***
— Эй, парень, вставай. Кто-то мягко провел ладонью по его волосам, зарываясь в медные пряди, останавливаясь на лбу. Кожа на руке была немного грубой, но приятно-прохладной, из-за чего Савада блаженно замычал себе под нос. Было просто приятно. — Ну же, пацан, просыпайся, — насмешливо протянул хриплый голос, а после его легонько щелкнули по носу. Из груди вырвался недовольный стон, а человек рядом коротко рассмеялся. В нос ударил запах табака, и Тсуна сразу же распознал в сидящем рядом человеке Широ. — Старик? — Ну наконец-то. Савада напрягся на секунду, а после открыл глаза. Белый свет ударил по глазам, из-за чего парень негромко зашипел и положил руку на лоб. Смешок повторился, и шатен нахмурил брови сильнее. Он в лазарете. В Академии, если быть точнее, — эта комната ему почти что родная, о чем речь. Не на словах же он считался самым проблемным учеником Истинного Креста. — Что я здесь делаю? — Тебя принес Юкио, — ответил Фуджимото, откинувшись на спинку стула. Его глаза угрожающе прищурились, заставляя шатена покрыться холодным потом. — И когда же вы собирались сообщить мне подробности вашей миссии? — М-м-м, сразу после ее окончания? — невинно спросил Тсуна, вжав голову в плечи. — Тсунаеши, — начал экзорцист, заставив шатена вздрогнуть. Широ почти никогда не называл его полным именем, прекрасно зная, что парню это не нравится. Только если он в чем-то очень сильно провинился. — Вы поступили безответственно. У вас, конечно, достаточно высок ранг для одиночных миссий, но все равно о таких заданиях не умалчивают. Вы еще не встречались с демоном такого уровня, и я напомню, что вы все еще дети. — Ну не наша же вина, что нам дали такую миссию! — воскликнул в ответ Савада, хотя уши у него горели от стыда. Он очень не любил разочаровывать Широ и чувствовал себя просто паршиво, хотя старик всегда быстро остывал. — Я говорю не об этом, — Фуджимото недовольно сверкнул глазами, поджав губы. — И ты прекрасно это понимаешь. — Да-да, — виновато протянул Тсуна. Шея неприятно затекла, поэтому парень приподнялся на локтях, пытаясь принять сидячее положение. Предплечье обожгло резкой волной боли, и шатен завалился бы обратно, если бы не Паладин, который мягко подхватил его, помогая сесть. — Прости, Широ, — пробурчал шатен, щекой прижавшись к сильной груди. — Мы просто не хотели, чтобы вы волновались. — Мы будем волноваться всегда, Тсуна, вне зависимости от ранга миссии, — смягчившись, ответил мужчина и провел рукой по лохматой макушке. — А ваше молчание ничего хорошего не принесет. Я знаю, — не дав парню возразить, продолжил Фуджимото. Священник немного отстранился, чтобы смотреть ему в глаза, — что вы с Юкио уже опытные и не раз уже были на серьезных миссиях, причем одни. Но вы все еще дети, и есть вещи, в которых вы еще не разбираетесь. И не должны, потому что для этого есть взрослые, которые должны за вами приглядывать. Я надеюсь, что такого больше не повториться, а то я решу, что ты мне не доверяешь. — Это не так! — Я знаю, — мягко осадил шатена Фуджимото. — Но твое нежелание просвещать меня в такие важные детали говорит о другом. — Паладин легонько щелкнул его по носу. — Разумеется, я буду волноваться. Но я вам доверяю и знаю, что вы сами обратитесь ко мне, если это понадобится. Но это не значит, что мое доверие нужно испытывать. Тсуна поджал губы, чувствуя укол совести. Широ уже не выглядел недовольным и говорил вполне мягко, но Тсуне все еще было стыдно за свои необдуманные действия. А ведь, правда, если бы случилось что-то ужасное? Ему повезло отделаться легкими ранами, а Юки вообще не пострадал, но если бы все пошло не по плану? — Прости, — сказал Тсуна после нескольких минут тишины. — Я был самонадеянным и не подумал. — Я удивлен, что Юкио ничего не сказал, — с легким смешком ответил Широ, аккуратно хлопнув его по плечу. — Ну, мы оба были самонадеянными, — смущенно протянул экзорцист. — А где он, собственно? — Отнес отчет к Мефисто. Кстати, — мужчина поднялся с места и, подойдя к окну, немного приоткрыл его, пропуская внутрь