Мороженое.

Это был странный сон. Летний тяжёлый зной, влажный воздух; он спускается по лестнице – медленно, словно он глубоко болен, каждый шаг даётся с трудом, хочется бросить всё это и просто лечь на ступени и заснуть, но внутри бьётся жестокий приказ – иди, иди, иди, тебе нужно идти, не рассуждай. И он идёт, шаг за шагом, ступенька за ступенькой, восьмая скрипит, на второй год назад сменили доски. Долго никак не может запереть дверь – замок заело и ключ никак не поворачивался. За своей спиной он слышит шум толпы, и кто-то спокойно и устало кричит: «Врача! Есть здесь врач?» - он врач, и он должен закрыть эту дверь, закрыть эту дверь в тишину и прохладу – и кинуться на помощь, если только ноги не подведут, и дверь, наконец, закрывается, и он поворачивается и… И натыкается на маленького мальчика, который стоит прямо рядом с ним и смотрит серьёзно и внимательно, и от его взгляда словно веет холодом. И вся боль и усталость при взгляде в эти глаза вдруг замирают, словно львы от приказа опытного дрессировщика. Мальчик смотрит и смотрит на него, а потом вдруг протягивает ему мороженое. Маленький кружочек мороженого в хрустящем вафельном стаканчике, мороженое странного цвета – будто сама нежность голубого цвета смешалась с мягкостью розового – не те цвета, которые массируют в рекламных листовках в качестве нежного фона, а что-то безгранично душевное. И оно сверкает, переливается, от него веет прохладой и чем-то родным и правильным, и… … И доктор Уотсон просыпается, сжимая руку на пустоте, не понимая, почему во сне он непослушными губами отвечает: «Нет. Не надо». Шерлок вёл себя, мягко говоря, странно с самого утра. Да, довольно сложно применить это слово к непредсказуемому почти во всех отношениях человеку (предсказуемой в Шерлоке была только непредсказуемость), но в этот раз странности просто зашкаливали. Конкретных отклонений от нормы Уотсон выявить не мог, но от этого ничего не менялось: Шерлок вёл себя странно, осознавал он это сам или не осознавал. Он был каким-то подозрительно… Мягким… И… Человечным? - Кофе, Шерлок? - Да, пожалуйста, - томно ответил Шерлок и потянулся – халат чуть-чуть соскользнул с его плеча, предоставив Джону возможность рассмотреть бледную кожу, чтобы через секунду вернуться на место. Шерлок отодвинул кухонные полотенца и положил голову на стол, прикрыв глаза. Джон налил кофе и поставил перед ним, против воли нежно потрепав по плечу. - Эй, Шерлок, ты что, не выспался? - Не знаю, - Шерлок растерянно захлопал ресницами, а потом посмотрел на Джона – так, что тот на несколько секунд перестал дышать. – Спасибо. - Что? – прошептал Джон. - За кофе, - добавил Шерлок, и Джон заметил, что за секунду до того, как губы единственного в мире консультирующего детектива коснулись края чашки, левый уголок дёрнулся в практически незаметной усмешке. Шерлок мог проявлять чудеса наблюдательности во всём, что его окружало. Это был его талант. У Джона был другой, поскромнее: он проявлял чудеса наблюдательности во всём, что касалось Шерлока. И эта кривая усмешка подсказала ему: Шерлок что-то задумал. И он добился в этом чём-то первого успеха. Только что. Так. Пока Шерлок исчез в душе, Джон задумчиво открыл ноут и открыл статистику происшествий за последние сутки. Убийство, убийство, убийство… Ах, вот оно. Серийный маньяк. Джон щёлкнул по ссылке, и сразу в глаза бросилось, что расследование ведёт инспектор Лестрейд. Так. Джон прочитал статью и… - Ах ты ж матьтвоюгадтакой, - скорее даже удивлённо, чем зло, пробормотал Уотсон. Надо же, он только что открыл очередной предел отвратительного поведения своего соседа: точнее, отсутствие очередного предела. Мозаика сложилась: Шерлок вёл себя, как не просто обычный человек. А как обычный человек, который