хорошо иметь семью

В политических кругах что-то бурлило, назревало, но Шираиши мало интересовался столь далекими от него вещами — после незабываемого приключения по поиску золота айнов у него начиналась аллергия на все то, что хоть краешком да относилось к войне, армии, и на прочие мерзости, оставившие в памяти многие дни пути. Нельзя было назвать их все плохими, но Шираиши вслед за ними вспоминал огромные проблемы, шедшие от Седьмого Дивизиона и всех, кто имел к нему отношение, и это его почти удручало. С момента окончания той безумной истории прошло уже больше десяти лет. За это время он успел побывать еще в парочке тюрем, так же успешно оттуда сбежать, повидаться с остальными приятелями вне закона — все они кочевали из одной тюрьмы в другую. Но все же их трудно было назвать настоящими друзьями, приятелями — да, но друзья оставались для Шираиши в прошлом, в тех временах, когда он познакомился с Сугимото и Асирпой. Кироранке, Танигаки, остальные — пусть воспоминания о золоте несли кучу головной боли (потому как кто только не кусал его за голову), все же, он искренне ценил все то, что успело произойти тогда. И, спустя почти десять лет, он возвращался к друзьям для встречи. Шираиши не был уверен, что его письмо добралось в целости и сохранности, но рассудил, что сюрприз тоже был неплохой тактикой. Отыскать деревеньку не составило для него труда, и, глядя издали на котан, Шираиши размышлял о том, что же могло случиться с двумя его друзьями-оболтусами за все то время, которое он их не видел. Стала ли Асирпа настоящей красавицей, как и сулили ей многие? Сугимото был все еще жив? Он, собственно, все еще жил там, или же давно ушел к той самой своей слепой подруге, ради которой и начал приключение? Столько вопросов. Шираиши вздохнул. Он надеялся, что ничего плохого произойти не успело. Зная наследие Цуруми... Но на пути он отвлекся от конечной цели своего назначения. Замерев, Шираиши уставился на кое-что впереди, настолько завлекшее его внимание, что он не просто мгновенно переключился с недобрых мыслей на что-то бессвязное и очень радостное, но еще и начал улыбаться как идиот. Будь тут Асирпа, она бы сказала, что он улыбался как обычно, но Шираиши не собирался слушать оскорбления от мысленных образов и попытался было сделать гордое лицо... Очень серьезное... Не продержался и минуты. Впереди сидела акита ину. Точнее лежала, охраняя вход в котан. Огромная, пушистая, такая мягкая на вид! Испытывающий любовь ко всему, что выглядело достаточно мило и могло его убить, Шираиши начал причмокивать и звать животное, но собака словно игнорировала его существование, лениво зевая и поглядывая по сторонам. Выглядела псина в точности как Рю, и, предавшись прекрасным воспоминаниям об этом маленьком пушистом засранце, Шираиши глупо заулыбался и поманил собачку к себе пальцем, приговаривая: — Какая милая собачка! Иди-ка сюда, иди-ка сюда! Сверкнув белозубой улыбкой, Шираиши побрел в сторону акиты, сидевшей у тропинки. Та даже ухом не повела, лишь лениво наблюдала за приближением незваного гостя, и, рассудив, что если собака не против его осторожных шагов в ее сторону (под «осторожными» Шираиши, конечно же, подразумевал несколько прыжков в сторону акиты на манер бешеной лягушки), то и даст потрепать себя по холке. Шираиши протянул руку и улыбнулся, уже предвкушая... ... лишь для того, чтобы пустить скупую мужскую слезу в тот самый момент, когда челюсти акиты сомкнулись на его ладони. Ни звука не раздалось в ту секунду в лесу, но мысленно Шираиши уже желал дать тупой псине пинка и отправить ее покорять отвесные склоны местных гор кувырком. Впрочем, он понимал, что за порчу чужого имущества его по голове явно не погладят (а может, даже укусят, эти собаки все могли!), а потому сдержался от резких высказываний и действий