прохладный воздух. Савада невольно покрылся мурашками, — Фель сказал, что наведается к тебе, когда ты очнешься. Готовься. — Заче-е-е-ем? — обреченно простонал шатен, заваливаясь обратно на спину. — Наверное, это касается твоего возвращения домой. — Ты уже знаешь? — Думаешь, он бы не растрепался об этом при первом возможном случае? — насмешливо спросил священник, присаживаясь на стул. — Я ничего не говорил твоей матери. Виделся с ней вчера, но ничего не сказал. — Сколько я вообще спал? — Шатен снова принял сидячее положение и потянул на себя одеяло. При мысли о матери внутри все приятно потеплело. — Три дня. — Сколько?! — тут же подскочил с места Тсуна и зашипел от резкой боли. — Да осторожнее ты! — Почему так долго? Раны же были не такими серьезными. — Фель сказал, это истощение. Из-за Пламени. Оу. Оу. Тсуна рассказал Широ все, что прочитал в дневнике. Мужчина после этого попросил у него дневник, а после ходил несколько дней хмурый и все время был погружен в мысли. Тсуна узнал от Шуры, что старик говорил с Фелем. Парень понял, что священнику удалось что-то разузнать, ведь вскоре тот снова вернулся к расслабленному состоянию. Но за Савадой следить не перестал. Даже наоборот, начал приглядывать сильнее. — Я… Я использовал его, — тихо начал шатен, смотря Паладину в глаза. — Это был просто выброс, я думаю, оно просто окружило меня и не давало твари приблизиться. Но, думаю… я понял, что имел в виду владелец дневника. Ну, когда писал про свои ощущения. — Хорошо, — кивнул Фуджимото, вглядываясь в его лицо. Мужчина расслабленно откинулся на спинку стула. — В Намимори много нового, кстати. — Что? — растерянно переспросил парень. Резкая смена темы сбила его с толку. — Наследник клана Хибари переехал туда через два года после твоего ухода, — сказал Широ, насмешливо смотря на своего подопечного. — Они разве не в Киото? Там еще члены Мё Дха, и они, вроде, работают вместе. — Ага. Ну, кто знает, что у них на уме. Хотя, — усмешка на лице Широ стала немного шире, — с появлением пацана в городе стало спокойнее. Он держит всех под жестким контролем — и нечисть, и людей. Жуткий ребенок. В клане Хибари росли сильнейшие экзорцисты. Изначально он находился в Китае, но несколько лет назад перебрался в Японию. Этот клан вообще один из мрачнейших и хранил в себе очень много тайн. Не сказать, что он был большим, но клан Хибари просто ужасал своей нечеловеческой силой. Тсуна видел пару представителей этого клана, и даже работал с одним из них. Они правда были не от мира сего. Хотя, ему ли об этом говорить? — Еще мой старый друг вернулся. — Друг? — заинтересованно переспросил Тсуна, буквально засияв. Широ не часто знакомил его с друзями, хотя у него их полно. К его старику просто магнитом тянулись люди, и у Фуджимото было полно друзей и интересных историй, связанных с ними. И если историями он делился, то с приятелями не знакомил ни его, ни Юки. — Друг-друг, — усмехнулся Паладин, разминая затекшую шею. — А познакомишь? — Хм, ну, посмотрим, — хмыкнул Широ, задумчиво щуря глаза. — Его сын, вроде, одного возраста с тобой. Тсунаеши открыл было рот, как дверь лазарета резко распахнулась, впуская внутрь ректора Академии. — Ты очнулся! Какая радость, — Фель широко ухмыльнулся, радостно захлопав в ладони. За ним с лицом мученика показался Юкио. — Как раз обсудим твоё возвращение домой. — Что? — Юкио растерянно моргнул и недоуменно посмотрел сначала на Феля, потом на Тсунаеши. — Какое возвращение? — По порядку! — Мефисто щелкнул пальцами, и в ту же секунду за его спиной появилось мягкое кресло, в котором он вальяжно разлегся. Окумура замялся, но все же пристроился рядом с шатеном. — Для начала, поздравляю вас с успешно выполненной миссией, — улыбнулся ректор, а после достал из внутреннего кармана конверт. Парни на его словах синхронно поморщились. — Дальше. Окумура-кун, твой напарник переезжает домой, причины пока знать тебе не обязательно. Что касается тебя, то выбор за тобой, но, если я не ошибаюсь, тебе все еще нужно закончить курс Укротителя. — Да, — кивнул