***
Помимо воображаемых игр, Лань Юань также любит рисовать, и выходит у него чрезвычайно хорошо для ребенка его возраста. Лань Ванцзи не может не задаваться вопросом, не Вэй Усянь ли до своей гибели успел привить любовь к живописи их ребенку. Мысль отзывается острой болью в сердце, и он старается не слишком задумываться об этом. Зато он решает развивать данный талант и дарит Лань Юаню безумное количество высококачественной бумаги и туши, чтобы тот мог рисовать вдоволь. Ребенок возится с кисточками часами, и Лань Ванцзи с гордостью развешивает его шедевры в своей комнате и там, где работает. В основном это рисунки его любимых блюд или любимых игрушек. На более затейливых — природа Гусу Лань, горы, водопады, тысячелетние строения. Они настолько хороши, что даже Лань Сичэнь вешает у себя пару рисунков и всем рассказывает о них, хвастаясь выдающимися способностями своего племянника. — Смотри! — Лань Юань с гордостью поднимает лист бумаги. Лань Ванцзи с любопытством берет его и замирает, когда понимает, что видит. Это Вэй Ин с его озорной улыбкой и проницательными глазами. Он сидит рядом с Лань Юанем, который держит в руке пергаментных бабочек и показывает, как с ними играть. Сбоку стоит Лань Ванцзи и смотрит на них с выражением безмятежного удовлетворения. Лица у всех прорисованы особенно тщательно, люди на рисунке словно живые. «Он выглядит таким счастливым на картинке», — отмечает Лань Ванцзи, какой-то плотный комок поднимается в горле и становится трудно дышать. Вэй Ин так и сияет, глядя на своего прекрасного ребенка. Более того, сам Лань Ванцзи изображен таким радостным, каким не был уже давно. — Кто это, малыш Юань? — едва слышно спрашивает Лань Ванцзи. Тот открывает рот чтобы ответить, но внезапно наклоняет голову, словно прислушиваясь к чему-то или кому-то. Лань Ванцзи наблюдает за ним с чем-то вроде болезненного восхищения и почти вздрагивает, когда большие серебристые глаза Лань Юаня снова фокусируются на нем. — Никто, — бормочет тот, опуская лист и шаркая ножкой перед собой. — Я нарисую что-нибудь другое. Но прежде чем мальчик успевает метнуться обратно к своему столу, Лань Ванцзи нежно кладет руку ему на плечо. — Малыш, могу я взять его? — тихо спрашивает Лань Ванцзи, указывая на рисунок, крепко зажатый в кулаке Лань Юаня. Наверное, А-Юань видит печаль в его глазах, и потому без возражений отдает ему лист. — Я рад, что тебе нравится, отец, — застенчиво отвечает он, а потом возвращается к рисованию, блаженно не сознавая той бури чувств, которую вызвал. Лань Ванцзи долго держит рисунок в руках, снова и снова обводя взглядом забытый силуэт, словно если он будет смотреть достаточно долго, фигура перед ним оживет.***
В тот день, когда Лань Юань получает свою ленту и начинает обучение заклинательству, Лань Ванцзи показывает ему, как играть «Расспрос». Озеро спокойно, и луна ярко освещает их белые одежды и узор облаков на новенькой налобной ленте его сына. Лань Ванцзи вспоминает сколько раз приходил сюда, чтобы сыграть эту мелодию, молясь, отчаянно желая получить ответ, который так и не прозвучал. Отчасти он надеется, что Вэй Усянь появится сегодня. Конечно, он ответит своему сыну. Несомненно явится к ребенку, о котором они вместе заботились. — Так ты разговариваешь с духами? — с сомнением спрашивает Лань Юань. Он гладит гуцинь своими крошечными пальчиками. — Как? — Песней можно вызывать духов и расспрашивать их, — объясняет Лань Ванцзи, — слова соответствуют нотам на гуцине. Играя, мы задаем духам вопросы, а они могут отвечать. — Я не понимаю, — Лань Юань по-детски нетерпеливо надувает губы. — Это кажется слишком сложным. Почему бы просто не поговорить с ними как обычно? Вопрос задан с такой откровенностью, что Лань Ванцзи не может не уставиться на своего ребенка, который упрямо