и возвел глаза к небесам. Темные, заволоченные тучами, они молчали, глядя на страдания собственного сына. Проклятые боги! Камуи! Или кто тут жил!.. Могли бы и помочь! — И правда, как Рю... Кусается так же... Ай-ай-ай-ай! Больно! Глупая псина! Акита не отпускала, и, размышляя, как бы вырваться из захвата мерзкой гадкой псины, Шираиши призадумался. Он привык сбегать из всевозможных клеток и тюрьм, правда вот ни у одной из них не было острых зубок, а еще они не рычали так низко и утробно, что душа в пятки уходила. Чуть покумекав, Шираиши пришел к единственному верному выводу, что тут мог сработать старый и известный ход. Плати той же монетой. И, недолго думая, цапнул собаку за нос. Акита явно не ожидала подобного поворота событий и резко разжала челюсть, после чего отбежала от Шираиши на добрых несколько метров. Во взгляде собаки можно было прочесть абсолютно безумную гамму эмоций, начиная шоком и заканчивая неверием в то, что какой-то оборванец взял и укусил ее в ответ. Немного придя в себя, псина все же направилась в деревню, по пути все еще опасливо оглядываясь на самое безумное животное, какое только встречала. Шираиши же лишь возвел глаза к небу, серому и унылому, думая о том, что в последнее время (в последние лет... все года его существования на этом свете) жизнь преподносила ему слишком много глупых приключений. От дум его не отвлекли даже тяжелые шаги позади, и, продолжая пялиться в тучи, Шираиши не оборачивался. В котане уж точно не стали бы бросаться в атаку на гостя, пусть и внезапного, да и собака от него сбежала — что-то да это наверняка значило! Шаги позади замерли, а сам Шираиши опустил взгляд вниз, на акиту, с которой они начали играть в гляделки. Кто-то мог усомниться в целесообразности этого состязания, в конце концов, кто с собакой в таком соревнуется, но Шираиши чувствовал, что его гордость была задета — а значит, настало время отомстить! Собаке. Гм. Да. — О. Шираиши. Резко оторвав взгляд от продолжавшей пялиться на него с опаской собаки, Шираиши уставился на говорившего человека. Он соврал бы, заявив, что сначала не узнал его, а потому мгновенно заулыбался в ответ широкой наглой ухмылкой. Перед ним стоял Сугимото. Шрамов на лице прибавилось, да правда совсем немного; обзавелся щетиной, и Шираиши даже оценил подобное, отметив, что тут и мяса выдры не надо было, чтобы назвать такого мужика привлекательным... Еще пара седых прядей в волосах, но не более. Это был все тот же Саичи Сугимото, с которым они вместе искали золото айнов, не особо-то он и изменился, если подумать. Бросив на Шираиши оценивающий взгляд, Сугимото вдруг ехидно хмыкнул и пробормотал: — А ты, смотрю, совсем не поменялся. Как был бестолочью, так и остался. — Эй! — возмущенно гаркнул Шираиши. — Это мои слова! И вообще, это ты кого бестолочью обозвал?! Мы десять лет не виделись, и ты сразу оскорбляешь! А где мои радостные приветствия? Мясцо в честь прихода? А?! Вы мое письмо-то получили? — Получили, получили, еще как, — фыркнул Сугимото и потряс головой. — Едва разобрали твои каракули. Ты совсем писать разучился? Да, все тот же Сугимото. Даже оскорблял точно так же, безобидно и глупо. Заулыбавшись как два идиота, они пожали друг другу руки. Приятно было видеть, что ничего плохого тут не случилось — жизнь в котане кипела, и, судя по довольной физиономии Сугимото, с Асирпой тоже все было в полном порядке. Ненароком Шираиши приметил охотничье ружье за спиной у приятеля — старой модели, какие использовали еще до начала двадцатых — и вскользь поинтересовался: — Вернулся с охоты? — Вообще, наоборот. Собирался. Но, — Сугимото выразительно взглянул на Шираиши. — Планы изменились. Охота может и подождать. — Ах-х-х, я так польщен, что ты бросил все ради меня! Сугимото посмотрел на него с долей иронией и уже было открыл