Lex Fatali

Мне не хочется начинать это столь банально, однако… Это был 1944 год. Февраль. Нынче зима выдалась достаточно тёплой и почти бесснежной. Меня это расстраивало, ведь я любила зиму, снежинки, рождество. Мне недавно стукнуло три, но уже тогда я была любопытной девчушкой, любившей знать, как и что устроено. К слову, родилась я 19 января 1941 года. Как я недавно узнала, 19 января, родился чудесный писатель Эдгар Аллан По, захватившись моё сознание сейчас. Однако не о том. Моя семья состояла из Матери, которая на время войны, частенько работала в госпитале и Отца, который нынче был на фронте лётчиком. Меня любили оба родителя, а я их. Нашу семью считали немного ненормальной и невежливой, ведь мы многое себе позволяли, в виде шума, безумных танцев и вечного веселья. Мама и Папа говорили мне, что всего стоит добиваться самой, а не посредством других. Эта фраза, стала для меня молитвой. Потому меня сейчас и считают неправильной, ведь я не желала подчиняться. Из-за военной деятельности и опасений Матушки, мне пришлось переехать к бабуле в Литву, ведь на то время, там было более менее спокойно, да и затем, мы могли легко перебраться во Францию. Тем более, по слухам, война должна была завершиться летом 44 года. Бабушка Виктория жила, на данный момент, в небольшом охотничьем домике, из-за чего постоянно ворчала, ведь она привыкла к более роскошным и удобным условиям. Это место она называла «крестьянским». Бабушка в целом была не особо приятной женщиной, она была строгой и ворчливой, она любила правила, потому вечно меня контролировала и критиковала, ведь она считала меня чересчур избалованной. К превеликому счастью, для меня маленькой, рядом с нашим домом был ещё один. Это и был домик Лекторов. Такой же небольшой, тёмный и неприветливый, как наш. Однако жили там, куда более приятные и ласковые люди. Бабушка не любила Лекторов, она считала их отбросами, ибо они отрицали роскошь и правила. Вероятно, они были такими же, как и моя семья. Я же не понимала её изречений. К тому же, тогда мн было неясным, почему это столь вежливая пожилая женщина, так резко отзывается о других людях. Сейчас же, я понимала, что это было обычным деревенским лицемерием. Ей бы это не понравилось. Гуляя с нянечкой по реке, мы встретили Ганнибала и его сестрёнку Мишу. Девочка была на год младше меня, а мальчику было 6 лет. Мы быстро сдружились и пока няня ловила ворон, мы гонялись друг за другом, строили замки из полузамёрзшего снега. Мне было весело с ними, а особенно с добрым и весёлым Ганнибалом. Он был старше меня на 3 года и казался мне и вовсе, кем-то волшебным. Маленьким принцем или лучезарным рыцарем, о которых он так любил рассказывать. До самого вечера мы играли и болтали про какие-то детские вещи, о которых я уже, к сожалению не помню. На следующий день мы гуляли только с Ганнибалом. Он рассказывал мне о книгах, которые были у него дома. Он рассказал о сказках и приключениях, о которых узнал от своего отца. Я обожала это. А затем, всё в миг разрушилось. Я помню, лишь то, как где-то недалеко произошёл взрыв. Мы успели выбраться, а вот от того места, где был домик Лекторов шёл густой дым. Я была напугана и даже плакала, прося поехать туда, но меня конечно, никто не послушал. Меня увезли во Францию, где и прошла моя жизнь, до сих пор. А именно до моего двадцатилетия, в честь которого и устроили шикарное празднество, где тайно, вернее уже не совсем, меня решили посватать какому-то молодому офицеру, конечно же немецкому. Будь живы родители, они бы не позволили. Меня учили лучшие учителя. Учили быть послушной и вежливой. Учили танцевать и играть на фортепьяно. Учили не думать о других. Учили не думать вовсе, ведь мне не положено. Правда меня это не смогло изменить. Кроме моей воли, мне помогла моя чудесная гувернантка, учившая меня не только этикету, но и тонкостям химии и биологии. Жаль, что она уже умерла. Я молила, лишь об одном. О спокойствии. Всё это, вносило суету. То, что я ненавидела большего всего. Забавно то, что недавно, поползли слухи о каком-то страшном убийце каннибале. Это дело завлекло меня, словно я была в романе По. Как же глупы были эти люди. Они не видели очевидного. Ведь сразу было ясно, что преступления совершал врач. К тому же, это были вполне не бесцельные преступления. Между всеми погибшими — была связь. Эх уж эти люди, вечно они так.