Дорога на Драбун

      Когда Оби-Ван открыл глаза, они заслезились от яркого больничного света. Здесь он еще ни разу не был — эта мысль промелькнула в голове Кеноби лишь на долю секунды, но этого хватило, чтобы он вскочил на кровати. — Тебе не следует так резко вставать, Кеноби. Ты еще слишком слаб. — зрение адаптировалось и Оби-Ван заметил, что он в комнате не один. По левую сторону от него стоял Кияр — капитан личной гвардии Герцогини. — Я в порядке. Беспокоиться не о чем. — ложность слов Оби-Вана проявлялась по ходу их формулирования — резкий выброс адреналина обезболивал уже не так сильно, кости сводило, голова кружилась. — Ты пробыл в коме двое суток, Кеноби. Поэтому нет, ты не в порядке. Тебя выводили из состояния клинической смерти уже два раза. Я не знаю, может для джедая нормально переживать такие состояния, но как герцогиня вынесла все это, я не знаю. Она все слезы выплакала, сидя с тобой здесь. — Герцогиня…была здесь? Прошло уже два дня? — держать свое тело на локтях у Оби-Вана уже не получалось, поэтому пришлось опуститься обратно на подушку. — Она ушла два часа и восемнадцать минут назад. — Кияр сверился с наручными часами. — Оставила меня с тобой, чтобы я следил за твоим состоянием и сообщал о его изменениях. — Он еще раз посмотрел на свое запястье. — Не стоило его так недооценивать, Бен. — Это не моя вина, капитан. Я и предположить не мог, что сила так живо отзовется на его эмоции. Я ожидал другого и не был готов к такому повороту событий. — Но он твой враг! Как можно ожидать от врага тихой капитуляции и смирения, когда даже среди твоих джедаев их нет?! — Лицо Кияра было скрыто шлемом, но Оби-Ван видел, как поднялись брови гвардейца, и пошли волнами морщины на лбу. — Полиция упустила его и, хатт знает, находится ли он на Драбуне до сих пор! — Мне приятно твое волнение…кхм…кхм…- Оби-Ван закашлялся от смеха. — Но я уверен, он останется на Драбуне еще какое-то время, потому что, если бы у него была возможность улететь, он бы сделал это раньше, до того, как мы его обнаружили. Я займусь его поисками так скоро, как только смогу.       В палату въехал медицинский дроид и отсоединил магистра от капельницы. «Выделили самого дорого» — подумал Оби-Ван, наблюдая за лучами солнца на позолоченном корпусе. — Ты еще не здоров. Этим будет заниматься полиция Драбуна и кто-нибудь из высшего командования Вооруженных Сил Новых Мандалорцев. Мы уже связались с Советом, они санкционировали наше участие в расследовании и твоем лечении. — Мы имеем дело не с воришкой, а со сбежавшим джедаем.       Лицо Кияра все еще было скрыто, но потому как выпрямилась его спина, Оби-Ван понял, что капитан собирается покинуть палату. Вероятно, реплика задела Кияра. — Я сообщу герцогине о состоянии вашего здоровья и зайду к вам позже, генерал.       Когда Кияр вышел, Оби-Ван снова посмотрел на дроида. На неровной поверхности металла он увидел себя, раненого джедая с глубокими синяками под глазами и венами, проступившими по всему лицу. Он вспомнил день, когда впервые увидел человека, пораженного молниями Силы. Тогда им овладел ужасный страх, и Оби-Ван не помнил, что усиливало этот эффект: черно-фиолетовое тело, распластанное перед ним или наличие сильной отрицательной эмоции, недопустимой для джедая.       Сейчас, напротив, он смотрел на свое лицо с интересом. Кияр кое в чем был прав, для джедая в близости смерти нет ничего непривычного. Боль, которая выпала на долю Сатин в эти два дня, волновала его куда больше, чем собственные раны. Не хватало еще, чтобы анализы — обычная процедура при госпитализации — открыли его болезнь. С другой стороны, он как раз собирался сдавать повторные.

