Каникулы, пропитанные дымом

Осветив черепицу на крыше И согрев древесину сосны, Поднимается выше и выше Запоздалое солнце весны.       Меня разбудили яркие лучи мартовского солнца. Самая длинная и тяжёлая в учебном году четверть, а именно третья, осталась позади, и я получила заслуженный отдых, как и вся моя школа. На часах было восемь утра. За окном, радуясь теплу, весело щебетали птички, и, судя по качающимся веткам деревьев с только что появившимися почками, дул лёгкий ветерок. Мои родители на десять дней уехали в Иорданию к целебной реке, чтобы укрепить пошатнувшееся за последние годы здоровье, поэтому у меня в руках имелась абсолютная свобода действий: захочу — пойду гулять на улицу, не захочу — просижу целый день дома. Можно позвать друзей или, наоборот, тоже податься куда-нибудь недалеко на автобусе или электричке, хоть до посинения кричать во всё горло нецензурные слова, слушать музыку на полную громкость, сварить суп из всего, что попадётся под руку, уйти куда угодно и сделать то, что запрещалось, не спать всю ночь, да хоть вообще разгромить всю квартиру, лишь бы успеть всё убрать к возвращению взрослых.       Но душа почему-то ничего подобного не желала: до обеда я маялась от скуки и бесцельно бродила от одной комнаты к другой, а что самое странное — мне по совершенно неясной причине очень хотелось покурить, хотя я никогда раньше этого не делала. В этот момент, тщательно перебрав всю нужную и ненужную информацию в себе, моя бестолковая башка вспомнила, что неподалёку живёт ходячий позитив — Стэнли Барбер. Он странный, но очень весёлый, и с ним точно не соскучишься. Мы знали друг друга не так долго, но здесь важно вовсе не время, которое мы общаемся, а то, что успело между нами произойти. Как-то раз Стэн подкинул в мой портфель очень даже реалистичную крысу, надеясь, вероятно, вдоволь посмеяться над моей реакцией. Однако оплошал, ведь был не в курсе, что я боязнью этих грызунов не страдаю и как девчонка в таких ситуациях не визжу. Это, спорить не стану, может показаться кому-то непривычным, но что с меня взять? Ведь я — девушка, обладающая непримиримым желанием отдать долг Родине и не только. Стэнли не раз предлагал мне закурить, но я отказывалась — знала, что это вредно. А теперь не на шутку хотелось сделать пару шагов навстречу.       Собравшись, я отправилась к дому Барбера. На улице было очень тепло, солнце по-доброму слепило глаза, в лицо слегка бил прохладный бриз. Когда я дошла до жилья Стэна, пару раз несильно постучала в дверь. Парень не открывал. «Наверное, лежит и громко слушает "Bloodwitch", вот и не отзывается», — решила я, после чего стала колотить на полную катушку, крича: «Стэнли, открой! Это Женя!». Тишина. «Тьфу. В окно, что ли, долбить?». Зачем-то я попробовала потянуть за ручку двери. И что вы думаете? Она открылась! Да, этот козлёнок не запирался. Это же Стэнли Барбер. Будто я могла ожидать чего-то иного. Как и ожидалось, войдя в дом, я увидела развалившуюся на диване тушку Стэна. Музыка в наушниках орала так, что была прекрасно слышна мне, хотя я стояла на расстоянии нескольких метров. Барбер закрыл глаза и стучал ногой в ритм. Не хотелось его напугать и вообще рушить эту гармонию, но что поделать? Я не торопясь тихо подошла к парню и помотала его рукой за плечо. Тот никак не отреагировал. «Стэнли! Стэн! — обратилась я к нему во весь голос. — Эй! Очнись!». Барбер продолжал находиться в своём мирке. «Вот даёт!», — вздохнула я, покачав головой. Пришлось действовать радикально: я осторожно сняла с него наушники. Тот рефлекторно стал ощупывать руками всё пространство вокруг головы и наконец открыл глаза, вздрогнув при виде меня. — А! — закричал парень от неожиданности. — А, Женя, это ты... Умеешь страху нагнать! Я подумал, грабители забрались в дом, умудрились сообразить, что я сплю, и решили украсть мои головные телефоны! Прямо с меня! Вот наглость! — объяснил Барбер и рассмеялся. — А ты дверь запирать не пробовал, чтоб подобных мыслей не возникало? — ответила я с сарказмом. — А можно было, что ли?! — удивился Стэн, будто в первый раз услышал о замках. Лицо у него было такое, словно перед ним находилась не знакомая, а привидение. Барбер, конечно, как обычно шутил. — И да, прости, что наведалась без разрешения. Ты не слышал стука, а у тебя не заперто оказалось, я и вошла. — Да ты чего? Нормально всё, мой косяк же. — Слушай, я что заглянула то... Тут дело такое... В общем... — я тянула, не зная, как признаться в своих намерениях, хотя Стэн относился к этому более чем нормально. — Да-да? Говори, — настоял Барбер. — Короче... Стэнли, я... я покурить хочу. Не спрашивай. Просто... ты же разбираешься, к кому мне ещё идти было? Научи меня, а? — Да легко! Нечего стесняться, так и сказала бы, — с улыбкой ответил парень, поднимаясь с дивана и уходя в другую комнату. По пути он танцевал, напевая что-то себе под нос, а потом крикнул мне: — А ты чего стоишь? Присаживайся! — Хорошо, — ответила я, сев на диван.       