смотрит в ответ. Это упрямство так сильно напоминает ему о его Вэй Ине, что Лань Ванцзи чувствует, как сжимается горло. «Взгляни на нашего сына, Вэй Ин. Вернись ко мне и посмотри, кого мы с тобой вырастили». — Духи не говорят словами, которые мы можем понять, — терпеливо объясняет он, и на лице Лань Юаня с каждым словом появляется все больше и больше сомнений. Он хмурится еще сильнее: — Я не понимаю. — Давай я покажу, — Лань Ванцзи наигрывает пару нот, и в воздухе мерцает начало «Расспроса». Озеро перед ними светится, и вода поднимается. Как и всегда, он задает вопрос, который задавал последние несколько лет. Где Вэй Ин? Вода превращается в капли, которые парят и танцуют вокруг них, пока он продолжает перебирать струны, сплетая замысловатую мелодию, блестящую в воздухе, как звездный свет. Лань Ванцзи заглядывает в каждый уголок своего сердца и вкладывает в песню всю свою тоску, любовь и боль, призывая духов ответить. Где Вэй Ин? — Дух говорит, что они не знают, — подхватывает Лань Юань еще до того, как дух начинает бренчать на его гуцине ответ. Лань Ванцзи вздрагивает так сильно, что мгновенно теряет концентрацию, и вода с плеском падает обратно в озеро. — Они не знают никого по имени Вэй Ин. Лань Ванцзи смотрит на своего ребенка, который в ответ моргает большими бездонными глазами. Он раньше не замечал, но глаза Лань Юаня так сильно напоминают ему глаза Вэй Ина: тот же красивый серебристый цвет и потусторонняя аура. Он не может сдержать дрожь, бегущую по спине. — Как?.. — Слишком сложно, — перебивает его Лань Юань, недовольно сморщив нос, и снова поворачивается к озеру. — Я не понимаю, почему нужно делать это вот так. — Другого способа нет, — беспомощно пытается объяснить Лань Ванцзи, но ребёнок только хмурится сильнее. Они еще несколько минут расспрашивают духов с помощью гуциня, но Лань Ванцзи видит, что Лань Юань, сидящий на его коленях, с каждым заданным вопросом и полученным ответом ерзает все беспокойнее. Духи ничего не знают. — Я все равно не понимаю, — вздыхает Лань Юань, когда Лань Ванцзи заканчивает песню. В итоге у Лань Ванцзи остается больше вопросов, чем ответов.***
— Малыш Юань, — окликает сына Лань Ванцзи. — Да, отец? — отзывается тот из угла, в котором расположился. Он снова играет с игрушками, но больше не упоминает о своем воображаемом друге. Вообще-то, думает Лань Ванцзи, он уже давно не видел, чтобы сын смотрел в пустоту. Возможно, он просто перерос это. Лань Ванцзи не знает, верить ли в этот прогресс, ведь ошибка дорого ему обойдется. — Тебе нужна матушка? Возможно, все эти разговоры о духах заставили Лань Юаня жаждать матери, которой у него нет. Он никогда не спрашивал о ней, но Лань Юань такой тихий, нетребовательный ребенок — порой трудно понять, чего он хочет. — О чем ты? — невинно спрашивает малыш. А потом произносит то, от чего Лань Ванцзи пробирает озноб. — Мама здесь, рядом. — Что? — Матушка прямо здесь, — повторяет Лань Юань с тем же потусторонним взглядом, а потом смотрит куда-то за плечо Лань Ванцзи, — и говорит, что его зовут Вэй Ин. И затем обращается к тому, кого может видеть лишь он один. Лань Ванцзи впервые наблюдает, как его сын, не стесняясь, сознательно заговаривает с духом, и это очень нервирует. Ему хочется схватить ребенка на руки и выбежать из цзинши, позвать на помощь, но прежде чем он это делает, Лань Юань говорит: — Маму зовут Вэй Ин, — в голосе Лань Юаня слышится полный восторг, детское обожание своего родителя. — Ты никогда раньше не называл мне своего имени. Маленькие ручки его сына обнимают кого-то, кто явно крепко обнимает его в ответ. Лань Ванцзи чувствует, как кровь стынет в жилах, а сердце в груди учащенно бьется. Кажется, все замедляется и разом останавливается, хотя комната вращается перед глазами. Не может быть. Невероятно. Этого