в ответ Юкио, сильно нахмурив брови. Ему совершенно не нравилось, что от него скрывают что-то, связанное с Тсуной. Савада, будто прочитав его мысли, легонько пихнул его плечом и ободряюще улыбнулся. Подействовало слабо, ведь Тсунаеши сам напряженно перебирал пальцами, поглядывая то на Широ, то на Феля. — Тогда ты пойдешь за своим напарником сразу, когда закончишь, — ректор замолк и покрутил в руках конверт, а после поднял на парней взгляд. — Ознакомьтесь. Шатен насторожился еще сильнее, хмуро смотря сначала на кусок бумаги, а после переводя взгляд на Мефисто. Мурашки прошлись по спине из-за хитрой усмешки. Облако за его спиной возбужденно клубилось и слепило глаза. От него веяло предвкушением. Тсуна зажмурил глаза на мгновение и прижал ладонь ко лбу. Боль ударила по вискам, а глаза начали буквально гореть. — Ну какого черта ты такой яркий, а?! — прошипел он под смешок демона. — Что поделать, я весь такой, — развел руками тот в ответ. Облако за его спиной полыхнуло сильнее и тут же вернулось к изначальному состоянию. — Ты как? — Юкио аккуратно положил руку ему на макушку. — Все хорошо, — отмахнулся от него Тсуна и взял из рук ректора конверт. Окумура с интересном наклонился ближе, в то время как Широ подозрительным взглядом прошелся по высокой фигуре Феля. Пальцы коснулись сухой бумаги, и Савада мысленно удивился, ведь это определенно письмо от Ватикана, а миссию они закончили несколько дней назад. Шатен переглянулся с Юкио, и они принялись читать. — Это… шутка такая? Окумура растерянно моргнул, а потом посмотрел на Мефисто. Свада же продолжал сверлить нечитаемым взглядом ярко-красную печать в самом нижнем углу. Интуиция тихонько гудела на периферии сознания. Ничего опасного, но все же… — Ох, я, конечно, повеселиться люблю, но с такими вещами шутить не буду, — довольно протянул Фель. Весь его вид буквально кричал, как ему нравится вся эта ситуация. — Всё уже оформлено и готово. Нужно только, чтобы вы подписали, — демон откинулся назад и холодно улыбнулся, — экзорцисты среднего первого ранга Окумура Юкио и высшего второго Савада Тсунаеши*. — Что?! Фуджимото резко вырвал из рук Савады бумагу и начал внимательно читать. По мере прочитанного он сильнее хмурил брови, а взгляд всё леденел. — Это ведь твоя инициатива? Тсуна вздрогнул от холодного голоса Широ. Его облако за спиной напряжённо дрожало, от него исходило чистое бешенство. Савада невольно вжал голову в плечи: в таком состоянии Фуджимото никогда не бывал. — Я просто доложил о своих учениках. Миссию выдали уже они, и от ее результатов зависело повышение Окумуры-куна и Тсунаеши-куна. — Мефисто перемены в настроении Паладина только развеселили, о чем говорила его насмешливая ухмылка. — Но мне это только на руку! Это ведь такая удача — свои люди в Ватикане никогда не будут лишними! Да ещё и такие кадры. Фуджимото поджал губы, сжимая в пальцах бумагу, и прошелся по фигуре демона холодным взглядом. Савада понимал его… недовольство. С самого начала Широ старался держать их подальше от Ватикана. Пусть это было немного трудно из-за того, что слух про Зрячего всё-таки дошел до них, но Ватикан ничего не предпринимал, и всё это время Савада жил спокойно. Ну, насколько это возможно в его случае. А теперь такой резкий скачок по карьерной лестнице. — Ну, это ведь случилось бы рано или поздно, — неуверенно протянул шатен и тут же словил недовольный взгляд священника. Парень неловко развёл руками, а потом повернулся к Мефисто. — Где подписывать-то? Ректор довольно ухмыльнулся и, вырвав бумагу из рук Фуджимото, приблизил к парням, тыкнув в нижний угол.***