рот, чтобы изречь что-то очень мудрое (наверняка согласие с тем, что ради прихода Шираиши можно было и побросать все рутинные дела), но не успел. Они оба резко обернулись, когда где-то в деревне что-то бабахнуло, а потом прямиком из-за дома выскочил вороватого вида мальчишка с потемневшим от копоти лицом. Судя по тому, как резво он пробежал прочь, сверкая пятками, сделал он явно что-то не слишком хорошее, да и звук взрыва это подтверждал... Шираиши прикрыл глаза, отдавая дань памяти Кироранке. Может, сейчас тут рос его наследничек — духовный, конечно же. Сначала взрывает что-то безобидное в деревне, потом уже — мосты на войне... Ладно, звучало не очень. — Это Хэнаукэ. Лет десять назад его подбросили Хучи, и с тех пор он у нас тут главный хулиган на деревне, — объяснил Сугимото, и Шираиши проводил мальца взглядом. — Думаю, он японец. Но любят его тут, как родного, хотя тот еще крысеныш, конечно. Но родной, родной. — Японец? Шираиши недоуменно вскинул бровь. Он, конечно, не то чтоб был особо против такого интернационала в котане, но его удивило то, что сироту — не айна, а японца — подбросили именно сюда. На ум приходило лишь одно логичное объяснение, и, нахмурив брови, он осторожно покосился на приятеля. Сугимото сузил глаза, взгляд его был зол — пылал яростью. Так он выглядел лишь в те моменты, когда упоминал что-то, относившееся к Седьмой Дивизии, попившей им всем крови. Давно Шираиши не видел этого взгляда, но до сих пор тот заставлял нервно трястись. Все же, неудивительно, что его звали Бессмертным — с таким-то взглядом... Настоящее чудовище. Хоть и родное. Сглотнув, Шираиши хотел было уже огласить их общую мысль, но Сугимото опередил его: — Да. Я думаю, в этом был замешан Цуруми. Так же думал и Танигаки. Танигаки-то, проработавший с Цуруми дольше, чем они вдвоем, явно имел право полагать столь... своеобразные вещи, хотя сам Шираиши не мог понять, зачем Цуруми надо было подкидывать ребенка в котан. Он был... чей? Кого-то из заключенных? Шираиши не мог припомнить никакого семьянина среди тех, кто сидел с ним в Абашири. — Ну, к счастью, никаких бед это не принесло... — осторожно пробормотал Шираиши и опасливо покосился на друга. — Ведь так? — Ну... Они оба взглянули на выскочившую из-за угла разъяренную женщину, которая понеслась следом за Хэнаукэ. Языка айнов Шираиши не знал, но иногда для понимания это и не требовалось — некоторые вещи слишком хорошо передавались взглядом, жестами... Особенно взглядом. С таким желанием убить и дать по шее за ним тоже гонялись, когда он был малолетним кретином, воровавшим выпечку на рынке. Ах, старые времена! Шираиши с ностальгией смахнул слезу. — Как там Асирпа? — поинтересовался он, пока они с Сугимото шли к нужному дому. В ответ тот лишь бросил на приятеля суровый взгляд, после чего вдруг пробормотал: — Увидишь. Что-то случилось?.. Шираиши надеялся, что что-то хорошее. Но сколько бы Сугимото ни старался держать серьезное выражение лица, дрожащие губы его выдали с потрохами — явно все было хорошо. За такое стоило дать профилактического подзатыльника, но Шираиши здраво рассудил, что в котане так поступать нельзя. Одно дело — цапнуть за нос местную собаку, и совсем другое — шлепнуть одного из жителей. Айны, пусть и были дружелюбны с ним, после такого... Пф-ф-ф, ладно. Кого он обманывает. И со всей силы шлепнул Сугимото по спине ладонью, отчего тот ахнул. — Я все вижу, кретин ты эдакий, — погрозил Шираиши пальцем и сузил глаза. — Обмануть меня вздумал, да? Позор, позор! Уважай старших! Иногда он забывал, что был самым старшим в их, Асирпы, Сугимото и его самого, компании. Так странно было об этом думать!.. Сама Асирпа, когда узнала, искренне заявила, что ведет он себя как самый маленький, и Шираиши попытался было сделать вид, что обиделся. Кажется, тогда он не