непобедимого Белого Ястреба, который не знает поражений и умеет веселиться и радоваться жизни, как ребенок, преклоняется перед своей королевой и заботится о благе подданных. — Гатс ничего не ответил и даже не двинул плечами. — Прости, я сказал лишнего, — усмехнулся Гриффит. Гатс поднял руку и приобнял его, накрыв своим одеялом и прижав к себе еще теснее, хотя Гриффиту до этого казалось, что ближе уже некуда. — Я даже сказок таких никогда не слышал, — сказал Гатс задумчиво. Теперь и Гриффит подумал, что лучше всего ему прикусить язык и помолчать, чтобы ничего не напортить. Он знал только, что Гатс больше не дрожит от холода, и его кожа стала горячей, как будто Гриффит присел у очага и тепло пробиралось сквозь его кожу к самым костям. Не нужно было никуда идти, думать за других, отдавать приказы и быть сияющим Ястребом. Теперь он был благодарен снегопаду, который загнал их в маленький и очень холодный домик. Только бы Гатс не убирал руку. Он не двигался больше, и Гриффит подумал, что Гатс задремал. Он сам точно не мог бы уснуть сейчас, хотя мысли текли в голове мягко и плавно. Например, со временем Гриффит осознал, что пальцы на руке Гатса, которая обнимает его, касаются его бедра. Совсем легко, но эти пять точек ощущались теперь очень остро. Гриффит сглотнул и прикрыл глаза. Хотелось откинуться назад и потянуть на себя Гатса. Но тогда он просто потеряет то, что имеет уже сейчас. Гриффит вспомнил и о том, как заявил Гатсу при их первой встрече, что хочет его, и Гатс был согласен тогда. Но тогда Гриффит не решился, а сейчас это стало для него чем-то намного большим, чем забавной шуткой. Но он точно мог попробовать… Гриффит хотел поднять руку и дотянуться до пальцев Гатса, которые касались его бедра раздражающе легко. Он попытался, но рука не сдвинулась с места – оказалась на самом деле ватной. Он попробовал двинуть ногой, но результат был тем же самым. Еще одна попытка - и ничего. Гриффит не мог двигаться. — Гатс, — позвал он сдавленно, пока язык еще слушался его. — Что? – Гатс не спал или пробудился от его голоса мгновенно. — Ты был прав, а в бутылке – какая-то дрянь. Я не могу двинуть и пальцем. Мышцы на лице все еще слушались его, и Гриффит мог только тихо рассмеяться, глядя на ошарашенное лицо Гатса напротив. Он попытался мотнуть головой, но движение вышло скованным. Оставалось только улыбаться, глядя на то, как Гатс хватается за меч свободной рукой, не выпуская Гриффита, беззвучно чертыхается и отходит от двери. Как ни странно, Гриффит не боялся. Рядом с Гатсом не было страшно, он сможет обороняться в этой каменной коробке как минимум несколько дней. А если в бутылке все же был яд и Гриффит умрет, то ему точно не будет жалко. — Посиди пока здесь, — сказал Гатс, осторожно укладывая его на кровать. Гриффит дернул уголком рта. – Я осмотрюсь вокруг получше. — У дома есть пустое место под крышей, — сказал Гриффит быстро и тихо, пока ухо Гатса находилось рядом и он мог услышать его сдавленный голос. – Я видел снаружи. И, может быть, подвал. Если найдешь кого-нибудь, не убивай сразу, доставь ко мне. Гатс кивнул и улыбнулся ему широко и довольно. Да, это нравилось ему куда больше, чем молчаливое ожидание и не слишком трезвый командир, сопящий под боком. Но и Гриффиту это тоже нравилось. По крайней мере, избавляло от ненужных мыслей. Интересно, что это за яд? Он нужен только для того, чтобы не дать жертве двигаться, или он постепенно добирается и до сердца, останавливая биение? И если в этом домике нашелся яд, то, может быть, обнаружится и противоядие? Гриффит размышлял в темноте — Гатс вышел со светильником. Стены и двери в этом доме были настолько толстыми, а камни - плотно подогнанными друг к другу, что не доносилось ни единого звука снаружи. Можно было представить себя замурованным заживо в склепе. Это не пугало. Гатс все равно вернется. Гриффита подбодрила эта мысль, а заодно он удостоверился в том, что губы все еще способны двигаться, язык ворочается во рту, да и дышать не становится тяжелее. Темноту прорезал тихий скрежет камня о камень, от которого Гриффит, если бы мог, непременно бы напрягся. Звук исходил откуда-то сверху и справа. И чернота перед глазами немного изменилась – стало светлее. Значит, все-таки чердак. Раздался еще один шорох, на этот раз – более мягкий. А затем Гриффит увидел, как по лестнице, сброшенной из дыры в потолке, спускается карлик в черном балахоне, держащий в зубах светильник. Достигнув пола, он подбежал к двери и запер ее изнутри на засов. Это было не очень хорошо – Гатс не сможет войти сразу. И кто знает, что этот карлик собирается делать с Гриффитом. — Меня предупредили, что ты будешь не один, — хихикнул карлик, подойдя к Гриффиту и склонив голову, чтобы заглянуть в его лицо. – Но не беспокойся понапрасну, твой друг не сможет открыть эту дверь, такая она у меня прочная. Я думал, что и он выпьет, но это ничего, что он ушел, мне хватит и одного… — Кто предупредил? – спросил Гриффит, остановившись на самом важном. — Барон Скоф, — ответил карлик, растянув тонкие сухие губы в довольной улыбке. Он не скрывал имени, и это значило, что он собирается убить Гриффита. Сейчас нужно было тянуть время во что бы то ни стало. А заодно можно было и поговорить, если этот карлик не боялся отвечать правду. Гриффит вспомнил барона Скофа – тот был последним во дворце, кого он заподозрил бы в интригах. Слишком маленький, худой и жалкий, в смешной шапочке, вечно испуганный, всегда готовый ответить согласием на любые условия и не переносящий вида крови и жестокости. Но дело было не только в этом. Барон Скоф был тем, кто показал Гриффиту библиотеку и рассказал, заикаясь и все время