— Ну вот и всё, — мягко пробормотал себе под нос Тсуна, закинув рюкзак себе на плечо. С трудом верилось, что он покидает это место. Тсуна провёл здесь большую часть своей жизни, начиная каждый день с бубнёжа Юкио и заканчивая его тихими разговорами. Да та же рожа Феля была для него чем-то слишком естественным. Не говоря уже о мелких домовиках, которые бродили по коридорам или пустым кабинетам. Савада закусил губу, пытаясь подавить накатившую волну тоски. Он правда очень сильно будет скучать по этому месту. Шатен в последний раз обвел взглядом комнату и повернулся к двери. — Уже собрался? Широ стоял у дверного проема вместе с Юкио. Последний недовольно поджал губы, что немного веселило Саваду. Дело в том, что он должен был отлежаться в больнице ещё несколько дней, но Тсуна чувствовал себя нормально, несмотря на то, что бинты все ещё обтягивали его раны, да и полностью он точно не восстановился. Но полежать он мог и дома, а не в лазарете Академии, куда в любой момент может заглянуть любой из учеников, или, не дай Ками, Мефисто. Поэтому после долгих уговоров, он всё-таки выписался, но от гнева Юкио его это не спасло. Хорошо хоть Широ махнул на него рукой, прекрасно зная характер подопечного. — Угу, — мягко пробормотал себе под нос экзорцист. Уезжать всё равно не хотелось. — Ну-ну, не кисни, коротышка. — Фуджимото подошел близко и легонько щёлкнул его по носу, как всегда делал. Савада поморщился и хмуро сдвинул брови к переносице, что только вызвало смех священника. — У меня есть несколько дел, но я вернусь в Намимори сразу, как всё закончу, — мягко продолжил Паладин, притянув к себе подростка. Тот молча кивнул, щекой утыкаясь в крепкую грудь. — А ты будешь рядом с матерью и братом. Они по тебе сильно скучали. Да и Рин тоже. Насчет брата он сомневался. Пусть он и решил, что пора налаживать контакт и всё такое, но Тсуна прекрасно знал, что это будет не так легко. Точнее, это будет совсем нелегко. Может, Хидеки этого не понимает, а может быть наоборот, но его не было рядом долгие годы. Савада даже не знал, с чего стоит начать. А вот насчет матери и Рина старик был прав. Он знал, как сильно Нана скучала по нему. Редкие, очень редкие визиты и телефонные звонки никогда не заменят ей сына, а только смогут создать иллюзорное ощущение его присутствия, а для тоскующей матери этого было, мягко говоря, недостаточно. То же самое касается и Рина. А если добавить ещё и вечную занятость Широ и отстраненность Юкио, то для старшего Тсуна был чем-то сродни спасения. Шатен страдальчески вздохнул и, немного отпрянув от Фуджимото, уставился на Юкио. Тот на жалостливый взгляд не отреагировал и всё поджимал губы, сверля его недовольным взглядом. — Ну Юки-и-и… — Ты такой безответственный, — прошипел брюнет, когда Савада потянул его на себя. — У тебя в любой момент могут открыться раны, ты должен лежать в больнице,, но вместо этого… — Юки-и-и… — Знаешь же, что его не переубедить. — Широ мягко убрал руку шатена и, не скрывая усмешки, потрепал старшего сына по волосам. — Лучше попрощайся, как следует, а не то будет хандрить всю дорогу до дома. Окумура тяжело вздохнул и посмотрел на Тсунаеши колючим взглядом. Внутри недовольно клубилось раздражение на беспечность младшего, которое вскоре затопила легкая грусть. Он представить не может, как проведет эти недели один, без вечно невыспавшегося шатена, его отвратительной неуклюжести и феноменального невезения. Да он будет скучать даже по нечисти, что хвостом ходит за экзорцистом и занимает всю их комнату. Брюнет вздрогнул, когда на него навалилась тушка напарника, но тут же сомкнул руки у него за спиной. За все эти годы Тсуна так и не обошёл его в росте, и теперь мягко дышал ему в ключицы. Сам Окумура никогда не жаловался, ведь макушка его брата была такой мягкой, что так и хотелось прижаться к ней щекой или зарыться носом в медные пряди. Что, собственно, Юкио и сделал. — Я тебя прошу, постарайся не попадать в неприятности хотя бы несколько дней. — Не могу обещать, — брякнул Савада себе под нос. — Я буду писать тебе каждый день. — Разумеется, — кивнул Окумура, а после взял шатена за плечи и немного оттолкнул от себя. — Просто береги себя. Без глупостей. И уйми свою неспокойную задницу. — Да блин, Юки! Широ за его спиной негромко засмеялся, а Тсунаеши осталось только смущенно вжать голову в плечи.***