продержался и целого часа. — Ну, скажем... — Сугимото задумался. — Тебя определенно удивит то, что ты увидишь. Я думаю. Под «удивлением» можно было понимать все, что угодно, но Шираиши понимал, что могло произойти в такой тихой и мирной деревушке. А потому он, не меняя скептического выражения лица, буркнул: — Что? Ребенка чтоль сделали? Не пытайся меня заинтриговать такими дешевыми приемами, я все их знаю, все их! — грозно погрозил он пальцем. Сугимото широко распахнул глаза и тоже погрозил пальцем. — Так!.. Не порть сюрприз раньше времени! К домику они побрели молча, и Шираиши постарался поскорее забыть отгаданный ответ, чтобы искренне изобразить удивление. Выходило, конечно, не очень, но он старался. — А где Асирпа сейчас? — как бы невзначай поинтересовался он. — На охоте. Уничтожает местную фауну. Ну, знаешь... Сугимото с Шираиши многозначительно переглянулись, вспоминая свои старые гастрономические похождения на Хоккайдо. Хоть что-то в этом мире не менялось. — Опять мозги? — Опять мозги. — Мозги, значит... Сочувствующе вздохнув, Шираиши похлопал Сугимото по плечу. Ну-ну, надо было держаться. Когда-нибудь ей мозги надоедят. Надоедят!.. Оставалось лишь верить. Небольшой домик впереди был обозначен точкой конечного назначения; кажется, это был домик Хучи, хотя Шираиши не был уверен точно. За десять лет все забылось, а может, он и не знал никогда, а лишь слышал рассказы Асирпы. Тяжело теперь было вспомнить. Но дело было не в домике, дело было в фигуре, стоящей прямо перед ним. При виде ее Сугимото тепло заулыбался, а Шираиши едва сдержал ехидный смешок. Ну конечно. Это была Асирпа. Повзрослевшая, похорошевшая... Он ведь мог так говорить, да? Про Асирпу? Или Сугимото вновь наденет ему ведро с гвоздями на голову? Подозрительным взглядом покосившись на приятеля и убедившись, что никаких ведер рядом не было, и гвоздей — тем более, Шираиши тихо выдохнул и бросил тихо прямо на ухо Сугимото: — Смотрю, расцвела! Или как там говорят. Он многозначительно посмотрел на приятеля, но тот, вопреки ожиданиям, не рассвирепел, а лишь хмыкнул и кивнул. — Да, теперь это не та малявка, которая кормила нас мозгами, — чуть подумав, он добавил: — Хотя мозгами кормит до сих пор. — Мозги, да?.. Они оба трагично уставились в землю, предчувствуя, что принесет им эта встреча помимо радости и кучи разговоров. Шираиши не то чтобы не любил кулинарии айнов, было даже ничего так, съедобно, но вот некоторых вещей он понять не мог, и одной из них были... ... мозги. Сугимото, кажется, даже спустя десть лет испытывал от них дрожь в коленках. Ну ничего. Теперь их двое. Вдвоем-то они это точно переживут. Наверное. — Шираиши! А ты совсем не изменился! Асирпа громко рассмеялась, солнечно улыбаясь, а Шираиши в ответ обиженно заворчал: — Вот опять! Посмотрите на них. Обижают старину Шираиши, не ценят, не любят... Ладно. Он был рад даже, что не особо поменялся. Помнил хорошо рассказы Кироранке про Софию, которая в юности была вся из себя красоточкой, а потом... Ну, про таких людей говорить стоило либо хорошо, либо ничего (и не потому, что София была мертва, просто удар у нее был хорошо поставлен, спасибо суровым российским тюрьмам). В общем, эволюционировала она из тонкой нежной девицы в женщину вкусов Кироранке, и вот настолько радикальных изменений Шираиши видеть в себе или в ком-то совсем не хотелось. Впрочем, Асирпа лишь похорошела, вытянулась, превратилась из маленькой шумной козявки в шумную, но очень привлекательную девушку. На губах у нее была видна маленькая татуировка, аналогичная той, что была у Хучи, и Шираиши весело хмыкнул, пихнув Сугимото локтем. — Время зря даром не терял, да? Да? — сверкнул белозубой улыбкой он, и Сугимото уничтожающим взглядом заставил его вздрогнуть. — Я... Я шучу. Гм.. Шучу. — Смотри не дошутись, — с улыбкой