Через некоторое время Стэн вернулся с кучей пока что непонятных мне вещей. Он расположился рядом со мной и стал объяснять. — Ну, гляди, — начал Барбер. — Потребуется табак, фильтры и бумажки. Первым делом достаёшь табак. Его сначала распушить нужно, чтобы он лучше тлел, и самокрутка легче тянулась. Теперь помещаешь фильтр на край бумажки, сгибаешь её пополам и начинаешь укладывать табак. Самое главное — равномерно, дабы, как говорится, самокрутка красивая была, ровная, хе-хе! Особенно около фильтра — тут если табака мало будет, она согнётся. Как уложишь, берёшь и скручиваешь указательными и большими пальцами. Только слишком сильно не дави, это на тягу плохо влияет. Остаётся лишь завернуть — ближний край бумаги отводишь в самый низ, чтобы вот здесь уже табачок показался, указательным пальцем поджимаешь верхний слой бумажки, а большим — как бы всовываешь бумагу в верхний слой. Так по всей длине самокрутки. После облизываешь клейкую сторону и докручиваешь. Вот и всё! Учись, студент, Дворецковым будешь! Держи! — закончил Стэнли, отдав самокрутку мне и залившись смехом. Я очень внимательно и вдумчиво слушала парня на протяжении всего его рассказа, совсем не отвлекалась. Он объяснял вполне доходчиво и понятно, прямо как профессор из института. Для меня это казалось самым настоящим дополнительным образованием, пускай и о том, как навредить своему здоровью. — Спасибо тебе огромное. Ты... ты настоящий друг, — сказала я. — Да не за что, — ответил Барбер. — Делов-то. Сейчас со мной закуришь? — Нет, уж извини, я у себя как-нибудь… — Ну, как хочешь, моё дело — предложить, твоё — отказаться. — Знаешь, Стэнли... мы с тобой не так много общались... Может, завтра погуляем? У меня родителей дома нет, я хоть на все четыре, — робко спросила я. — Давай, почему бы и нет? Ты же знаешь, я только за, — согласился парень, лучезарно улыбаясь мне. Я не смогла не ответить на это взаимностью. Ещё какое-то время мы сидели так: просто смотрели друг на друга и улыбались. Потом я крепко обняла Стэна, а он прижал меня к себе, погладив по голове. Тогда я решилась на смелый и отчаянный шаг — нежно поцеловала его. Барбер отвечал неумело, но с добротой и заботой. Затем, оторвавшись от его губ, я напоследок попрощалась: — Пока, пирожок с вишней! — после чего, довольно и радостно смеясь, вприпрыжку побежала из дома Стэнли.       Вернувшись в родной угол, я плюхнулась в кресло и достала из выдвижного ящика рабочего стола коробок спичек. «Давно не виделись», — подумала я про себя, вытаскивая его внутреннюю часть. Ещё какое-то время я смотрела на спички так, будто ожидала от них вразумительного ответа. Те, естественно, молчали, глядя своими серными головками и неровными краями древесины на моё серьёзное, но при этом безразличное к повседневной суете лицо, испытывающее неимоверное желание просто расслабиться в тишине, наслаждаясь спокойствием вечерней природы. «Опять ухожу в себя», — прервала глуповатое и абсурдное беззвучие очередная фраза в моей голове. Взяв двумя пальцами одну из молчаливых собеседниц, пока её товарищи поскрипывали телами, словно не желая расставаться, я жадно чиркнула ей о бок коробка, держа за самый конец деревянной основы, попутно отправляя остальных обратно в темноту до лучших времён. Промелькнула искра, и спичка ярко запылала оранжевым огнём с характерным шипением. Я быстро отправила в рот творение Барбера и зажгла его от палочки, существование которой нужно было как раз для подобных вещей. Пламя разъединилось на две половинки, одна из которых поселилась на самом конце самокрутки и стала постепенно приближаться к моему лицу, излучая приятное тепло. Долг спички был успешно исполнен, и её жизнь оборвалась моим резким выдохом. Превратившееся в пепел дерево отправилось покоиться в кружке, оставшейся на подоконнике ещё после завтрака. Самокрутка приветливо дымилась. Я даже не закашляла, затянувшись в первый раз. Не спеша продолжая курить, я любовалась прекрасным весенним закатом из окна. Солнце садилось. Огонь всё больше подползал к руке. Комната наполнялась смогом. Мне нравился Стэнли. Да только как ему об этом сказать? Как-нибудь. Но точно не в эти каникулы.