Борьба с памятью

Фукузава не любит медпункт Агентства. Шкафы с лекарствами, инструментами и оружием, запах антисептика и дезинфекции, радостное: «Сейчас я тебя вылечу, дорогой», — произносимое звонким голосом. И дело даже не в природном страхе — его после войны не осталось, дело — в памяти. Фукузава сидит у койки Куникиды, которого знатно потрепало на последнем задании, пристально изучает кристально-белые простыни, изо всех сил стараясь не перевести взгляд на заполняющую какие-то бумаги Ёсано. С годами она всё больше становится похожа на свою наставницу, но сказать об этом — гарантированная долгая и мучительная смерть. Фукузава смотрит на аккуратное каре, на золотую заколку-бабочку, на прямую спину в белом халате, но видит совсем другое. Мори старалась следить за собой, но время на это находилось не всегда. Волосы отрастали и свисали неровными прядями, которые так хотелось заправить за ухо и которые она позже начала убирать в низкий хвост. Спину она держала прямо, несгибаемо, лишь поздней ночью позволяя себе устало склониться над рабочим столом. Сначала Фукузава отводил взгляд, будто видя что-то не предназначенное для его глаз, после подходил и набрасывал на удивительно хрупкие плечи мягкий плед. Мори благодарно кивала, незаметно улыбаясь неуверенной искренней улыбкой. Фукузава всегда делал вид, что этого не замечает. «Сейчас я тебя вылечу» у Мори звучало хрипло, то ли от курения, то ли от частой простуды. После она надевала медицинские перчатки, и воспоминания об этом до сих пор не покинули Фукузаву. Он всё ещё может в мельчайших подробностях описать её руки: длинные пальцы, сухая кожа, чуть приплюснутые подушечки, ободранные заусенцы, коротко остриженные ногти. Когда Мори стягивала окровавленные перчатки и отбрасывала их в урну, Фукузава чувствовал себя неловко, словно он подсматривал за чем-то неприличным, но оторваться от этого зрелища не мог. Мори замечала это, хитро прищуривалась и нарочно снимала их более медленно и плавно. Фукузава оставался непоколебимым внешне и горел ярким пламенем внутри. О том, что происходило после, в рабочем кабинете, у стола, заваленного различными бумагами, исписанными летящим почерком Мори, Фукузава старался не вспоминать. «Всё в порядке, шеф?» — спрашивает Ёсано, обеспокоенно наклоняя голову влево. Фукузава медленно кивает, выбрасывая из головы лишние мысли. «Позовёшь меня, когда Куникида очнётся», — говорит он, выходя из комнаты, в очередной раз проигрывая это сражение. «Неужели вы не составите мне компанию? Ночью в больнице так холодно», — просит Мори из прошлого. «Зато в офисе Портовой Мафии должно быть тепло», ­— отвечает про себя Фукузава, вопреки привычкам заваривая крепкий чёрный чай. Чем-то похожий на тот, что он пил в холодной подпольной клинике годы назад.