Бесов танец дикий

*** Скрип кожаных перчаток и милая, наивная улыбка, расползающаяся на лице - однако, теряющая все свое очарование в сочетании с насмешливыми словами, вылетающими из рта. Мгновение - и Ставрогин пригвоздил его к стене, как одну из своих мертвых бабочек, а Верховенский смеется - снова Николая Всеволодовича на эмоции развести удалось-с. Он играет с ним, как кошка с мышкой, и уверен, что сможет избавиться в любой момент от воспитанника отца своего, который на самого Петрушу ни разу то и в жизни не взглянул по своей воле. Но вот Ставрогин открывает рот - и легкий морозец бежит по коже, и кривится на лице дьявольская усмешка, и смотрят холодно серо-синие глаза. Ставрогин говорит такие вещи, которые ни один бы человек в здравом смысле не произнес бы, и осознание посещает Верховенского, что спутник его уже давно шагнул за грань. И тогда он снова становится бабочкой - той, что летит на всепожирающий огонь. Ставрогин и впрямь пожирает все, что он отдает ему - сначала ненависть, потом обожание, потом любовь. Хотя какая там любовь, это мания, идеяфикс, это то, что скребется под кожей и от чего уже не избавиться, сколько не вычищай себя мочалкой. Ставрогин становится его личным грехом, а сколько грехов у самого Ставрогина - и по пальцам не счесть. Говорят, самих смертных всего семь, да только Николая Всеволодовича будто сами бесы ведут; и в какой-то момент Петр Степанович пропустил пулю в висок в этой игре в русскую рулетку со своими собственными чувствами. Теперь Ставрогина из разума оного всеми приговорами повивальных бабок не изгонишь, и если и можно предположить, что ад есть, то главный его бес уже здесь и он, Верховенский, им одержим. ***