пытается соблазнить своего гетеросексуального соседа, чтобы проверить, за какое время серийный маньяк-убийца в теории может соблазнить своих гетеросексуальных жертв, чтобы потом зверски убить. Интересно, убивать его Шерлок тоже собирается? Ну, так, для чистоты эксперимента. Ладно. Предупреждён – значит, вооружён. - Джон, где полотенца? – донеслось из ванной. Ах, ну да, конечно. - Шерлок, они были там же, где и всегда – в ванной на крючке, - отозвался он, зная, что за этим последует. - Не могу найти! – обиженно отозвался Шерлок через минуту. Разумеется. Джон встал и прошёл в душ. Шерлок в этот момент стоял к нему спиной, абсолютно голый, абсолютно… бледный. Потом развернулся и… покраснел? Ох, он ещё и краснеть может по заказу, надо же, какое открытие. Джон про себя закатил глаза, потом подошёл и протянул полотенце, стараясь не думать о том, что волосы у Шерлока лежат чёрными мокрыми кольцами, а по шее только что скатилась капелька прохладной воды. - Держи. - Спасибо, Джон, - с лёгким придыханием сказал Шерлок и робко улыбнулся. Ах ты ж… Джон кивнул и вышел из ванной. В течение дня Джон мог убедиться, что он разгадал поведение Шерлока правильно. Они слушали подробности очередного дела под косыми взглядами Салли Донован, потому что, несмотря на то, что в участке было полно места, Шерлок непринуждённо стоял прямо за его спиной, почти прижимаясь к нему, а его слова раздавались прямо над ухом Джона, заставляя его вибрировать в такт глубокому баритону. Джон знал, что это игра, но какое-то странное чувство медленно укоренялось в нём с этими подозрительными взглядами Салли – чувство, которое он, скорее всего, назвал бы чувством принадлежности кому-то. Необходимости кому-то. - У тебя волосы на затылке отросли и немного вьются, - вдруг сказал Шерлок сразу после фразы о том, что все вокруг идиоты и не могут разобраться с простейшим делом. – Это так… Мило. Если даже сейчас у него поползли мурашки от этой определённо личной фразы, сказанной прямо у его уха, то как бы он среагировал, не зная о том, что Шерлок просто проводит эксперимент? Страшно подумать. - Да, надо постричься, - согласился Джон спокойно, стараясь не думать о блюдцах, в которые превратились глаза Салли в этот момент. – Мило, конечно, мило, но я предпочитаю аккуратность. Если делать вид, что так и должно быть, можно в этом убедить и окружающих. Это Джон продолжал твердить, как мантру, когда Шерлок поскользнулся (ага, как же!) на ровном месте прямо в холле полицейского управления – и на глазах невероятного количества людей в буквальном смысле свалился в его объятия. На ощупь Шерлок был угловатым, тёплым, сильным и очень… Шерлоком. Это Джон успел заметить даже сквозь оглушающие чувства неловкости и раздражения, ударившие ему в голову, когда Шерлок вместо того, чтобы, как все нормальные люди, поблагодарить и встать, поднял на него глаза и нежно сказал: «Спасибо, Джон». Ну твою же ж мать, ну. Но раз уж ему выдалась блестящая возможность разгадать суть эксперимента Шерлока до того, как тот добился очередного положительного результата, то надо было доиграть до конца – и сорвать-таки этот эксперимент. Будет знать, как над людьми издеваться. Дома Шерлок увлечённо читал в наполовину распахнутом халате, подходил к Джону вплотную, почти дышал в ухо, увлечённо потягивался, смотрел долгими нежными взглядами – и Джон, торжествуя, видел, как уголки губ Шерлока всё чаще на доли секунды опускаются вниз. Эксперимент проваливался, и Шерлок не понимал причины. Ночью Джон думал о том, чтобы запереть дверь в свою комнату, но в последний момент решил, что это будет подозрительно. И глупо, если вспомнить, как Шерлок управляется с отмычками. То есть, дверь в любом случае откроется, но Шерлок догадается, что Джон что-то