I'll go

Весь день погода была хмурой. Дождь с утра – как это не вовремя. Сегодня последний день пребывания группы в отеле, в городе. Они, конечно же, еще вернуться. Но она их больше не увидит и уверенна в этом – сто процентов. Жизнь такая. От нее никуда не денешься. Разве, что в землю. Так и будет. Как только вышло солнце, из-за глупых туч (они наверняка очень мешаются на небе), девушка выскочила из своей квартирки, где она в последнее время проживала одна, и направилась прямиком в отель, где должна была состояться фан-встреча. Девчушка все еще верила, что из-за дождя, благодаря которому у нее перестал работать интернет, встреча была перенесена. Но как говорится, надежда – глупейшее из дарованных нам чувств. Она уже давно перестала надеяться на чудо, и правильно. Оно никогда не случится. Это все сказки, придуманные для того, чтобы жизнь, не казалась такой сложной и скучной, каковой она является по природе своей. Запыхавшись, но с улыбкой на все лицо она забежала в холл, где было пусто. Все закончилось как и полагалось. Наступила печаль и ненависть – гнев слабых. Так и есть. Она слаба, хрупкое существо, которое старалось ничего не бояться, но пока еще не научилось этому. - Простите, вы пришли посмотреть на ту группу? – девушка в красной рабочей форме, указала в сторону ресторана. - Да, но похоже опоздала. Как всегда, - с комком в горле проговорила рыжеволосая девчушка. - Я Роуз, работник отеля, но, к сожалению, я не могу ничем тебе помочь, разве что… - она не успела договорить, как ее перебила нежданная посетительница. - А меня зовут Элли, я неудачница, которая больше их не увидит, - теперь взгляд рыженькой Элли устремился на столик, где восседали два молодых человека с прямыми спинами и выглаженными костюмами. – Всегда при параде. Жаль, что я так и не познакомлюсь с ними. - Почему? - нотки грусти проскользнули в словах Роуз. - На этот вопрос, я не дам ответа… - чуть усомнившись, проговорила гостья. – Не забивай голову ерундой. Я пойду… - Погоди! Я… я знаю, что делать. Пойдем со мной. Роуз схватила девушку за руку, и повела вглубь овального коридора. - Проходи, - послышалось в тишине. – Тут немного темно, но скоро они придут репетировать, зажгут свет, и ты сможешь разглядеть их. А если они будут без их агента, то спокойно и поговорить с ними, как это сделала я. - Да уж, немного, - пробубнила рыжеволосая. - Садись сюда, - указала Роуз и скрылась за дверью. Элли стало очень интересно, что за помещение, куда привела ее Роуз. Отыскав в кармане куртки телефон, она посветила себе на ноги, и стала медленно передвигаться вдоль кресел, обитых мягкой тканью. Чем дальше она продвигалась, тем страшнее становилось. Немного успокоившись, Элли запела: When i'm gone You will be someone new You will see stars come out You won't feel the pain i've caused At all 'Cause someday i must face up Someday you'll be better off on your own So just let me go Under the bridge I'll carry this guilt No more So under the wave and out of your way I'll go Ее дрожащий голос прерывал тишину, и, судя по всему, ей это храбрости не предавало. И тут она остановилась. Ей показалось, что впереди кто-то есть. Девчонка замолчала. И она не ошиблась. Резко, не предупредив, чья-то рука прикоснулась к включателю, и зал озарился тусклым светом огромной люстры, которую таковой называть не хотелось. Это был громадный подсвечник, держащий на себе тысячу электрических свечей. На сцене, у кучи не разложенных инструментов, стояли два парня, один из которых расправлялся с кейсом от микрофонной стойки, а другой поглаживал крышку черного рояля. Инструменталист бросил взгляд в строну зала, посреди которого он увидел девушку лет 20, рыжеволосую, одетую в черную кожаную куртку и кремовое платье, с гипюровой юбкой. На ногах были грубые сапоги со шнуровкой, похожие на армейскую обувь, а волосы были распущены и своей длиной доходили до середины бедра. Девушка сразу почувствовала на себе чей-то взгляд и посмотрела прямо в глаза наблюдателя. - Простите, меня зовут Элли… - она не могла подобрать слов, и просто продолжила. – Можно я посижу тут, я не буду мешать вам. - Это не положено, но мы не жадные… оставайся, - ответил солист, в то время, пока Адам не сводил глаз с незнакомки. - А ты не придешь на концерт? – оторвав взгляд, спросил клавишник. - Нет. Я не успею. - Как не успеешь? - с улыбкой спросил Тео. - Я уйду... - монотонно сказала она. - Девушкам, с таки именем как у меня, всегда не везет. Вы начнете репетицию? – теперь уже утвердительно заявила Элли. - О чем ты? – переспросил Адам. – Так не шутят. Это не смешно. - А я и не шучу. Я бы давно купила себе жизнь, но ее нигде не продают. - Ты больна… - шепотом заявил певец. - Когда мы говорим о смерти, то думаем, прежде всего, о боли. Люди не умирают от боли, они умирают от грусти. Я так считаю. У каждого есть своя причина. Моя – грусть. И пусть будет так, не иначе. Ее слова были так убедительны, и в них было столько силы, что ребята удивились. - Разве ты не боишься? – продолжил Адам. - В страхе есть мучение. А я сыта по горло этим, - Элли села в кресло на первом ряду, к которому медленно приближалась во время разговора. – Сыграйте уже. Времени остается мало. Только не зовите никого. Рояль и голос. Ничего кроме. И не бойтесь. Я не боюсь. Девчушка пожала им обоим руки и облокотилась о спинку кресла. - Я всегда буду наблюдать за вами. Я уверенна, там хорошо, - с улыбкой проговорила она. – Идите уже. Зал озарился ее звонким смехом, от которого на душе музыкантов стало чуточку спокойнее. Адам и Тео принялись за работу. Они не ленились. Отдались музыке полностью, как всегда. Хотя нет, так еще никогда не было. Они запомнят эту репетицию навсегда. То, как Элли с закрытыми глазами выговаривала слова, пока ребята исполняли свой привычный репертуар. А потом, все закончилось. Элли уснула. Последнее, что Адам заметил за ней, поглядывая из-за своего черного инструмента, то, что слеза скатилась по щеке девушки, и, оставив за собой мокрый соленый след, упала на ее ладонь. Рыжеволосая всплакнула. В последний момент счастья - последний момент жизни.