поглядывая на кинжал в ножнах у пояса, как искать нужные книги. В тот момент Гриффиту казалось, что тот был искренне рад поговорить о любимом деле. Тогда они поговорили в первый и последний раз. Барон сказал, что проводит в библиотеке дни напролет, чтобы успеть прочитать все книги, собранные здесь королевской династией. А после они больше не сталкивались, потому что Гриффит приходил в библиотеку и просиживал в ней ночами. Барон даже понравился Гриффиту, как нравились мирные люди, увлеченные своим делом. — Постой, — сказал Гриффит, когда карлик отвернулся от него и собрался уйти наверх. Тот недовольно обернулся. – Ты преуспел, поймав и обездвижив меня. И если дверь настолько прочна, может быть, ты не станешь торопиться и сначала расскажешь мне, в чем я виноват и почему я в очередной раз заслужил смерть? — О нет! – Карлик все-таки вернулся и сел рядом с его головой, потом поднял руку и потрогал своими кривыми, холодными и темными пальцами лоб Гриффита, откидывая в сторону упавшую прядь волос. – Ты не виноват. Можно сказать, даже наоборот – ты хорош! Гриффит постарался не поморщиться – он растянул уголки губ. Привычку улыбаться, переживая отвратительные стороны жизни, Гриффит выработал у себя давно и уже не мог сосчитать, сколько раз она его выручала. — В чем хорош? Он внимательно смотрел на лицо карлика снизу. Не то чтобы ему было интересно, но хотелось оценить расстояние до шеи. Если Гатс все же не сможет выбить тяжелую дверь быстро, придется действовать самостоятельно. Гриффит был уверен в остроте своих зубов и силе челюстей – он мог бы вцепиться в горло карлика и порвать сонную артерию. Проблема состояла только в том, чтобы дотянуться до этого самого горла. — У тебя храброе сердце. Гриффит улыбнулся еще раз, на этот раз постаравшись сделать это более мягко. Глубоко вздохнул и прикрыл глаза, опустив подрагивающие веки и глядя из-под ресниц. Может быть, если карлик первым делом потянул руки к его волосам, он тоже окажется падок на красоту? — И что с того? – продолжил он. — Барону Скофу нужно такое же, — просто ответил карлик. – Я заберу храброе сердце из твоей груди, пока оно еще бьется, и приготовлю из него зелье. Он потянулся куда-то вниз, и в следующую секунду перед глазами Гриффита сверкнул холодным металлом большой и очень острый нож. Гриффит сглотнул и подумал, что Гатс ходит где-то слишком долго. — Ты колдун, — сказал Гриффит спокойно, и карлик кивнул, а затем, к облегчению Гриффита, положил нож на стол рядом с собой. – Это ты наслал метель? — А ты догадливый! – И карлик снова потрепал его по волосам, пропуская сквозь пальцы. – Да, это все я. — Скучно тебе здесь одному, наверное, — перевел Гриффит тему. — Мне не нужны люди. — Карлик отмахнулся. – Поэтому я и живу здесь, в горах. А вот мой брат, наоборот, весьма высоко ценит компанию. А еще очень не любит, когда над ним смеются и ни во что не ставят. — О. — Гриффит округлил губы и рассмеялся. – Так барон – твой брат? Вы не очень-то похожи, ты намного симпатичнее. — Не заговаривай мне зубы, — засмеялся карлик. – Хотя ты мне тоже нравишься, ты умный! Я бы поболтал с тобой подольше, если бы мне не нужно было извлечь твое сердце как можно скорее. — Зачем так торопиться? У нас еще много времени впереди. И словно в противовес сказанному, закрытую на засов дверь толкнули с другой стороны. Сначала слабо, потом сильнее, и еще раз. А затем Гатс начал методично наносить удары мечом. Карлик, услышав это, посмотрел на дверь, а затем повернулся обратно к Гриффиту. — Даже если твой друг не сможет сломать эту дверь, действие яда длится всего пару часов. — Скоро я смогу двигаться? – живо спросил Гриффит и понял, что зря, потому что карлик взял со стола нож. — Не сможешь. — Он коротко рассмеялся. – Люди, у которых вырезали сердце, обычно не двигаются больше никогда. Кажется, дело принимало неприятный оборот, и Гриффиту стоило думать быстрее. Он не мог понять по звукам из-за двери, насколько успешно идут дела у Гатса, и ему нужно было еще немного потянуть время. — Подожди, я хочу узнать только одну вещь, — попросил он. – Я понял, что барон Скоф специально подсунул мне старинную книгу, в которой речь шла об этом переходе через горы. Он знал, когда я прибуду, но откуда он мог знать, что я пойду вперед, чтобы проверить дорогу, еще и ночью? Честно говоря, это была совершенная глупость с моей стороны, и он вряд ли мог ожидать от меня такого необдуманного поступка. Гриффит говорил медленно, но все равно к концу последней фразы он задохнулся, воздуха в груди все-таки не хватало. Зато он развеселил карлика, и тот громко рассмеялся, как будто радуясь своей хитрости. — Это не имело значения! – сказал он, до крайности довольный собой, засверкав маленькими черными глазами в полутьме. – Если бы ты пошел со всем отрядом, я бы напустил метель, и они все не выбрались бы отсюда никогда, а ты нашел бы дорогу только до моего дома. — Выходит, им повезло, — согласился Гриффит. – А как ты узнал, что я приближаюсь? За нами никто не следил, я бы заметил. Карлик заулыбался еще шире, отложил нож в сторону и полез рукой в карман, из которого вытащил человечка, сделанного из соломы. Гриффит прищурился и заметил на его шее поблескивающий серебром волос. Свой волос. — Как только ты приблизился, он начал дергаться, — объяснил карлик. – Очень удобно. — Красивая штучка, — согласился Гриффит. За дверью Гатс продолжал свое дело, но судя по звукам, дверь действительно была очень крепкой. – А ты сильный. Мне тоже не помешало бы уметь что-то подобное. Да и твоя ядовитая настойка была бы кстати. — Все, хватит болтать! – Карлик ответил неожиданно резко и взялся за нож. Должно быть, время