подозревает. Кстати, зачем ему вообще этот эксперимент? Разве в деле важно именно это? Разве не нужно Шерлоку вместо этой бесполезной траты времени гонять по всему Лондону в поисках улик? Зачем ему понимать сам механизм соблазнения, чтобы поймать преступника? Нет, Джон решительно этого не понимал. Впрочем, это не первая вещь с грифом «Шерлок», которая оказывалась для него непонятной. Он так задумался над причинами эксперимента, что едва не пропустил момент, когда скрипнула дверь – и почти удивился, когда кровать скрипнула. - Шерлок? - Не спится, - ответил тот. А, оригинальное объяснение. Кровать была узкой, поэтому Шерлоку пришлось придвинуться к нему почти вплотную. - Поэтому ты решил не спать в моей кровати? – хмыкнул Джон. – Иди не спи где-нибудь ещё, раз тебе не спится. - Хочу быть здесь, - просто ответил Шерлок. А ну его, господи, подумал про себя Джон устало. Ну его к чёрту с его экспериментами и прочим. Хочет лежать тут, пусть лежит. - Спокойной ночи. Джон скорее почувствовал, чем услышал, как Шерлок удивлённо вздохнул. А потом придвинулся поближе и прижался щекой к его спине – так доверчиво, словно на самом деле, и Джон постарался не думать о том, что Шерлок только что УСЛЫШАЛ, как его сердце пропустило удар. - Спокойной ночи, Джон, - пробормотал Шерлок в его спину, и в его голосе почему-то не было торжества. Только нежность. Но Джон старался не думать об этом. Заснуть оказалось почему-то на редкость просто. Мальчик протягивал ему сияющее мороженое. Снова было жарко, как никогда, и плохо, как никогда, и мальчик смотрел внимательно и спокойно, и Джон смотрел на него, машинально облизывал пересохшие губы, покрывшиеся отвратительной грубой коркой, и качал головой. Нет, спасибо, не надо. Я отказываюсь. Он должен был отказаться, хотя и не мог объяснить, почему. - Джон… - прошептали ему в ухо. - Ммм? - Твой будильник звенел двадцать минут назад. - Чёрт! – Джон подскочил на кровати и сонно покосился на Шерлока – тот был растрёпанным, уютным и… Как это слово… Пригревшимся. Как можно было так вписаться в очень узкую и крайне неудобную односпальную кровать, Уотсон не понимал, но факт оставался фактом: Шерлок умудрялся валяться на этой кровати, словно это его место – и при этом смотреть на Уотсона с совершенно неприкрытым наигранным-настоящим полусонным восхищением. – А почему ты не разбудил меня, когда он зазвенел? - Ты не выспался бы, - приподнял брови Шерлок. Уотсон только посмотрел на него, а потом встал с кровати, быстро оделся и, уже выходя из комнаты, бросил один взгляд на Шерлока. Шерлок спал. В его кровати. Вжавшись носом в его подушку. Приоткрыв рот. Вцепившись пальцами в край одеяла. Проклиная себя за слабость, Джон вернулся и поправил край одеяла, закрыв одну из ступней Шерлока, высовывающихся из тепла, чёртова беззащитная узкая несовершенная ступня. И мгновенно взглянул на лицо Шерлока – нет, никакой реакции, слава богу, он не выдержал бы этих дрогнувших уголков губ. На работе он в конце концов решил рассказать Шерлоку, что он знает, иначе дурацкий эксперимент мог затянуться, а Шерлок мог перейти в более серьёзным мерам воздействия –ну, подмешать ему в чай что-нибудь или… Мало ли. Или Шерлок вообще мог перейти на кого-нибудь другого. Брр. Нет, надо спасти мир от этой ходячей лаборатории. По дороге домой он купил газету – и вздохнул от облегчения: чёртов серийный маньяк был пойман, торжествующий Лестрейд – сфотографирован на разворот, а эксперимент, надо думать, свернётся сам собой. Если нет, можно со спокойной душой сказать Шерлоку, что он всё знает, хватит уже, пусть переключается на какие-то более свойственные ему области. Ну там кровь у него из пальца берёт, части тела в дом таскает, будит в два ночи и тащит сидеть в засаде… - Доктор