Часть 2
16 мая 2020 г. в 19:21
Чёрно-белый индоминус сжал челюсти на шее самки и дёрнул головой в сторону, от чего та взревела от хруста в шее и всеми лапами упёрлась в брата. Тот лапами столкнул с себя её конечности и резко повернулся. Тело белой упало на землю, не удержавшись на лапах, но всё отчаяней рвалось от напавшего. Самец будто с усмешкой замотал головой, всё сильнее стискивая челюсти. Клыки входили всё глубже и легче. Мышцы рвались, белая голова поворачивалась уже с болью. Индоминус резко рванулась в сторону, её словно вытянувшаяся шея оказалась покрыта глубокими рваными ранами от огромных клыков. Из её пасти донёсся жуткий рёв, неожиданно сменившийся на сдавленный хрип.
Хоскинс выглянул из-за обломка ворот и посмотрел сначала на зависшие над крупным зданием грузовые вертолёты, от одного из которых уже свисла лестница в открывшийся наверху проход, а потом и на сцену с гибридами. В руке он держал телефон и записывал всё на видео. Белая тут же ударила по морде брата лапой, ещё раз, ещё. Её тело быстро навалилось на противника, того невольно откинуло и ударило в стену одного из зданий, от чего та мигом треснула. Вик вдруг почувствовал тревогу, глядя на это. Самец взревел, белая с раскрытой пастью понеслась на него. Сердце человека словно замерло. Клыки самки были уже в метре от противника, челюсти готовились сжаться. Чёрно-белый индоминус резко выпрямил переднюю правую лапу, оказавшуюся на морде самки. Этой лапой он сжал её челюсти вместе и продолжил сжимать. Та заворочалась и вцепилась пальцами в его предплечье и запястье, рвала когтями его лапу. Тот рявнул и, приподнявшись с треснутого асфальта, поднял вторую лапу. Пальцы с длинными черными и одним белым когтём расправились и напряглись. Самка округлила глаза и замахала лапами, стала пятится назад, но самец тут же шагал вслед за ней, ни на секунду не разжимая белую морду, шкура которой вдруг начала менять цвет от волнения и становилась то зелёной, то как округа, то по ней плыли чёрные пятна. Она всё пыталась рычать и издавала невнятные звуки сквозь плотно сжатую пасть. Её красный глаз всё с ужасом смотрел на чёрную лапу над собой. Самец словно улыбнулся и, сделав последний шаг вперёд и напрягши пальцы ещё сильнее, рванул лапу ей в морду прямо когтями вперёд. Один из когтей полностью вонзился в круглый зажмурившийся глаз, соседний — в шею, с другой стороны — пронзил мягкую кожу, за которой как раз была полость в черепе. Самка от неожиданно жуткой и нестерпимой боли распахнула пасть и взревела громче, чем когда-либо. Чёрная лапа, сжимающая её морду, оставила от её действий белом носу и нижней челюсти глубокие рваные следы от когтей. Левая же лапа не спешила выниматься из головы самки. Когти погружались всё глубже, самый длинный из них, белый, почти доходил до мозга. Белая самка рванулась в сторону, оторвавшись от когтей, и схватилась лапой за правую часть морды, которая из белой стала ярко-красной, и не из-за умения менять цвет шкуры.
Чёрно-белый гибрид повернул голову и посмотрел на Хоскинса, выглядывающего из-за стены. Он негромко рыкнул, словно спрашивая что-то у того. Вик не понимал его и лишь развёл руками.
— Нападай, нападай на эту мразь! Файт, файт! Понимаешь?! — Хоскинс замахал руками в сторону белой, которая заметила его и смотрела одним красным глазом. Чёрно-белый гибрид фыркнул и наклонил голову набок.
— Бейся! Файт! — кричал Вик, не зная, на каком языке вообще сказать индоминусу, что надо делать.
Белый индоминус в это время отходил назад, уже видя исход битвы.
— Бейся! Куда ты смотришь, она уже уходит! — уже в бешенстве вскричал Вик. Индоминус всё прислушивался к его словам, особенно к странному слову «бейся». Он не понимал этого, впервые слыша это слово, но запоминал. Самец наконец обернулся и посмотрела чёрными глазами на пятющуюся противницу. Та всё с большим ужасом смотрела на самца, которого уже вспомнила. Она нервно вздрагивала и всё тянула лапу к проткнутому глазу. Эти чёрные глаза теперь внушали ей страх и даже прокручивали перед ней все воспоминания из детства: вот самец отбирает всю её еду и едва не обрекает её на голодную смерть, после чего и вовсе откусывает кусок из её спины, вот эти чёрные глаза из темноты пугают её каждую ночь, когда что-то душит её и сдавливает, а вот она просыпается от жуткой боли в лапе, которую вдруг не чувствует, и, открыв глаза, видит эту лапу в пасти гибрида, он грызёт конечность и рвёт на части.