пригрозил ему Сугимото. Впрочем, угрожал вполне серьезно. Почему-то в этот раз решил не улыбаться в ответ... Шираиши задумался о том, что сейчас его общение напоминало гарцевание на тонком льду, где одно неосторожное слово, и Сугимото мог повторить подвиг давнишних лет и пристрелить его через задницу. — Опять путешествовал по тюрьмам? Обойдя его, Асирпа заглянула ему в глаза — теперь они были примерно одного роста, и Шираиши с ужасом подумал, что настолько привык наклоняться вниз, чтобы нормально ее выслушать, что теперь не знал, куда себя деть во время диалога. То, что он стушевался, заметила и Асирпа, и весело рассмеялась. — Да ладно тебе, не расстраивайся! — Было бы чего расстраиваться, — обиженно, но невсерьез буркнул Шираиши, после чего настороженно оглянулся по сторонам. — Так, ладно. Вы там мне обещали какой-то сюрприз. Сугимото обещал. Ну и где он? Где он? — О-о-ох... Асирпа многозначительно посмотрела на Сугимото, и ее взгляд на мгновение приобрел лисьи нотки, словно у Инкармат. Нет, эти двое явно что-то скрывали, что-то очень странное, потому как нельзя было делать иначе с такими хитрыми лицами. Мало того, что угрожали и обижали, так еще и это!.. Впрочем, Шираиши готов был признать, что скучал по этим двум придуркам. Все же, они столько прошли вместе. — Проходи внутрь, — Асирпа кивнула на домик, после чего глаза ее загорелись еще сильнее. — И ты увидишь... Хотя погоди, нет. Я войду первой! Хочу посмотреть на твою реакцию. — Приготовь чего-нибудь мягкого на полу, а то вдруг упадет! — крикнул ей вслед Сугимото. Когда же Шираиши уставился на него, как на главного предателя, тот сделал вид, что ничего такого не говорил. Врал он, впрочем, так себе. — Надеюсь, это что-то нормальное, иначе я вас, двух придурков, пну, — пригрозил Шираиши. Сугимото лишь злорадно заулыбался. И, войдя внутрь, Шираиши на мгновение сузил глаза — там было темнее, чем на улице, и поначалу он и не заметил подвоха. А подвох сидел прямо в центре комнаты, такой небольшой... Внутри был... — Ребенок? Шираиши удивленно моргнул. Несмотря на то, что он вполне себе догадался, что за сюрприз решила показать ему Асирпа, он все равно удивился. Хорошо помнил ее совсем еще соплей, стрелявшей белок (и его), а тут уже и повзрослела, и ребенок этот... Кажется, это была девочка; обернувшись, она с любопытством уставилась на родителей и Шираиши, а тот увидел, что глаза у нее были от матери, те же, что и стали причиной стольких бед когда-то давно, глаза Вилка — голубые с зеленым отсветом. На вид малявке было лет пять, может, чуть больше. После нескольких лет скитаний по тюрьмам и знакомства с Иенагой и Хиджикатой Шираиши потерял умение определять возраст людей на глаз. Особенно с Иенагой. — Ага, ребенок, — гордо произнесла Асирпа. Шираиши во все глаза уставился на дите, после чего ошалело покосился на Сугимото. — Это... — он запнулся. — Это ваш? Вот это. Маленькое чудовище? — Именно! — Асирпа довольно улыбнулась, но грозно добавила: — Не называй ее чудовищем. Еще какое, подумалось Шираиши. Дочь Сугимото... И Асирпы... — Это кто тут такой маленький? Это кто тут такой утю-тю-тю? Рядом со всем маленьким и несмышленым он сам терял последние капли здравомыслия и способность говорить, а потому, присев на корточки перед козявкой, Шираиши с одухотворенной улыбкой ткнул ее в щеку. Малявка, впрочем, не заставила ждать, и цапнула его молочными зубешками прямо за несчастный палец, который ранее куснула акита. Держала она, конечно, не так крепко, но ощутимо. Шираиши вновь возвел взгляд к небесам и задался вопросом, в чем же он настолько провинился, что его постоянно кусали. Небеса таинственно молчали, впрочем, как и Сугимото, который поспешил сделать вид, что ничего не видел. Можно было бы обвинить его в предательстве и в том, что эта хитрая лисья