Уотсон? Джон повернулся вовремя для того, чтобы встретить пронзительный взгляд Холмса-старшего, который, против обыкновения, не улыбался. - Н-ну, - почему-то Джону очень захотелось в этот момент быть крайне немногословным. - Что, чёрт побери, у вас происходит? – спросил Майкрофт. - Вас это не касается. - Меня это касается. - Вас это не касается. - Доктор Уотсон. - Мистер Холмс? - Я с Вами не собираюсь играть. Если Вы… - О, Майкрофт, - впервые Джон был настолько рад слышать Шерлока. – Какая неожиданная встреча. - Неожиданная встреча, как же, - пробормотал Джон, но мгновенно заткнулся, потому что Шерлок повернулся и хозяйским жестом заботливо поправил его сбившийся шарф. – Шерлок, какого… - Майкрофт, у тебя всё? – Шерлок коротко улыбнулся и, взяв Джона за руку (ВЗЯВ МЕНЯ ЗА РУКУ, отметил Джон), развернул и потащил вниз по улице. Джон обернулся вовремя, чтобы увидеть, как Майкрофт садится в машину, и что лицо его выражает совсем не радость. Даже далеко не радость. - Ладно, что это сейчас было? - Майкрофт, - лаконично откликнулся Шерлок, не отпуская его руки. Сквозь перчатки Уотсон чувствовал, какие холодные у Шерлока руки. - Так, стой, - Джон остановился, вырвал руку, стащил свои перчатки и отдал Шерлоку. – Итак, а теперь скажи мне, что происходит. - Что это? - Перчатки, - терпеливо ответил Джон. – У тебя руки замёрзли, ты, чёртов придурок. Не отвлекайся. Что это за эксперимент с соблазнением, что это за наезды от Майкрофта, что за твоё неожиданное появление и что за перевязывание шарфов?! - Перчатки, - откликнулся Шерлок. Потом поднял взгляд на Джона и нахмурился. – Что ты сейчас сказал? - Ладно, делай, что знаешь, - вздохнул Джон и пошёл домой. Шерлок шёл рядом, и Джон спиной чувствовал на себе его внимательные взгляды. Дома они молча разошлись по своим углам: Джон не удержался от ребячьей выходки и громко хлопнул дверью, а Шерлок ушёл на диван – думать. О чём он там думал, осталось для Джона загадкой, потому что к выводам он пришёл, видимо, совершенно неожиданным, ибо в три утра Джон услышал, как скрипнула его кровать. - Я думал, мы всё… - он обернулся, собираясь прочесть своему соседу бессвязную сонную и, как они в детстве говорили, ругательную речь, но говорить стало сложно, потому что к его губам прижались прохладные твёрдые губы, а сам Шерлок властно – и в то же время неуверенно – повалил его обратно на подушку. Как эта неуверенность и неловкость сочеталась с горящей в каждом движении уверенной страстью, Уотсон объяснить не мог – надо думать, это из того же разряда, что и «предсказуемая непредсказуемость». Пока Джон думал, ответить на поцелуй и вдарить этому идиоту покрепче – или вдарить покрепче без ответа, Шерлок оторвался от него, часто дыша, и умоляюще посмотрел в глаза. - Не отвечу… На твой… Чёртов эксперимент! – пробормотал Джон, прокашлявшись (внезапно голос как-то охрип – ну, ещё бы, вас бы так внезапно и с присвистом…). - Какой? Ах, эксперимент, - Шерлок нахмурился и укоризненно произнёс. - Что вообще творится в твоей голове?! - Что?! Это что творится в твоей голове, Шерлок?! – Джон постарался встать, но Шерлок мягко надавил ему на плечи и нахмурился ещё сильнее. – Ладно, я и так скажу, - пробормотал Джон. – Сначала эти вздохи и потягивания, потом ты стоишь за моей спиной, словно идиот какой-то, потом этот спектакль с Майкрофтом… Ладно, хорошо, меня это заводит, ты удовлетворил своё любопытство? Завело в первый же день, вот тебе и время, за которое можно соблазнить своего гетеросексуального друга, если вы эмоционально связаны дружбой. - У меня нет друзей, - хмыкнул Шерлок, чьи черты постепенно разглаживались с каждым сказанным словом. - У меня зато есть, - рявкнул Джон. – А теперь, когда ты всё выяснил для своего расследования, ты, может, меня отпустишь, пока я тебе ничего стратегически важного для твоего дедуктивного метода не сломал? - У меня нет друзей, - сказал Шерлок очень быстро. – Зато у меня есть ты. Я понятия не имею, что ты такое. И не понимаю, каким образом какой-то твой таинственный эксперимент относится к моему расследованию, в котором девушку обманул её отчим, переодевшись в её ухажёра. И ты абсолютно не удовлетворил меня, потому что удовлетворить я собирался совсем не любопытство. - Так это был её отчим!