***

      Дюрастиловые двери разъехались и из Зала Обсуждений вышли два гвардейца. Затем еще два. Только когда третья пара охраны покинула помещение, Оби-Ван заметил между двух стройных шеренг женщину. «Как странно видеть ее в красном.» — подумал он. Подъем со скамьи с помощью импровизированного посоха оказался не таким уж простым, как поначалу думалось Оби-Вану.       Вежливо извиняться за причиненные переживания Оби-Ван не стал — слишком уж скорбным был вид герцогини. — Можете быть свободны. — Обратилась Сатин к обступающим ее людям.       Оби-Вану показалось, что усталость шла Сатин больше, чем бодрость. Он часто замечал этот странный диссонанс: чем больше мы привязаны к близким, тем больше гордимся своей жалостью к ним. — Я рада, что ты пришел в себя Оби-Ван. — Теперь она обращалась к нему. — Ожидание подобно пытке.       Оби-Ван видел, что его ранение еще не все, что волнует герцогиню. Эта невысказанная мысль определяла вектор их разговора, и о ней нельзя было не упомянуть. — Что-то еще не так, Сатин?       В ответ на этот вопрос Сатин извлекла из складок платья комлинк и соединила его с микроскопической флеш-картой.       Свечение голограммы сперва только раздражало глаза Оби-Вана, заставляло его слезные мешки наполняться. Затем оно стало вызывать непонимание: на переднем плане стоял человек в традиционных мадалорских доспехах. По своей загрязненности и облезлости они напоминали доспехи наемника. Но не все наемники славились неопрятностью, только те, кто давно не был дома. Мандалорские непримиримые воители не прилетали в свой сектор уже десятки лет, последний раз они были замечены на родной планете в месяц восшествия Сатин на престол. Неуклонно следуя своему этническому пути, они никому не могли позволить раскрашивать свои доспехи вновь, когда те теряли свой прежний вид.       Позади наемника на коленях, с заведенными за спину руками стояло восемь офицеров полиции Калевалы. Воин неуемно говорил на мандалорском языке. Оби-Вану показалось, будто Сатин забыла, что он совершенно не знаком с ее языком. Он хотел было попросить ее перевести кричащие реплики говорившего, но тут воин произнес: — Pirunir sur'haaise aruetiise! И Оби-Ван все понял. — Сатин, я прошу тебя, не нужно смотреть далее! — Герцогиня не ответила ему, но он знал, что ей известен исход записи. От ее зацикленного на голограмме лица веяло безысходностью. — Тебе не нужно смотреть его снова! Но мандалорец на голограмме уже начал стрелять из бластера по пленникам. Одного за другим, он уничтожал их словно животных, не скупясь на добивающие выстрелы. Запись погасла. Неясно, кто первым бросился в эти объятия и кому они больше были нужны, но через секунду Сатин уже плакала на плече Оби-Вана. — Я не могу понять, сколько жизней они еще хотят забрать… Сколько им еще нужно? Эти люди мертвы только потому, что они служили мне! — Оби-Ван всегда был джедаем, преданным идеям миротворчества, увиденное сильно укололо его, и даже в какой-то степени оскорбило. Но горячее дыхание Сатин возле шеи отзывалось в нем реакцией, нисколько не умаленной травмами. — В этом нет твоей вины. Ситуация, прежде всего, служит доказательством необходимости введения Мандалором своей собственной военной доктрины. Твое решение, оказывается прямой необходимостью, слышишь? Не ты начинаешь эту войну.       То, с какой сознательностью говорил Оби-Ван, выдавало в нем желание создать это ощущение. Сатин посмотрела ему в глаза. Оби-Ван готов был поклясться, что она проливала живые слезы на его плече минуту назад. Но сейчас от них не осталось и следа. Больше не было необходимости сохранять объятия, но они все длились.       Оби-Ван инициировал поцелуй. Руки герцогини скользнули вниз с плеч на спину, а затем на поясницу. Оби-Вану было неудобно без посоха, но он не менял позы. Все, что он мог сейчас делать — ежесекундно прерывать поцелуи, чтобы сливаться в них вновь. Когда Сатин облокотилась на стоящую рядом колонну и увлекла Оби-Вана за собой, он понял, что больше не может стоять. — Сатин… Сатин, погоди…- Оказалось, герцогиня не была исключительно ведомой. — Постой же! У меня ногу свело… Прости. Очень больно. Оби-Ван оперся на кусок металла, замещающий ему трость. Момент закончился очень неловко, но еще более неловкой была эта пауза. Желая сказать хоть что-то, чтобы прервать ее, Оби-Ван высказал самую лишнюю сейчас мысль: — Сатин, слуги могут подумать…- Он даже не додумал, что именно могут подумать слуги и почему в эту минуту это должно их волновать. — Они всецело преданы мне. — Сатин нервно поправила и так идеально лежащее платье. Второй гнетущей паузы вечер не предусматривал. — Теперь ваше выздоровление попало под мою юрисдикцию, воспользуйтесь этим и займитесь своей реабилитацией, магистр Кеноби. Я велела выделить вам сенаторские покои. Они…должны понравиться вам. Смотря вслед удаляющейся герцогине, Оби-Ван подумал, что только она в официальных обращениях использует его джедайские регалии. У остальных мандалорцев неприязнь к джедаям пересиливает неприязнь к Республике.