и правда истекало. – Это сущие мелочи, но даже за них я заплатил слишком дорого. А теперь помолчи, или я первым делом отрежу тебе язык! Гриффит увидел, как нож приблизился к его шее. Судя по всему, он сейчас умрет. Но что-то внутри отказывалось в это верить. Карлик провел ножом по одежде, и Гриффит улыбнулся, когда острое лезвие прошлось по груди. Пока еще неглубоко, но достаточно для того, чтобы из тонкого пореза потекла кровь. Карлик раздвинул в стороны разрезанные ткани и остановился, внимательно глядя на грудь Гриффита и нахмурившись. А потом расхохотался так, что согнулся пополам. В этом положении его и застал Гатс, который все-таки снес дверь и уже занес меч, чтобы рубануть по карлику. — Не трогай, — быстро сказал Гриффит и ответил на недоумевающий взгляд Гатса, застывшего в выпаде с наполовину опущенным мечом: – В конце концов, он меня не убил. Гатс недовольно нахмурился, но приказ все же выполнил. — И что с ним делать? – проворчал он и сел на кровать в ногах в обманчиво расслабленной позе, поставив меч между коленей и опираясь на него обеими руками. – Связать? — Свяжи. – С этим предложением Гриффит был полностью согласен. Карлик выглядел неопасным на первый взгляд, но кто знает, какие еще магические штучки могут заваляться в карманах его широкого балахона. – И будь осторожен, это колдун. Спина Гатса тотчас напряглась, и он шагнул вперед, вытаскивая из кармана моток тонкой веревки. Карлик не сопротивлялся, и хотя он перестал смеяться, надрывая живот, с его лица так и не сошла улыбка. Выглядело неприятно, и Гатс был точно такого же мнения, двинув кулаком в живот карлику и пробормотав: «Прекрати лыбиться». — Сколько мне осталось? – спросил Гриффит. — Минут десять, может быть, чуть больше, — ответил карлик. – Зависит от того, сколько ты успел выпить. — Осталось жить? – переспросил Гатс, и Гриффит пошел бы без раздумий на эту авантюру только для того, чтобы видеть его ошалевшее лицо в этот момент. — Осталось лежать мешком, — объяснил он. – Колдун сказал, что яд действует недолго, и скоро я снова смогу двигаться. И когда это произойдет, мы с ним поднимемся наверх и немного побеседуем. – Гриффит ждал реакции, но карлик ничего не сказал, даже бровью не повел. – А пока не мог бы ты стереть кровь с моей груди и перевязать рану? Гриффит попросил об этом, потому что кровь, стекающая из тонкого пореза вниз, по ребрам, действительно начинала раздражать. С другой стороны, это было хорошим знаком – чувствительность возвращалась к его телу, а значит, скоро вернется и остальное. Гатс, конечно же, не мог не послушаться, и теперь Гриффит с интересом наблюдал, каким образом его просьба будет исполнена. Сначала Гатс склонился над ним и осмотрел порез. Затем огляделся, ища что-нибудь, что могло бы впитать кровь. Не найдя ничего подходящего в пустой комнате, он чертыхнулся и, взявшись пальцами за нижнюю рубашку Гриффита, одним движением разорвал до низа, а вторым – оторвал от нее широкую полосу. — А ты чего улыбаешься? – спросил он, поднял глаза. – О чем вы говорили с ним, пока меня не было, чтобы так смеяться? От этого замечания стало еще веселее. Гриффит наслаждался ситуацией по полной. — Я потом тебе расскажу, — пообещал он. – На обратном пути. Если коротко, то во дворце очередной маленький заговор против меня. Гатс нахмурился и откинул бехелит в сторону, чтобы промокнуть рану. Гриффит глубоко и неровно вздохнул, пока еще безуспешно пытаясь свести лопатки и податься грудью вперед, чтобы усилить прикосновение. Вероятно, дышать все же стоило спокойнее, потому что Гатс тут же ослабил нажим. — Это всего лишь порез, — сказал он, то ли констатируя факт, то ли желая успокоить. – Правда, довольно глубокий, но кости не видно. Гриффит кивнул. Не хотелось говорить, что странное красное яйцо, которое Гатс только что небрежно откинул в сторону, и стало причиной того, чтобы порез не стал по-настоящему глубоким, достигнув сердца. — Неважно, — сказал он. – Продолжай, мне не больно. Гатс стирал кровь медленно и очень осторожно, стараясь не тревожить рану. Гриффит прикрыл глаза, чтобы сосредоточиться на прикосновениях к груди. А когда открыл, то обнаружил, что Гатс внимательно смотрит на его лицо. Они встретились взглядами на секунду, а затем Гатс снова перевел взгляд на грудь и оторвал от рубашки еще одну полоску. Сейчас было самое подходящее время для того, чтобы поднять руку, закинуть ее Гатсу на шею и притянуть, уложить на себя, на этот чертов порез на груди, чтобы он снова разошелся и начал кровоточить. Но Гриффит пока мог только слегка двинуть пальцами на руке. Хато карлик, пристально наблюдавший за ними из угла, не оставил это слабое движение без внимания. — Скоро все закончится, — сказал он. Гриффит на секунду пожалел, что не позволил Гатсу убить его. Расслабиться больше не получалось. Через пару минут все тело начало покалывать изнутри – не больно, просто очень сильно хотелось почесаться, и Гриффит поморщился, а затем начал ерзать спиной. — Чешется, — пояснил он, когда Гатс отодвинул от него руки и замер, не понимая, что происходит. — Это хорошо. — Гатс усмехнулся. – Я думал, что сделал что-то не так. Никогда не ухаживал за ранеными, я их в основном добивал. Гриффит засмеялся так сильно, что смех обернулся кашлем. Затем он почувствовал, что может двигаться, и сел на кровати одним рывком. Поморщился от боли в груди, по коже опять потекла кровь. Он посмотрел на карлика, но тот сидел смирно, только наблюдал за ними обоими, переводя взгляд с одного на другого.. — Поухаживай еще немного, — попросил Гриффит. – Порез нужно перевязать, он меня раздражает. Пока Гатс выполнял его просьбу, Гриффит думал, что без третьего