- забывшись, воскликнул Джон, который со вчерашнего дня пытался понять, в чём же разгадка дела. - Элементарно, - закатил глаза Шерлок. – Разумеется, это он. - Но как ты догадался? - Я лежу над тобой на узкой кровати, - приподнял бровь Шерлок. – И всё, чего я хочу – это прямо сейчас отправить твою пижаму куда-нибудь под кровать в целом или разодранном виде, а всё, что тебя интересует – это логическая цепочка, которую я восстановил, расследуя совершенно элементарное дело? Джон, ты меня разочаровываешь. - Если бы я тебя разочаровывал, ты бы предпочитал лежать на диване, - хмыкнул Джон. – Значит, я скорее очаровываю тебя, чем разочаровываю. Элементарно, правда? - Не безнадёжен, - прошептал Шерлок, второй раз склоняясь к нему… Маленький мальчик снова протягивал ему мороженое, и впервые Джон видел то, что не видел в других снах: у мальчика в глазах накопились непролитые слёзы. Тысячи, тысячи непролитых слёз. И одиночество. - Пожалуйста… - прошептал мальчик, протягивая ему мороженое. – Пожалуйста… Тогда Джон кинулся к мальчику и обнял его, чувствуя, как мороженое падает на раскалённый асфальт и растекается красивыми нежными брызгами. - Не нужно, - сказал Джон спокойно. – Мне не нужно твоё мороженое. Не нужно. Я останусь с тобой и так. Я останусь с тобой и просто ради тебя самого. Всё в порядке. - Спасибо, - всхлипнул мальчик, обнимая его за шею и сотрясаясь в первых беззвучных рыданиях. – Спасибо… - Твой будильник. - Ммм? – пробормотал Джон, машинально пытаясь выключить источник утреннего шума. Источник утреннего шума перехватил его руку и, фыркнув, положил её себе под щёку, и только тогда Джон вскочил, словно ошпаренный. Шерлок лежал рядом и смотрел на него смеющимся взглядом слегка потемневших и страшно человечных серебристых глаз. - Нет, тебе это не приснилось, - кивнул Шерлок. – Нет, это было обоюдно. О, да, это было лучше, чем хорошо. Да, ты проспал. Нет, ты никуда не пойдёшь, потому что я вчера уже позвонил Саре и сказал, что ты свалился с приступом гриппа. Нет, я не собираюсь никуда уходить или прекращать этот «эксперимент». Нет, это проявление слабости не делает меня похожим на всех остальных людей, поэтому я не намереваюсь убираться, вести себя нормально или приносить тебе кофе в постель с утра и… Что? - Шерлок. Вообще-то, кофе в постель могу принести и я. Мне не сложно, - прервал его моно-диалог Джон. – И, нет, можешь разгладить эту чёртову складочку между бровями, я не собираюсь это прекращать, несмотря на то, что ты невыносимый псих. И, нет, я не жду от тебя того, что ты станешь нормальным. Тебе крепкий или как обычно? Два кусочка сахара, не путаю? Шерлок смотрел на него долгим непонятным взглядом, а потом вдруг резко подался вперёд и порывисто его обнял. - Спасибо, - сказал он тихо. – Спасибо. - Брось, Шерлок, это только кофе, - отшутился Джон. – Надеюсь, ты не благодаришь так Молли или официантов… Или… Кто тебе там ещё кофе приносит… Шерлок посмотрел на него сияющим взглядом, потом коротко поцеловал и вскочил с кровати. - Сиди, - сказал он. – Я сделаю кофе. Сам. Только не вставай. Я быстро. Джон удивлённо посмотрел на него, а потом улыбнулся и кивнул. В конце концов, ему ещё никогда в жизни не признавались в любви с помощью чашки горячего кофе.