Он стоит перед зданием, которое должен назвать домом. Он помнит это место несмотря на то, что в последний раз был здесь всего на два дня. Он помнит запах карамели и свежеиспеченного хлеба, который приятным теплом оседал на языке. Этим запахом был пропитан каждый уголок этого дома. Этим запахом было пропитано всё его детство. Запахом его матери. Тсунаеши замялся прямо перед калиткой, не решаясь зайти. Широ сказал, что его брат был в Токио — у него тренировочный лагерь, а маме он сообщил о том, что ее младший сын возвращается. Но когда именно — старик не уточнил, а сам Тсуна не звонил, потому что… да просто потому что. И теперь он стоит перед собственным домом и пялиться на табличку со своей собственной фамилией, как идиот. Было… страшно. Он помнил громкий смех Хидеки, крепкие руки отца и его дурацкую привычку сажать маленького Тсунаеши себе на плечи. Он помнил зимы, которые всегда были полны тепла и уюта, заснеженный задний двор и кривого снеговика, которого они с Деки делали каждый год под весёлые возгласы отца и нежный взгляд матери. Он помнит ярко сверкающую ёлку и такие же сияющие глаза старшего брата, когда тот развешивал игрушки. Помнил его громкий топот, когда светловолосый каждое рождественское утро маленьким вихрем врывался в его комнату и будил от сладкого сна, потому что их подарки уже ждали под ёлкой. Он помнил маму. Нежную и тёплую, её ласковые руки и мягкие прикосновение. Он помнил дождливые вечера, когда прятался под одеялом из-за сильной грозы, а мама всегда каким-то волшебным способом чувствовала, что ему страшно, и всегда утаскивала к себе, тихим голосом рассказывая какие-то старые легенды. Он помнил её любовь. А ещё он помнил их чердак, которого всегда боялся, потому что оттуда всегда доносились страшные звуки. Он помнил себя: маленького, напуганного, что жался к ногам матери и пытался объяснить ей и отцу, что не может спать по ночам, потому что слышит. Он помнил, как сильно боялся темноты, потому что там прятались демоны, которые не хотели разговаривать и только скалили зубы. А ещё от неё всегда веяло холодом. Он помнил взгляды и шепот, помнил, как отец постепенно стал от него отстраняться и отмахиваться от его просьб прогнать монстров. Он помнил, как брат перестал играть с ним и начал бегать к детишкам, что жили на соседней улице. И сильнее всего он помнил взгляд матери. Виноватый и сочувствующий. Это место хранит много воспоминаний. Но оно никогда не сможет принять его всего. Савада набрал в легкие побольше воздуха и решительно пошел вперед. Одной рукой он поправил рюкзак на плече, а в другой сжал крестик. Знакомый запах окутал его со всех сторон, и Саваде вдруг захотелось заплакать. Он помнил, но, господи боже, его воспоминание ничто по сравнению с тем, что он чувствует сейчас. — Аре? Деки-кун, это ты? Тсуна замер. Его не было в её жизни, несмотря на каждодневные телефонные звонки и редкие встречи. Он рос вдали от матери, и она не видела, как постепенно из зашуганного ребёнка он перерос в уверенного и, насколько это возможно в его случае, жизнерадостного подростка. Тсуна думал, что ей не хватает его, но оказалось, что ему не хватало матери гораздо сильнее. — Тсу-кун.? В последний раз они виделись два года назад. У Ордена были некоторые проблемы за это время, поэтому у Тсуны не было времени, чтобы приезжать из Токио в Намимори. Нана совершенно не изменилась. Может, стала чуть-чуть выше. Но у неё всё еще были потрясающе волосы, которые всегда пахли карамелью, хрупкая фигура и большие карие глаза, которые всегда сияли мягкими искрами, и, ох, она плачет. Тсунаеши вздрогнул, когда хрупкие руки сомкнулись у него на плечах. Он нерешительно замер на несколько секунд, но тут же прижался к источнику тепла, когда до его ушей донеслись сдавленные всхлипы матери. Тсуна уткнулся носом в её плечо и зажмурил глаза, когда Нана содрогнулась всем телом. На секунду он снова вернулся в детство, когда будучи ребёнком бегал к матери вместе с братом за новой порцией свежих булочек, а после, сверкая улыбкой, убегал обратно во двор, ведь у них с Деки ещё столько игр осталось. На этот раз его голос задрожал, а глаза всё-таки намокли. — Я вернулся, мама.