человека в комнате, стороннего наблюдателя, было бы куда спокойнее. Он чувствовал себя скованно, Гатс тоже дергался неловко и путался в грубых пальцах. Пора было с этим заканчивать. Гриффит вздохнул с облегчением, когда дело наконец было сделано, и повернулся к Гатсу. — Подожди здесь, пока я поднимусь наверх с нашим новым знакомым. Там мы переговорим. Ты ведь не против поболтать наедине, как раньше? Он посмотрел на карлика пристально, запахнув на себе остатки одежды и проверив, легко ли вынимается меч из ножен. Карлик быстро закивал. — Только развяжи мне руки, я прошу. Как я буду подниматься наверх? — Держись зубами, — посоветовал Гатс и сел на кровать, на место Гриффита, накинув на себя одеяло и поджав ноги к груди. Гриффит забрался по тонкой веревочной лестнице первым и огляделся. Сверху было тепло, и он без труда обнаружил источник – не обычная человеческая печь, а рыжий огонь, горящий прямо в воздухе под коньком крыши. Было бы неплохо спустить его вниз, чтобы согреться и там. Все остальное помещение, еще меньшее, чем комната внизу, было заставлено книгами и полками с ядами и зельями, с потолка свисали сушеные пучки трав и части тел самых разных животных, а в углу стоял, почти полностью скрытый тенью, черный пузатый котел. Карлик полз медленно, и Гриффит, уже осмотревшись и устав ждать, помог ему, втащив наверх за ворот. — Как закрывается этот ход? Карлик указал взглядом на пол рядом с сапогом Гриффита. Сначала тот ничего не понял, затем увидел, что один из камней слегка выдается вверх углом, возвышаясь над поверхностью. Гриффит надавил ногой на торчащий угол, и ход закрылся каменной плитой. — И это тоже твое колдовство? – спросил он. — Конечно. — Карлик закивал. – Весь этот дом сложен при помощи одного лишь колдовства! Не своими же руками я громоздил все эти камни. — Тогда не буду развязывать твои руки. — Гриффит усмехнулся и прошелся на несколько шагов вперед и назад, постоянно задевая что-то ногами – он не хотел присматриваться к тому, что казалось обычным мусором. – Расскажи мне о бехелите. Ты рассмеялся, когда увидел его. Разве в нем есть что-то смешное? — Я не могу, — отозвался карлик за его спиной, и Гриффиту снова почудилось в его голосе веселье. – Ты сам узнаешь, когда придет время. А пока – это просто безделушка на твоей шее, которая убережет от смерти и поможет преодолеть трудности. Носи ее, она не причинит вреда. Гриффит подошел к котлу и потрогал его ногой. — А если я избавлюсь от этой безделушки? – спросил он, обернувшись и скрестив на груди руки. Пальцы сами по себе потянулись и сжали бехелит через ткань, ощупали выпуклости носа и закрытого глаза. Карлик пожал плечами. — Наверное, ты можешь ее выкинуть или потерять. Но она приносит тебе удачу и пользу, зачем лишаться козырей по своей воле? Гриффит усмехнулся и убрал руку. Ему и самому не хотелось потерять необычную штуку. Казалось, что без нее он бы не добился всего, что имеет сейчас. Непонятным ему способом, но бехелит работал и приносил удачу. — Для чего он нужен? – попробовал Гриффит еще раз. — Чтобы привести тебя к мечте, — ответил карлик. — А если я подарю его тебе? — Не получится. Бехелит выбрал тебя своим хозяином, и другого не будет. — У него есть разум? — Не думаю. Точнее будет сказать, у него есть чутье. Считай его своим амулетом, вот и все. — Тогда почему ты смеялся, когда увидел его? — Потому что никто не может убить владельца бехелита, пока его время не пришло. Просто пользуйся им и получай удовольствие от его даров. Гриффит нахмурился и покачал головой. Он всегда знал, что его подвеска отнюдь не так проста, как он привык думать о ней, и сейчас он хотел узнать немного больше, но если верить словам карлика, бехелит приносил ему только удачу и победы. Конечно, карлику-колдуну верить не стоило, и Гриффит принял для себя решение – избавиться от бехелита, как только королевский замок станет его собственным домом. Но до этого момента Гриффит будет им пользоваться. — Ну что же, — ответил он, плавно подходя к карлику. – Если ты говоришь, что все мои мечты исполнятся рано или поздно, то какая мне выгода в том, чтобы сохранить тебе жизнь? — А разве я говорил про все мечты? – Карлик хитро прищурился, глядя на Гриффита снизу вверх. – Сбудется одна, самая большая. Но разве у тебя есть только она? Я мог бы помочь с другими желаниями, помельче. Считай это моим подарком будущему королю. Это была хорошая сделка. Чего еще он мог пожелать? Сейчас он уже получил все, что десять лет назад казалось сном: силу в сражении, славу человека, который ни разу не проиграл в битве, высокое положение в обществе. Еще больше у него будет совсем скоро, когда они вернутся из этого похода и Гриффит принесет королю очередную победу. А потом еще немного больше, и еще. — Я хочу его, — сказал он внезапно, даже не успев осознать это желание. Сказал так быстро, словно оно слетело с языка, пока Гриффит не успел поймать и остановить. — Чего? – Карлик ожидаемо не понял. — Кого, — поправил Гриффит с короткой усмешкой. – Гатса. Того, кто остался внизу. Того, кто вышиб дверь и чуть было не зарубил тебя своим большим мечом. — Он и так твой. — Карлик пожал плечами. Гриффит отошел на пару шагов назад и сел на пол, уставившись вниз, на валявшуюся рядом дохлую черную крысу. Теперь, когда он это произнес, хотелось так, что зубы сводило, а пальцы сами собой сжимались в кулаки. Но объяснять это сейчас? Нет, он не станет. Он может и сам попробовать сделать то, что хочет. А потом? Потом Гатс отвернется от него и больше не сможет оставаться рядом. Даже если не брать во внимание собственные желания, отряд без Гатса станет слабее в два раза, если не больше. Или