морда поступала на манер Вилка — растила из дочери инструмент для собственных целей, более скромных правда, и заключавшихся в мести Шираиши и методичном кусании за пальцы, но... Ладно, это звучало уже на грани абсурда. С трудом вырвав палец из цепкого захвата, Шираиши с оскорбленным видом потер руку, после чего развернулся к Сугимото и кивнул на малявку: — И как это чудо звать? Он думал, что сейчас тот назовет что-то очень красивое и звучное, как, собственно, и звучало имя Асирпы, но лицо Сугимото отчего-то приняло интересный бледноватый оттенок, после чего он медленно повернул голову в сторону выхода из домика, а ворвавшаяся внутрь Асирпа вдруг улыбнулась так самодовольно, что Шираиши мгновенно почувствовал... От этих двоих ждать чего-то адекватного явно не стоило. — Осома! — гордо произнесла она. Повисла немая пауза. Шираиши с сомнением уставился сначала на Осому, затем на Сугимото — тот сохранял странное одухотворенное выражение лица, явно припоминая историю любви Асирпы к мисо — а после уже на саму Асирпу, которая продолжала сверкать глазами, как звездами. Тогда Шираиши еще не знал (а если знал, то скорее всего забыл, и не слишком-то жалел об этом) о традиции айнов называть детей... очень своеобразными именами, а потому несколько раз моргнул и выдавил: — Что? Он покосился на ребенка, который явно собирался нанести вторую сокрушительную атаку по пальцу, после чего еще раз покосился на парочку: — Знаете, ребята, я все понимаю, но должны же быть какие-то пределы. — Заткнись, Шираиши, — одновременно оборвали его Асирпа и Сугимото; первая звучала воодушевленно, второй же — убито, на грани признания, как было это с дегустацией оленьих мозгов. Еще раз покосившись на малявку, одухотворенно охотившуюся за его пальцем, Шираиши здраво рассудил, что не его ума это было дело. Если кто-то хотел называть ребенка в честь какашек, то, пожалуй... Кому он тут советчик, верно? Это могли быть какие-то заморочки айнов, с какашками-то, а потому копаться в этом не хотелось, потому что айны айнами, а лезть в их традициях — себе дороже. Особенно если они связаны с осомой. С какашками. У Шираиши было полно свободного времени, но он собирался бездарно потратить его другими заманчивыми способами! — Значит, Осома... Он вновь устремил взгляд на малявку, и та широко улыбнулась ему в ответ — одного молочного зуба у нее уже не было, неизвестно, сам ли выпал, или этому посодействовали ее охотничьи инстинкты — и сердце Шираиши растаяло, пусть он и был сердит за попытку обглодать ему палец. Глупо улыбнувшись в ответ, он шумно шмыгнул носом и смахнул пальцем набежавшие слезы (в это время внимательно следя, чтобы его не цапнули вновь). — Никогда не думал, что у вас, кретинов, будет такое чудесное дитя. — Это ты кого кретином назвал, голова садовая? Асирпа грозно сузила глаза. Здраво рассудив, что накликать на себя гнев молодой охотницы было бы не слишком разумным решением — Шираиши хорошо помнил все те случаи, когда угождал в ее ловушки, и ему не слишком понравилось — он виновато рассмеялся и поднял руки кверху, желая продемонстрировать свои искренние (на самом деле нет, да и вряд ли сама Асирпа на это купилась) намерения раскаяться. Кажется, даже такой дешевой игры было достаточно, и, грозно покачав пальцем, Асирпа вздохнула. — Ну ладно, Король Поноса... — Эй! Мы же еще тогда условились так не обзываться! — ... я сделаю вид, что не слышала все то, что ты только что сказал, — Асирпа очень выразительно на него посмотрела, после чего Шираиши шумно сглотнул. — Но для этого тебе придется... — Придется? Что это ему там еще придется?! — Страдай, голова садовая, — с постным лицом проговорил Сугимото. Он был спокоен и задумчив, пугающ даже — так называемое «мозгопоедательное настроение»; и Шираиши начал всерьез беспокоиться, почему вдруг