Демоны командора Данте

      Поутру командор Данте находит в своей постели демона.       Он не выглядит особенно удивлённым, как не выглядит и раздосадованным этим фактом. Подперев подбородок рукой, он смотрит на демона, а демон смотрит в ответ. У демона красные, налитые кровью глаза, багровая кожа, под которой рельефно очерчена каждая фасция могучей мускулатуры, острые клыки, когти и кожистые крылья, сложенные теперь за спиной.       — Опять пытаешься успеть несколько дел одновременно? — спрашивает Данте у демона. — Даже не буду спрашивать, как ты выбрался в таком виде из Химических Сфер.       — Правильно, — неожиданно соглашается демон. Его голос низкий, грубый и больше напоминает рык. — Не спрашивай.       Данте вздыхает. Быть может, звериная часть — и не лучшая из сторон многогранной личности Мефистона, однако, следует признать — у неё есть определённый шарм.       Он протягивает руку и с интересом трогает красную кожу на широкой груди демона. На ощупь она горячая и странно гладкая, без единого волоска. Пальцы скользят дальше, очерчивая по кругу ареолу соска. Демон довольно скалится.       — Тебе не следовало покидать Библиариум, — замечает Данте. — Если тебя заметят в таком виде, ситуация выйдет весьма неловкой.       Демон усмехается, обнажая острые зубы.       — Поэтому я здесь.       — И как ты сюда попал?       Вместо ответа демон расправляет могучее крыло. Кожа на перепонках чуть просвечивает, напоминая бумажный фонарь или жутковатый абажур, украшенный сосудистой сеткой.       Данте находит, что оперённые крылья эстетически приятнее, но здесь, пожалуй, стоит вернуться к пункту насчёт шарма. Он старается не думать о том, какие последуют объяснения, если кто-то из братьев видел, как крылатый демон влез к нему через балкон. Вместо этого он думает о том, что могло понадобиться старшему библиарию в его покоях.       — Мефистон, — зовёт он.       Демон настороженно дёргает ухом и смотрит прямо на него. Данте удовлетворённо отмечает, что в такой форме Мефистон всё ещё помнит своё имя.       — Ты не пришёл бы сюда, не будь тебе что-то нужно, — напоминает он. — Что ты хотел?       Демон склоняет голову к плечу.       — Хотел? — переспрашивает он, словно не сразу вспоминая значение этого слова. — Хотел… Нет, неверно. Я хочу.       — Чего именно?       Демон ухмыляется во всю пасть.       — Тебя.       Данте смотрит на него с интересом.       — В самом деле?       — Я хочу убивать врагов, — поясняет демон как-то поспешно, почти оправдываясь.— Разрывать на части, калечить, проливать их кровь.       — Я тебя понимаю, — замечает Данте.       Демон останавливается в замешательстве.       — Но… Тебя мне убивать не хочется, — он вперивает в Данте пылающий алым взгляд. — Ты — мой брат. И я хочу тебя.       Данте усмехается и успокаивающе гладит его по плечу.       — О, что ж, это можно устроить.       У демона длинный шершавый язык, которым он ловко умеет пользоваться. При поцелуе этот язык то и дело обвивается вокруг языка Данте в два оборота.       Острые когти оставляют на спине командора глубокие алые борозды, когда демон сжимает его в объятиях. Длинные клыки нежно прищипывают кожу в чувствительных местах, прокусывая её, чтобы слизнуть пару капель крови.       Данте нравится ласкать крылья демона там, где нежная кожа на сгибах собирается в складки. Крылья горячие, бархатистые на ощупь; командор прижимается к ним щекой, прежде чем лизнуть перепонку. Демон издаёт звук, средний между рыком и мурлыканьем.       А чуть позднее уже Данте стонет от удовольствия, когда длинный язык демона пробирается между его ягодиц. Кожу согревает горячее дыхание. Шершавый, как мокрая наждачка, язык двигается вверх-вниз, потом по кругу, очерчивая контур ануса. А потом ненавязчиво упирается твёрдым от напряжения кончиком в центр и надавливает, предлагая пустить его внутрь.       