Гатс не отвернется. Такой исход казался маловероятным, но Гриффит все-таки допускал, что и такое возможно не только в его мечтах. И что будет тогда? Сейчас их отношения находились в хрупком, но все же равновесии, и Гриффит боялся его нарушить. Его полностью устраивал Гатс в роли его поверенного, его лучшего бойца, лучшего командира, единственного друга, в конце концов. Если он залезет Гатсу в штаны, их отношения изменятся. Может быть, оно того и не стоило. Наверняка не стоило. Гриффит стиснул зубы и мотнул головой. Это был далеко не первый разговор с собой про Гатса. И каждый раз он приходил к одним и тем же выводам. Его уже тошнило оттого, что ничего не менялось, от этой статичности и предопределенности ответа. — Плевать, — сказал он сухо и поднял глаза на карлика. – Ты прав, у меня уже есть все. Тогда я просто убью тебя. — До чего же вы все капризные, люди из дворца. Сами не знаете, чего хотите, — проворчал тот, подошел к полке с бутылками и вытащил одну, вцепившись обеими связанными руками разом. Протянул Гриффиту. – Держи. — И что это? — Зелье забвения. Забудется все, что было этой ночью. Гриффит почувствовал, как разом пересохло в горле. Это было именно то, что нужно. Никаких воспоминаний, никаких последствий. Как будто ничего не было. Конечно, карлик мог ему солгать, но он готов был рискнуть. Он подошел и забрал бутылку. — Если мы выпьем, забудем все, что было этой ночью? – уточнил он. — Я именно так и сказал. — Я забуду и про тебя тоже? — Карлик неопределенно мотнул головой. Должно быть, этого вопроса он не ждал, а ответ на него был очевиден. – Тогда прости. Меч вылетел из ножен сам, как будто просился наружу, и голова карлика слетела с плеч, покатилась по полу и остановилась в углу, около котла. Потом рухнуло и тело, повалившись на бок. Гриффит покачал головой и отошел от растекающейся лужи крови. Он все равно собирался убить карлика, когда они будут уходить. Оставлять его в живых за спиной, когда Гриффит приведет сюда весь отряд, было бы глупо и опасно. Незачем жалеть об этом сейчас. Зачарованный огонь, до этого ровно горевший под потолком, начал шипеть и подергиваться, как обычный костер, на который плеснули водой. Нужно было уходить отсюда скорее, пока Гриффит не остался в кромешной тьме. Он надавил ногой на тот же выпирающий камень, и ход открылся. Гриффит не стал даже сбрасывать лестницу – просто спрыгнул вниз. Отбил ноги, конечно, но зато бутылка, зажатая под мышкой, только слегка качнулась, тихо плеснувшись жидкостью внутри. Оставалось надеяться, что это действительно можно пить. Если верить словам карлика о бехелите, Гриффит не умрет здесь и сейчас от того, что выпил что-то не то. А значит, и Гатсу ничего не будет. — Закончили? – спросил Гатс. — Да. Закончил. — Гриффит изогнул губы в улыбке. Гатс понимающе усмехнулся. — Узнал что-то важное? Гриффит подошел и сел рядом с Гатсом, закинул ноги на кровать и посмотрел на него выжидающе. Гатс хмыкнул тихо и сел рядом, прижавшись к боку и уже привычным движением накинув на них обоих одеяло. — Ничего особенного. Зато нашел еще один способ согреться. Гатс покосился на бутылку, которую Гриффит до сих пор зажимал под мышкой, и покачал головой, пытаясь не улыбнуться. — Жизнь тебя ничему не учит. — Наоборот. Я учусь и беру все возможности. Ты мне веришь? — Гатс пожал плечами и кивнул. – Тогда будем пить это вместе. Гриффит откупорил пробку, и жидкость из бутылки выплеснулась крупными каплями на грудь, как раз на место раны. — Красное, — заметил Гатс. – Высохнет и будет незаметно на повязке. Жидкость пахла совсем не вином, а какими-то травами и ягодами. Приятно. Кажется, колдун был заинтересован в том, чтобы его зелья люди не выплюнули после первого глотка. Да и после второго тоже. Вкус был сладковато-пряным, во рту и в горле от зелья горело огнем, но Гриффит с трудом оторвался от бутылки даже после трех больших глотков. — Очень неплохо, — сказал он сдавленно и шумно выдохнул. Передал бутылку Гатсу. Тот посмотрел подозрительно, долго принюхивался к горлышку, почто водил по нему носом. Гриффиту стало смешно, и Гатс повернулся к нему. — Нормально чувствуешь себя? – спросил он, и в его голосе Гриффит слышал недоверие пополам с желанием попробовать. — Все хорошо, Гатс, — ответил он и положил ладонь на плечо, успокаивающе погладил одним долгим движением сверху вниз. — Все равно мне это не нравится, — проворчал Гатс, но сделал три глотка. Гриффит был уверен, что тот считал. Смотрел на его дергающийся кадык точно так же, как смотрел сейчас сам Гриффит. Отпив, Гатс передал бутылку ему и сдержал кашель, только часто заморгал. — Нужно допить, — сказал Гриффит. Он только сейчас подумал, что не спросил у колдуна о дозировке. Хватит ли одной бутылки на двоих, чтобы забыть все? Или, наоборот, будет слишком много, и они забудут обо всем на свете? Гриффит отмел эти мысли решительно – начав, он уже не должен был останавливаться. — Что такое? – спросил Гатс, мгновенно насторожившись. — Просто мысли. — Гриффит мотнул головой и сморщил нос. – Иногда думать – это вредно. Я даже завидую тебе, потому что мысли в голове не мучают тебя постоянно. — Если бы их не было, разве ты стал бы командиром Ястребов? — Не стал бы, — согласился Гриффит. – Так и любовался бы замком из своих трущоб. Стал бы, самое большее, обычным разбойником. Да и его бы не вышло, наверное, слишком я приметный, красивенький. Но ты на меня даже не посмотрел бы. Гатс хмыкнул что-то невнятное и отобрал у него бутылку. После еще трех глотков Гриффит решил, что Гатсу пока достаточно, и перехватил за стеклянный бок, уже нагревшийся от их рук. — Стало теплее, — сказал Гатс. – Ну, или мы уже