за простую шутку его вдруг решили как-то жестоко наказать. Он, конечно, был королем побегов, но... Но. С Сугимото и Асирпой это отчего-то работало не очень. Или вообще не работало. — Придется, — Асирпа важно кивнула. — Посмотреть за Осомой, пока мы охотимся на оленя. Ради вкусных мозгов! Ты же хочешь мозгов, хочешь? Конечно хочешь, ты их любишь! Сугимото и Шираиши многозначительно переглянулись. Ситуация была трагичной... Он бы ответил честно, что нет, но за это стрела с ядом скорее всего вонзилась бы ему прямо в задницу. Бывали, проходили. Он бы ответил согласием, соврал бы, да вот только кислое лицо мгновенно выдало бы его истинные чувства. Безвыходная ситуация! Караул! А потому, сложив руки у груди, Шираиши тоном внезапно достигшего просвещения человека проговорил: — Я готов присмотреть за чадом вашим, конечно же, о юная... — Не фривольничай! Асирпа громко расхохоталась, и в глазах ее заплясали чертики. Нет, все же она действительно похорошела за прошедшие десять лет. Сугимото, хитрец, словно все знал!.. Ну ладно. Ладно. Шираиши был рад, что из этой кровавой истории хоть кто-то вышел не просто живым, но и счастливым. Все то, что произошло десять лет назад, конечно... Оставило след. — Я принесу тебе самую крупную голову! Радуйся, Шираиши! Когда Асирпа скрылась на улице, Сугимото многозначительно посмотрел на приятеля и цыкнул. — Ну, в общем, да. И скрылся следом. Милое пожелание выжить во время дегустации мозгов, ничего не скажешь. И вот, настал ужасающий момент. Момент, когда Шираиши и Осома остались наедине — он, казалось бы, взрослый, но ведущий себя совсем не соответствующе, и козявка. Кто-то бы заволновался, но Шираиши столько всякого перевидал, что такой ребенок был ему уж кем угодно, но явно не обузой. Чадо Сугимото и Асирпы наверняка было способно не то, что повторить их приключения, но еще и до самих камуев, или кому там айны молились, добраться. Малявка взглянула на него с таким энтузиазмом, что Шираиши в ответ лишь горестно вздохнул. Он возвел глаза к потолку, надеясь, что камуи, о которых так упорно рассказывала Асирпа много лет назад, видят его сейчас и жаждут ответить на вопросы. Впрочем, потолок не отвечал; боги же явно решили, что подобные загадки находятся вне их владений, а потому лишь таинственно сверкали звездами на вечернем небосклоне в ответ. «Чертовы засранцы», — обреченно цыкнул Шираиши и уставился на Осому. Та смотрела на него с нескрываемым любопытством, явно жутко довольная, что странный новый знакомый никуда не сбегал и сидел рядом с ней. К детям Шираиши относился скорее... нейтрально, чем положительно, сам уж точно не планировал заводить семью — ворам такое не положено, не по статусу, а по моральным принципам — а потому не мог понять радости Сугимото, которую тот так плохо скрывал во взгляде. Впрочем, после историй с той слепой женщиной, наверное, было хорошо, что он наконец нашел свое место и из Сугимото Бессмертного стал Сугимото Обычным. Потрепав Осому по голове, Шираиши горестно вздохнул. Малявка же довольно заулыбалась. — Хорошо иметь семью, да? — Да! — с энтузиазмом откликнулась козявка. После чего широко раскрыла рот и, вывернувшись так, что даже Шираиши бы позавидовал, вновь цапнула его за палец. Да уж, манеры у нее были волчьи, можно было бы пошутить, что это досталось от деда, но все, о чем хотел думать Шираиши в этот момент, так это о том, как сильно он заедет Сугимото по шее за то, что тот не воспитывает свое ребенка должным образом. И Асирпу тоже отругает. И Асирпу... Шираиши в ужасе подумал, что теперь ему досталось роль веселого поучающего дядюшки этого безумного семейства. Перспектива не радовала, но бежать было некуда. — Я февя вювю, фяфя Фифаифи, — проговорила Осома, не разжимая зубов. Она солнечно улыбнулась, и Шираиши понял, что попал в ловушку.