Мелочи жизни

Боромир не находил себе места от тревоги. Ученик пошел добывать из болота жабью икру и вот уже полдня его нет. Простое же задание. — Потопали за ним. — Сказал наконец Мурчалкин. Весь облепленный слизью, Лер тащил ведро с колыхающейся массой. — Святые фрикадельки, ты набрал ведро икры?! Куда же столько? — Ты ж не сказал сколько надо и дал ведро… Мурчалкин ржал на плече колдуна. Боромир околдовал ведро и оно поплыло в дом. — А ты в баню, отмываться. Он сходил в дом за чистой одеждой и тоже поспешил в баню. Обнаженный Лер стоял спиной к нему, нагнувшись снимал боты. Такой вид несказанно смутил колдуна. Вдруг вспомнил, что давно не было у него никаких ласк и сплетения ног. — Ого, какой у тебя веник в руках! — Ложись, сейчас тебя этим веником… Эта помывка в бане не давала ему покоя. Леру давались разные задания, лишь бы отослать подальше, но ночи стали полны страсти и страдания. На пятый день он понял, что сие колдовство надо снимать, иначе мозг его перестанет быть кристально чистым. — Лучший способ избавится от проблемы — удовлетворить её. Так он решил и принялся варить сонное зелье. В субботний поход в баню было естественно что он взял с собой квас, очень естественно что квас этот был с запахом лесных трав, и что ж такого что утомленный распаренный Лер задремал. Ему снился странный сон, как его обнаженного Боромир укладывает на стол и начинает целовать его начиная с шеи и постепенно все ниже. Сладкая волна идёт по телу и уходит вся в член, который колдун захватил крепкой рукой. А затем уже совсем невозможный сон, про то как рот колдуна целует и ласкает то самое…даже думать такое стыдно, но это же сон. Боромир шепчет ему такие прекрасные слова, смысла Лер не понимает, но знает что прекрасные. Он раскрывается навстречу колдуну, позволяет раздвинуть свои ноги и закинуть на плечи, чувствует боль от …нет, боли уже нет. Есть только страстный шепот колдуна и утягивающее в крепкий сон блаженство. Боромир изучал зелья на основе жабьей икры, их оказалось не так уж много, но действие было полезным для здоровья. Лера посылали то за травой, то за водой, то просили приготовить. И всю неделю он никак не мог начать разговор о своем сне. Боромир что-то читал, писал, толок и смешивал. В субботу как обычно пошли в баню. Только Лер, выходя, случайно столкнул свою кружку. Чтоб не обидеть колдуна, он зачерпнул воды из ведра — в деревянной кружке же не видно, что налито. Распаренный чистый и уставший он снова задремал в предбаннике. Очухался, когда Боромир подошёл, взял его на руки, но вместо того чтоб унести его в дом, вдруг уложил его на стол, застеленный одеялом. Лер забоялся открывать глаза, когда губы колдуна накрыли его рот, потом пошли гулять по его телу. Он слышал шепот: «Мой, мой желанный, красивый, нежный, моё чудо волшебное». Лер лежал и боялся выдать свой обман, так сладко разливалось по телу желание, а слова Боромира грели душу. Когда же колдун толкнулся в его зад, Лер дернулся, инстинктивно стараясь отстраниться от неприятных ощущений. Но Боромир осторожно мазнул по его заду влажным пальцем и все неприятные ощущения прошли. Входящий в не предназначенное для этого отверстие, елдун колдуна не вызывал боли, а вот руки его творили что-то безумное с учеником. Лер метался, стонал, умолял продолжить, а Боромир старался не разочаровать юного любовника. Лер давно открыл глаза, сам вцепился в плечи колдуна и теперь отвечал на каждое движение с не меньшим желанием. А когда утомленный и удовлетвореный откинулся на стол, Боромир подхватил его на руки и понес в дом. Не в ту комнатушку, где он спал до этого, а в свою постель на втором этаже, огромную, сделанную из резного дуба. Уложив ученика, Боромир навис над ним, прижав. Лер поднял на него темные влажные глаза, полные любви и желания, куснул губы. Боромир снова еле сдерживался, глядя на такое милое лицо и ощущая жар нежного тела. — Ты не пил квас? — Я его пролил, прости. — Но ты позволил себя… любить. Боишься меня? — Дурак что-ли? Люблю тебя.