остываем. Гриффит, уже успевший не вовремя впасть в меланхолию, так же резко вернулся в реальность, к простому и черному юмору Гатса, и рассмеялся громко, снова ткнулся лбом ему в плечо. Гриффит проверял. Гатс не реагировал, но и не отстранялся. А до этого, Гриффит помнил, сам обнимал его и прижимал к себе, согревая. — Сверху у колдуна очень тепло, у него был магический огонь там, — объяснил он. – Я открыл дверь, сейчас и здесь стало теплее. К тому же зелье тоже согревает. — Какое зелье? – спросил Гатс и снова начал смотреть на бутылку в руках Гриффита враждебно. — Обычное зелье забвения. Забудем все, что было этой ночью. — Зачем тебе? — Сначала допьем, потом расскажу. — Гриффиту уже было весело. И нервно. Вообще-то изначально он не собирался говорить Гатсу о зелье и его свойствах, но теперь это решение казалось правильным. Если Гатс будет знать, что они забудут все, может быть, ему тоже будет легче расслабиться. От волнения руки не лежали на месте, и Гриффит перебирал руками то горлышко бутылки, то край одеяла, то собственную выбившуюся на лоб прядь волос. — Тогда давай скорей, — вздохнул Гатс. Теперь пили молча, передавая зелье друг другу и постоянно сталкиваясь пальцами. Закончили очень быстро. Гатс допил последнее и отправил бутылку на пол. — Ну и? – спросил он. — Что «ну и»? – переспросил Гриффит. — Зачем тебе понадобилось поить нас обоих каким-то зельем? — Не каким-то. — Теперь Гриффит медлил и не мог решиться. Все в этот момент казалось неудобным и неподходящим, но другого момента у него не было и может не случиться никогда. — Зелье забвения, я помню. Мы забудем все, что было этой ночью. Гриффит, зачем это все? – спросил Гатс с нажимом и протянул руку, схватил за плечо и развернул к себе. — Для этого. Гриффит улыбнулся и тоже протянул руку, чтобы погладить Гатса по груди. Гатс покосился на его пальцы, но снова не сдвинулся с места. Он был или очень непонятливым, или очень не хотел начинать первым. Гриффит вздохнул и подался вперед, чтобы дотянуться до губ и коснуться легким поцелуем. — Для этого, — повторил он еще раз, целуя теперь щеку и чувствуя, что Гатс застыл. Гриффит подался вперед еще сильнее, почти ложась Гатсу на грудь, и дотянулся до уха, заговорив тихо: — Ты помнишь, я говорил, что хочу тебя. Ты точно помнишь, не мог же ты забыть такое. Я думаю, что ты нечасто слышишь подобные признания от тех, кто нанимает тебя. И я все еще хочу тебя. Так сильно, что я выбрал тебя, хотя колдун предлагал исполнить любое желание. Чем дольше Гриффит говорил, тем большую неловкость он чувствовал. Еще несколько секунд, пара фраз – и он отстранится. А там нужно будет только дотянуть до утра, чтобы они оба забыли обо всем, и… Мысль оборвалась на середине и вылетела из головы, когда Гатс обнял его за плечи и, повернув голову, нашел губы, целуя легко, почти невесомо. Невыносимо. — Что я должен делать? – прошептал Гатс и неуверенно погладил по шее, забравшись пальцами под волосы. Гриффит отодвинулся и рассмеялся. — Ты ничего не должен, Гатс. Не стоит стараться ради меня и застарелого обещания, если тебе противно. Можешь просто уйти наверх поспать, там тепло и нет меня. — Гриффит… — Что «Гриффит»? Я идиот. Я знаю, что ты никогда не думал об этом всерьез, но именно поэтому я и пошел на это сейчас. В конце концов, ты забудешь, я забуду, и все будет так же хорошо, как раньше, и я надеюсь, что это был единственный колдун, и больше я не буду иметь с этими тварями никаких дел! Только когда Гатс притянул его к себе и накрыл его рот своими губами, целуя сразу глубже и с большим напором, Гриффит понял, что его тело трясет. Это было бы совершенно некстати – сорваться в такой момент. Он глубоко вздохнул, чтобы немного успокоиться, и начал целовать в ответ, то кусая Гатсу губы, то вылизывая их со всей нежностью, которую мог сейчас вытащить из себя. Этой нежности в нем всегда было много, даже с излишком, а сейчас, когда все шло так, как он давно хотел, она застряла где-то внутри и не могла пройти сквозь броню, которую Гриффит сам выстраивал годами. Он чувствовал себя глупым и совершенно растерянным. Наверное, он даже не ожидал всерьез, что Гатс ответит и что ему нужно будет продолжать. — Ложись на меня сверху, — попросил он и сам первым опустился на кровать, расстегивая пряжки на поясе. – И продолжай. Только не останавливайся, я прошу тебя, — добавил он, потому что Гатс поглядел на него с легким недоверием. — Это паршивое зелье, — усмехнулся Гатс, когда на самом деле лег на Гриффита сверху, придавив всем телом. Порез на груди пульсировал жгучей болью, дышать от этого было тяжело, двигаться – почти невозможно, но Гриффита хватило на то, чтобы закинуть руки Гатсу на шею и забраться ладонями под одежду, оглаживая лопатки. — Почему? – спросил он и снова потянулся губами вверх. На этот раз поцелуй вышел спокойнее – они привыкали друг к другу. — Оно согревает, но не пьянит. Там должен быть алкоголь, причем повыше градусом. А сейчас мы совсем трезвые, не расслабиться. Гриффит засмеялся, но на этот раз – легко, напряжение стремительно уходило. Гатс тоже чувствовал себя странно, неловко, неуверенно, но продолжал, положив руку ему на бок и оглаживая сверху вниз. От его ладони жар разливался по всему телу. — Скажи мне, — начал Гриффит, прервался и продолжил, когда поймал взгляд Гатса и уже не отпускал: – Просто скажи, ты хочешь меня? Гатс повел плечами и кивнул. Грудь снова жгло, но на этот раз - не от раны. Горели и щеки, и шея, и даже уши. — Давно? — Не знаю. Всегда. Как только ты забрал меня к себе. Гриффит видел, как дрогнули темные ресницы и глаза закрылись на секунду. Наверное, Гатс действительно хотел его, если