И вот эти самые чёрные глаза вновь приближались к ней, несмотря на шум вертолётных винтов над зданием. Самка вся сжалась и зарычала на него. Она пятилась всё быстрее. Чёрно-белый гибрид не двигался с места и словно ждал чего-то. Он явно хотел напасть и закончить дело, но что-то мешало ему.
Хоскинс достал рацию и посмотрел на вертолёты. На трёх из них виднелись пулемёты, которые они отправили специально для атаки.
— Приём, вы, там! Пора бы поджечь эту тварь, и на этот раз не промахнитесь! Приём?
— Поняли, держитесь на расстоянии, приём. — донёсся нечёткий и шумящий голос из рации. Вик отошёл ещё дальше за стену, и стало видно только часть его головы и камера телефона. Он не мог не наблюдать за этим. Он уже с азартом снимал всё это и следил горящими глазами.
Три вертолёта разлетелись по позициям и повернулись в стороны хищников. Оба индоминуса настороженно подняли головы и посмотрели на гудящие механизмы над собой. Белая помотала головой и зарычала, встал на четыре лапы. Её шкура посерела и приняла цвет асфальта. Самец не смотрел на неё. Он услышал щелчки с вертолётов и стал отходить назад. Не нравились ему эти звуки, а смена окраски вряд ли тут поможет.
Прицелы всех трёх пулемётов навелись на серую спину. Самка пригнулась к земле и попятилась к бассейну, в ней всё ещё теснилась надежда, что они не заметят. На миг всё затихло, замерло, как вдруг темноту озарили три красные мигающие вспышки, шум от выстрелов был слышен ещё далеко в лесу. Только тогда самка рванула назад, а пули всаживались ей в затылок и спину. Всё глубже и глубже, всё больше и больше, одна за другой. Хищница издала последний рёв, и свинец перебил ей позвоночник. Размякшее тело разлеглось на дорожке перед бассейном и проскользило так около метра. Ещё несколько патронов всадились в неподвижное тело, после чего вертолёты развернулись в воздухе в сторону второго гибрида. Тот сразу же понял, что не надо долго стоять и бездействовать. Он быстро развернулся и махнул длинным белым хвостом с чёрным низом и широкими чёрными полосами.
— Огонь! — раздался с одного из вертолётов заглушённый винтом крик. Очереди из пулемётов полились одна за другой прямиком в спину самца. Тот, чуть повернув к ним голову, зарычал, но в щёку со жгучей болью впилась пуля, и он с диким рёвом замотал головой и зачесал щёку лапой. Пули всё впивались в спину, но редко какие проходили сквозь прочную чешую.
Индоминус пробежал сквозь разрушенную белой стену и, даже не останавливаясь, подхватил чёрной лапой Хоскинса. Тот даже понять ничего не успел и лишь крепче сжал в руке телефон, который и так едва не уронил при подхвате.
— Ты что делаешь?! — кое-как выкрикнул Вик и забил кулаком по одному из пальцев динозавра, но как только его руку задел один из патрон, он вскринул и постарался спрятаться под грудью индоминуса. Пули свистели прямо рядом с его ухом, слышалось, как они вонзаются в шкуру гибрида.
— Приём! Отставить огонь! Вы меня убьёте, придурки!!! — орал мужчина прямо в рацию, не видя, что она и так сломана после того, как оказалась сжата между ним и лапой хищника. Вик весь дрожал с закрытыми глазами.
Наконец они оказались в лесу, и вертолёты потеряли их из виду из-за тёмной в ночи густой листвы деревьев и пальм. Но самец ещё долго не останавливался, ломясь сквозь все заросли. Он уже тяжело дышал, ветки били по морде и груди, но он продолжал бежать. Главное, что его человек рядом с ним, цел и невредим. Вроде невредим. Хоскинса же всё трясло, лапа сжимала его живот, и даже когти впивались в кожу. Он сквозь боль бил рукой по пальцам динозавра, но тот даже и не чувствовал.