С губ Данте срывается судорожный стон, когда он расслабляется, позволяя это.       Да, быть может, у звериной сущности Мефистона специфическая внешность и ещё более специфическая ментальность, но, в конце концов, эта его часть воплощает дикую суть всех Кровавых Ангелов. Их жажду, их ярость и страсть.       И глубоко внутри каждого из них, под оболочкой прекрасного и благородного облика, таятся такие же демоны. Дремлют ли они в глубинах сознания или рвутся наружу, терзая разум своими когтями, но они всегда остаются частью двуликих душ воинов, тьмой в их крови.       Демон огромен, крупнее Данте — как раз под стать габаритам космодесантников-примарис. Его член тоже велик, кожа на нём ещё темнее окружающего багрянца, проступающие вены кажутся почти чёрными. Данте до боли впивается скрюченными пальцами в плечи демона, когда тот постепенно входит в него. Медленно. Ещё медленнее. Потом обратно, а потом снова внутрь, ещё глубже, дальше, вызывая острые вспышки удовольствия.       Довольная морда демона нависает над Данте, похожая на оскал ухмылка не сходит с неё, и в этих искажённых чертах, красных, как пролитая кровь, он узнает отражение своего собственного демона. Того, что живёт в его душе, того, который кричит и воет от наслаждения там, в глубине, так громко, что Данте чувствует его крик в своей глотке.       Он понимает, что тоже кричит, подаваясь бёдрами навстречу движениям демона, насаживаясь на его член ещё дальше, ещё глубже, словно желая, чтобы его пронзили насквозь. Чтобы два демона, тот, что ласкает его тело, и тот, что затаился в его душе, соприкоснулись. Ощутили друг друга. Слились в братском объятии.       И, когда это происходит, Данте кончает, и его крик сливается с воем насытившегося демона в его душе.       А, как известно, сытые демоны спят спокойно.       Могучие руки с когтистыми пальцами ласкают его тело, шершавый язык облизывает лицо и шею, скользя кончиком вдоль сонных артерий. Демон расправляет крылья, словно желая укрыть ими себя и командора от всего остального мира.       Данте подаётся вперёд и целует демона, нежно касаясь губами горячей багровой кожи.       — Но в следующий раз, — произносит он, — приходи ко мне целиком.              Старший библиарий выглядит задумчивым — то есть, ещё более задумчивым, чем обычно. Голубоватые разряды психической энергии, потрескивающие в капюшоне напротив его висков, придают бледному лицу ещё более неестественный оттенок.       — Кажется, я должен извиниться за недавнее происшествие, милорд, — произносит он, тщательно подбирая слова. — Сегодня утром произошёл небольшой сбой в работе Химических Сфер, и некая сущность…       Данте слегка приподнимает бровь.       — Некая?       — Моя, — признаёт Мефистон. — Итак, некая сущность, являющаяся моим, гм, аспектом…       — Сбежала, — подсказывает командор, тщательно сдерживая проступающую на губах улыбку.       — Покинула Сферы без моего ясно выраженного разрешения, — поправляет его Мефистон.       Он выглядит почти смущённым.       — Сущность, являющаяся тобой, покинула Сферы без твоего разрешения, — повторяет Данте, уже не в силах сдержать подступающее веселье. — Иными словами, ты сбежал от самого себя? Мой Повелитель Смерти, неужели ты опять в разладе с собой?       — Это недоразумение, и оно было устранено, — возражает Мефистон. — Смею надеяться, что больше подобное не повторится.       — Жаль, — отвечает Данте.       Мефистон смотрит на него с изумлением.       — Тебе не следует беспокоиться, — продолжает Данте. — Твоя, кхм, хищная ипостась вела себя вполне достойно и не совершила ничего предосудительного, насколько мне известно.       Мефистон немного расслабляется, но продолжает внимательно смотреть на своего повелителя.       — Могу ли я узнать, милорд, — произносит он после небольшой паузы, — что именно сделала эта сущность?       Данте улыбается своим воспоминаниям.       — Ничего такого, чего не сделал бы весь ты.