терпит сейчас все это. Когда Гатсу надоело, он снова опустил голову и поцеловал. Гриффит готов был провести всю ночь только за этим занятием. А потом продолжить. Но у него не было этой возможности. — Я все сделаю, — прошептал он. Собравшись, Гриффит одним движением перевернул их обоих и уселся на бедра Гатса, улыбаясь и не сводя с него взгляда. Гатс тоже смотрел на него, не отрываясь ни на секунду, как завороженный. Только Гриффит сейчас ни за что не смог бы сказать с уверенностью, что это не он сам под гипнозом. Продолжая смотреть, он потянулся к волосам и дернул за кончик ленты, распуская ее и давая прядям рассыпаться по плечам. И встряхнул головой напоследок, довершая картину. Гатс просто смотрел на это, но сейчас точно не выглядел таким безразличным, как это было всегда. Темные глаза жадно поблескивали в полутьме, и Гатс все время сжимал и облизывал губы. Гриффит склонился над ним, и длинные волосы упали по обеим сторонам от лица Гатса, скрывая их обоих от всего мира вокруг. Они целовались, притирались друг к другу – они и раньше понимали и принимали друг друга, но Гриффит никогда не думал, что и в постели будет так же хорошо. Спокойно. Он понемногу начинал двигать бедрами, покачивался сверху и терся о пах Гатса, чувствуя, как дыхание становится глубже и тяжелее. Когда Гатс осторожно обхватил его ребра руками, Гриффит толкнулся вперед еще сильнее, а затем оторвался от губ Гатса и рассмеялся. — Гатс, я не хрустальный и практически не ранен. И я думаю, что ты качал свои мускулы не только для того, чтобы ворочать огромный меч. А вот теперь снизу снова оказался Гриффит – это получилось во многом потому, что он так и не перестал тихо смеяться, пока Гатс его переворачивал и подминал под себя. — Нашел что-то веселое? – спросил Гатс, нависая над ним на локте. Другая рука лежала под поясницей, обнимая и прижимая к себе. — Нет. — Гриффит мотнул головой. – Просто хорошо. Продолжим. Он закинул ноги наверх, обнимая Гатса за пояс. И охнул, распахнул глаза, увидев, словно в зеркале, как Гатс сделал то же самое. Должно быть, Гатс не ожидал почувствовать возбужденный твердый член, прижавшийся к его животу. А Гриффит не ожидал, что вспышка удовольствия окажется такой острой, пронизывающей от низа живота до макушки, до самых кончиков волос. Они кувыркались, постоянно меняя положение, пока не устроились рядом, лицом друг к другу. Так можно было немного успокоиться и сбросить градус, одновременно раздевая друг друга и не отпуская губ. Когда они оба оказались без одежды, обнявшись, то снова замерли на несколько секунд. Это было похоже на ожог, как будто Гриффит всем телом прижался к раскаленному куску металла, и если он отодвинется сейчас, то останется без кожи. Поэтому он не двигался. Он понятия не имел, что думает и что чувствует Гатс. Ему хватало того, что член Гатса был таким же твердым, как его собственный. Гриффит опустил руку и прошелся по всей длине. Гатс неровно затянулся воздухом и закрыл глаза. — Смотри на меня, — сказал Гриффит твердо. Прозвучало почти как приказ, и Гатс подчинился. Гриффит скользил рукой легко и медленно, и вскоре Гатс, к его удовольствию, начал толкаться в руку намного быстрее. — А сейчас я снова сяду на тебя сверху. Точнее, на твой член. Попытаюсь, потому что не только твой меч впечатляет размерами. Они снова перевернулись, и Гриффит, собрав столько слюны, сколько смог, растер ее по члену Гатса. Сглотнул. В ушах уже давно шумела кровь. — Ты не должен, — услышал он и улыбнулся, приподнимая верхнюю губу и показывая зубы. — Я хочу, — ответил он и приподнялся, пристраивая член Гатса между своих широко раздвинутых бедер. Начал насаживаться, опускаясь очень медленно, покачиваясь вверх и вниз, чтобы было чуть легче. Не сильно спасало. – Мне нужно чувствовать твой член в своей заднице. Говорят, люди получают от этого удовольствие. Я тоже был бы не против получить таким способом с тобой хоть раз. До этого мои опыты были крайне неудачными. И прекрати сжимать зубы так, как сейчас, ты их раскрошишь. — Ты, наверное, мелешь языком… сейчас... — Гатс говорил медленно, прерываясь и глубоко дыша. Гриффит держал его бедра, но чувствовал, как Гатс хочет податься наверх и войти целиком. – Чтобы твои не раскрошились. Гриффит глубоко вздохнул, расслабился и опустился до конца, улыбнувшись Гатсу мягко. Ощущения были невозможными и непередаваемыми. Несколько секунд он не двигался, а затем снова приподнялся и насадился. Наконец-то выдохнул и вдохнул, выгибаясь в пояснице и покачиваясь. Гатс протянул руку и коснулся груди Гриффита кончиками пальцев, а затем поднялся наверх и погладил по щеке. Гриффит повернул голову и потерся щекой о широкую ладонь. В голове крутилось дикая романтическая чушь, которую Гриффит не хотел бы произнести вслух никогда, даже с учетом того, что они никогда об этом не вспомнят. — Двигайся, — попросил он вместо этого. – Давай, Гатс. Чего Гриффит не ожидал, так это того, что Гатс перевернет его на спину и навалится на него сверху, проникая еще глубже, еще сильнее. Гриффит вскрикнул от внезапной боли. Это было уже слишком. И самое то, что нужно ему сейчас. Гатс замер мгновенно, давая привыкнуть. — Ты сам сказал, что не хрустальный, — прошептал он. — Да. — Гриффит кивнул и качнул бедрами. – Не останавливайся. Чтобы быть более убедительным, он обнял Гатса за шею обеими руками и прогнулся, поднимаясь и опускаясь снова. Гатс издал низкий гортанный звук – то ли рык, то ли стон. Гриффиту нравились оба варианта. Гриффиту нравилось все, что с ними происходило. Теперь они двигались в едином ритме, похожем на ритуальный танец, из которого нельзя выйти, пока он не закончится. Гриффит хватал