Сияние

Очередной грандиозный бой за ресурсы планеты Земля состоялся и завершился очередной грандиозной ничьей с кучей раненых с обеих сторон. Фракции с молчаливым нейтралитетом бродили по сугробам, забирая своих и даже не подначивая друг друга. Сегодня всем досталось непривычно сильно. В такие моменты Джаза порой раздражала Земля. Ресурсы, ресурсы… а никаких жизненных ресурсов для них самих тут нет. Из медботов только Рэтчет со скромным корабельным медблоком, из возможности прогуляться — дороги и пустыни. Никаких садов и чистых магистралей, много людей, пробки, грязная поверхность, в которой увязали колеса. И, конечно, люди, которые так легко меняют свое мнение о защитниках Земли. Джаз старается не думать о таком, в конце концов, Земля — это лучше, чем необитаемый астероид без шансов выбраться. — Тебе нравится здесь? — стратег появляется рядом бесшумно, что удивительно в условиях огромных скрипучих сугробов вокруг. Слышать такое от Проула странно, и Джаз ловит себя на том, что он уже больше клика стоит и смотрит в сугроб, а вокруг очень тихо. Не слышно ни разговоров, ни гула двигателей медицинских транспортников. — У меня скоро замерзнет энергон в магистралях и незамерзающий стеклоочиститель, но в остальном тут можно было бы закатить клевую вечеринку, никто не перегреется, — пытается шутить диверсант, но выходит как-то неубедительно. Десептиконы уже закатили. Закатили так, что снег проплавился неровными кратерами и расцвел пятнами энергона бойцов с обеих сторон. Проула шутки не обманывают, слишком долго они рядом, слишком много видели, слишком давно сражаются бок о бок. И сейчас тактик видит подпалины от выстрелов на белой краске капота и ощущает слабые энергополя разведчика. Джаз храбрится, как и всегда. Как тогда, в первую их встречу, когда вытаскивал Проула из завалов прямо под вражеским огнем. Давно, в начале войны, еще на Кибертроне. Тактик тогда посчитал, что юный диверсант — с дефектным процессором, Джаз с этим даже не спорил, но едва они оказались в медблоке — рухнул в системную блокировку от избытка впечатлений. Его тогда еще прозвали Рикошетом, будто выстрелы от него рикошетят. Глупость, конечно, но для диверсанта Джаз действительно оказался долгожителем. — Здесь красиво, — немного невпопад отвечает стратег, отвлекшийся на свои воспоминания, и Джаз, пытающийся что-то негромко бормотать, замолкает, поднимая взгляд на собеседника, готовый заметить, что кому-то, кажется, замкнуло цепи восприятия. Что красивого в снеге и темном небе? Проул не смотрит на него, Проул смотрит на небо. На земное небо, где на темном фоне сейчас вспыхивают яркие градиентные полосы северного сияния, неуловимо переходящие из одной в другую. Джаз не замечает за собой почти человеческий жест удивления, но от восхищения рот открывается сам собой, хотя сказать нечего — слов не хватает. Происходящее удивительно и почти невероятно. Пожалуй, диверсант не соврал бы, если бы сказал, что не видел такой красоты даже в Кристаллических садах на Кибертроне, где множество кристаллов преломляло свет, раскладывая на яркие зайчики спектра, отражало много раз и превращало прогулочные дорожки в красивейшие блестящие туннели. — Это северное сияние, — делится информацией Проул, поворачиваясь к Джазу и протягивая ему ладонь. — Но даже сейчас ты сияешь ярче.