Спустя добрых минут двадцать гибрид остановился в центре острова, где были непроходимые джунгли. Лунный свет тут проходил сквозь листву гораздо лучше, чем по пути, деревья приобретали холодно-голубые оттенки, несмотря на тёплую погоду. С его шеи свисала порванная лиана, морда расцарапана и в ссадинах. Хриплое дыхание ворошило волосы на голове Вика, а усталые глаза, блестящие в лунном свете, уже закрывались. Индоминус опустил человека на траву. Тот оглядел себя, держась руками за сдавленный живот.
— Ты меня сдавил, мне дышать нечем было! — закашлял Вик. Хищник наклонил голову набок и заворчал, после чего развернулся к нему и устало упал на бок в траву, спиной к человеку. Индоминус приподнял голову и глянул на человека, рыкнув и придвинувшись спиной ближе к нему, от чего едва не сбил с ног. Хоскинс тут же сделал шаг назад и окинул взглядом чёрно-белую спину гибрида. Индоминус вновь рыкнул в ожидании. Он хотел, чтобы Вик вытащил из его спины все попавшие пули. Мужчина почесал затылок и задумчиво прошёл вдоль тела самца. Тот следил за ним. Вик начитал тринадцать ранений в спине гибрида и не знал, что делать. Хотя ему было в какой-то степени всё равно, и он мог спокойно отправиться сейчас обратно к людям.
— Ну что ты смотришь? Не будет битвы, файта, как ещё тебе сказать, проиграл ты уже!
Самец вопросительно смотрел на него, но после слов насторожился и рыкнул.
— Что тебе, Эпсилон, или как там был назван проект?
Гибрид фыркнул и качнул головой. Что это значило, оставалось лишь гадать. Человек усмехнулся, и хищник спокойно рыкнул, потянувшись мордой к нему. Хоскинс засмеялся и закрыл верхнюю часть лица ладонью. Имя для индоминуса. Как глупо. Он и подумать не мог, что дойдёт до этого.
— Да какой Эпсилон, ты даже не закончил эту битву! Та хоть до конца билась! Ты не больше, чем проект Гамма, велоцирапторы!
Но гибрид лишь безразлично фыркнул и вновь придвинулся спиной к нему, теперь уже словно приказывая. Вик удивлённо развёл руками и в недоумении осмотрелся. Ну не выполнять же ему волю динозавра. Тот недовольно зарычал и заворочался, едва не задавив спиной человека. Выбора не было, главный тут сильнейший, и это вряд ли человек. Тот вздохнул и подошёл к одной из ран, где внутри поблёскивала пуля. Хоскинс глянул на нехудую руку и скорчил лицо. Ему не очень-то хотелось лезть в шкуру динозавра и пачкать свои руки. Его тошнило от одной мысли об этом.
— Ну хоть только в раны лезть… — он сорвал с пальмы плотный вытянутый лист и подошёл обратно к динозавру. Обмотав руку этим листом, он полез ею в рану, что оказалось труднее, чем казалось. Индоминус сжал клыки и забил хвостом по земле. Хоскинс услышал ворчание, но не остановился. Он постарался захватить пулю, но лист был слишком толстым и плотным, пулю не получалось захватить.
— Чёрт… — Вик откинул лист и со вздохом посмотрел на чистую руку. Придётся лезть так. Он быстро запустил пальцы в мокрое мясо, едва не загнав этим пулю глубже. Хищник рявкнул и дёрнулся. Услышав, как челюсти с силой захлопнулись, Хоскинс отскочил назад. Его всего передёрнуло от страха, сковало и не давало пошевелиться. Он вжался в заросли куста и замер там. Зрачки обеспокоено забегали и искали некого спасения. Гибрид повернул голову в его сторону и вопросительно рыкнул. Он не понимал, что вдруг случилось с его человеком. Хвост плавно махнул и чуть задел Вика. Тот вздрогнул, сглотнул и сделал глубокий вдох. Он неуверенно привстал и подошёл к спине динозавра, стараясь держаться подальше от хвоста.
Наконец почти все пули были вынуты и лежали на траве, в высохшей крови. Хоскинс подхватил пальцами последнюю пулю и вытащил из шкуры. Та блеснула в голубоватом свете, напоминая блеск какой-нибудь далёкой звёзды.
— Всё… — устало выговорил Вик и откинул её к остальным, после чего устало упал в траву и закрыл глаза. Индоминус уже давно дремал и лишь изредка вздрагивал, когда нехудые пальцы лезли в раны. Но вот вся болезненность прошла, раны быстро зажили благодаря быстрой регенерации, и гибрид наконец погрузился в полноценный глубокий сон.