Гатса за плечи, помня, что не стоит впиваться ногтями и оставлять царапины. Гатс двигался в нем, все ускоряя ритм и не разрывая поцелуя, как будто ему постоянно было мало. Он поднял голову только тогда, когда был на пределе, и Гриффит направил его руку, не отпуская от себя и помогая рукой выплеснуться ему на живот. Это было настолько невероятно, что Гриффит забыл о себе на несколько секунд, просто глядя на Гатса, который выглядел почти таким же ошарашенным. А затем Гатс сам обхватил член Гриффита, и только этого оказалось достаточно, чтобы этот танец закончился. — Нужно привести себя в порядок, — сказал Гатс, глядя на Гриффита так, как будто видел в первый раз в жизни и не знал, как вести себя с этим странным человеком, оказавшимся вдруг в его постели. — Подожди немного, — ответил Гриффит. – Ложись рядом. — Ты замерзнешь, — усмехнулся Гатс. И на этот раз посмотрел уже как обычно, как смотрел всегда на Гриффита – с легкой и теплой насмешкой. — Пять минут. — Гриффит улыбнулся, быстро проведя по губам кончиком языка. Гатс засмотрелся, а затем быстро отвернулся, чтобы поднять свалившееся на пол одеяло и накрыть их обоих. Гриффит лежал, обнимая его, и молчал. Сейчас он был сосредоточен на том, чтобы целовать Гатса в шею сбоку. Гатс прижимал его к себе и, к счастью, молчал тоже. Гриффит думал о том, что эксперимент прошел отлично, но повторять его не стоило, особенно без зелья. Это значило, что нужно сейчас, пока они помнят, избавиться от всех следов. О чем думал Гатс в этот момент, он не имел понятия и не хотел спрашивать. Когда прошло пять минут, Гриффит усилием воли скинул одеяло. — Вот теперь пора приводить себя в порядок, — сказал он и потянулся за своей одеждой. То, что осталось от рубашки, годилось только на тряпки, и Гриффит разорвал ее на две части. Одну кинул Гатсу обтереться, другую оставил для себя. Они молча оделись, после чего Гриффит, ежась от холода, вышел из дома и засунул тряпки поглубже в сугроб, чтобы не наткнуться на них с утра. Немного помедлил и там же спрятал пустую бутылку. Подумал, что у него нет никаких гарантий того, что они наутро действительно забудут все, что было. С этой мыслью он и вернулся. Гатс ждал его, и когда Гриффит подошел, потянул за руку, снова усаживая рядом с собой на кровать и укрывая их обоих одеялом. Засыпая, Гриффит думал о том, что утром он не должен заметить ничего подозрительного в том, что они спали рядом друг с другом – в таком холоде это было единственным выходом. Они просто спасались, как могли. Уже задремав, он почувствовал, как Гатс поцеловал его в шею, а затем еще раз – за ухом. *** Проснувшись наутро, Гатс чувствовал себя огромным куском замороженного мяса. Потребовались усилия даже для того, чтобы разлепить веки, а чтобы пошевелиться и потянуться – тем более. Гриффит, который до этого спал, почему-то рядом с ним, тоже зашевелился и открыл глаза, затем потянулся, попытался сползти с кровати на пол – и кое-как удержался на ногах, поморщившись от боли. — Что случилось ночью? – спросил Гатс, поднимаясь на ноги с некоторым опасением, но ему, в отличие от Гриффита, не было так плохо. Было легко, как будто ночью случилось что-то хорошее, а теперь это вылетело из головы. Странно, но он действительно ничего не помнил. Они нашли этот дом, спасаясь от снега, и остались здесь до утра. Гатс поверил бы в это, если бы помнил хотя бы то, как они оказались вдвоем на этой кровати. — И что за дыра в потолке? – задумчиво продолжил Гриффит его мысленные вопросы. – И почему я чувствую себя так, будто на мне топтался горный великан? Гатс, а ты цел? — Я в порядке, — ответил Гатс, наблюдая за тем, как Гриффит нетвердой походкой обходит комнату кругом и почему-то странно поглядывает на него. На обход не потребовалось много времени. Завершив его, Гриффит остановился и, распахнув плащ, посмотрел на свою грудь, перевязанную тряпками, сквозь которые когда-то успела просочиться кровь. — У меня рана на груди, замотана так паршиво, как будто это делал ты. — Он усмехнулся. – Этого я тоже не помню, но все равно спасибо. Гатс ухмыльнулся и кивнул, принимая благодарность. — Ничего особенного, — сказал он. – Давно пора возвращаться, нас уже потеряли в лагере. — Угу, — промычал Гриффит, снова погрузившись в свои мысли. – Еще пять минут. Подкинь меня наверх, в эту дыру, и подай потом светильник. Так мы хоть что-то сможем узнать. Гатс пожал плечами. Ему не особо-то было интересно, что тут было ночью, если они проснулись живыми и относительно целыми, а впереди их ждал переход через горы, но Гриффиту это почему-то было важно. Гриффиту вообще многое было важно, но, наверное, именно поэтому он и стал командиром. Дело завершилось быстро. Осмотревшись наверху, Гриффит спустился обратно, не прошло и пяти минут. — Ничего интересного, как ты и думал. Там был колдун, но я его убил. Подозреваю, что мы сожрали каких-нибудь мухоморов или выпили чего-то, чтобы согреться, и нам отшибло память. Надеюсь, сегодня хотя бы утро следующего дня и мы не проспали в этом домике сотню лет. Я слышал, бывает и такое. — Сказки, — отмахнулся Гатс. — Ты прав, уверен. Идем, нас и правда потеряли. Гатс кивнул. Когда они выходили из ущелья, Гатс с радостью увидел лагерь. Все же легенды, какими бы они ни были глупыми, врезались в память, и ему совсем не улыбалось не застать никого и выяснить, что они с Гриффитом проспали хотя бы неделю вместо одной ночи. К счастью, это оказалось единственным неожиданным приключением в этом походе. Они взяли крепость. Въезжая в ворота рядом с Гриффитом, Гатс поймал на себе его долгий внимательный взгляд и улыбнулся, кивнув. Все снова получилось именно так, как хотел Гриффит.