просто не может быть. Его взгляд тут же начинает метаться влево и вправо, словно, если очень постараться, он сможет увидеть призрак Вэй Ина, но все его усилия тщетны. В комнате только он и Лань Юань, который внимательно наблюдает за ним, сидя рядом с призраком. — Вэй Ин, — шепчет Лань Ванцзи, и в его глазах появляются слезы. — Где он, малыш Юань? Лань Юань, пораженный слезами, текущими по лицу отца, робко берет его руку и двигает. — Матушка здесь, рядом. И сейчас держит тебя за руку. Лань Ванцзи пытается не шевелиться, но его пальцы, удерживаемые Лань Юанем в воздухе, дрожат. Он закрывает глаза и просто отдается ощущениям. Это наверняка игры разума, но Лань Ванцзи клянется, что чувствует легчайшее прикосновение воздуха к своей ладони. Такое слабое, наверняка ему померещилось, но как же хочется верить в обратное. — Мама хочет тебе кое-что сказать. Лань Ванцзи едва может дышать. — Что? — Говорит, что скучает по вкусу вина «Улыбка императора» и что ты должен поделиться тем, что припрятано под половицами, — говорит Лань Юань и хмурится. — Отец, разве алкоголь не запрещен в Облачных Глубинах? Что он делает у тебя под половицами? Ни одна живая душа не могла рассказать Лань Юаню об этом. Никто, даже его собственный брат, не знает о тайнике с «Улыбкой императора», который он устроил в цзинши — по одному сосуду за каждый год, прошедший после смерти Вэй Ина. Это действительно Вэй Ин. Лань Ванцзи сдавленно и недоверчиво смеется и второй рукой прикрывает рот. Вэй Ин все еще здесь с ними. Он присматривает за своим ребенком. После всех этих лет, всех ночей, в которые Лань Ванцзи до кровавых мозолей играл «Расспрос», Вэй Ин решил вернуться к нему через его сына. И эта своевольность настолько в духе Вэй Ина. Когда-то их общение было лишь бесплодной погоней Лань Ванцзи за тенью Вэй Ина: так близко, но всегда на шаг позади. Даже после смерти тот каким-то образом нашел способ заманить его в ловушку и заставить преследовать свой призрак. Все сходится. — Малыш Юань, он меня слышит? Мальчик сосредоточенно морщится, размышляя, потом качает головой: — Нет, душа матери очень слаба. Когда он умер, случилось что-то плохое. Он очень устал и сейчас очень тихий. Как мог Лань Ванцзи забыть? Он же и есть причина этого. Из-за него Лань Юань призывает мать, которую никто не может видеть. — Тогда можешь передать ему, что я сожалею? — шепчет Лань Ванцзи, чувствуя, как колотится сердце. — Сожалею, что не защитил его. — Мама говорит, что тебе не за что извиняться, — с мягкой улыбкой произносит Лань Юань. У Лань Ванцзи миллион вопросов, которые хочется задать Вэй Ину, и еще миллион всего, что сказать, но сейчас он, кажется, ничего из этого не может вспомнить. В конце концов, есть лишь одна вещь, которую Лань Ванцзи желает знать: — Можешь спросить, счастлив ли он? Глаза Лань Юаня почти светятся, когда он говорит с Вэй Ином. — Мама очень счастлив, — отвечает он, затем его щеки покрываются розовым румянцем, а лицо озаряется, — и хочет поблагодарить тебя за то, что ты растишь меня. — Тогда я рад, — улыбается Лань Ванцзи. Он протягивает руки к ребенку, который бежит и прыгает к нему в объятия. — Я так рад называть тебя своим сыном, малыш Юань.***
Вэй Усянь только вернулся в мир живых, но все эти два часа с удовольствием прикидывается сумасшедшим. Он всегда был озорным духом и так символично, что в новом теле начинает с того же: кривляется и выводит людей из себя. Он разобрался с этим никчемным сопляком — надоедливым отродьем молодого господина — и улизнул сквозь толпу, невзирая на тщетные попытки его поймать. Молодой господин Мо направляется в зал, и Вэй Усянь идет за ним по пятам, готовый проучить это никчемное, наглое существо. Вваливаясь в дом, он замечает слева гостей в белых одеждах и налобных лентах с узором облаков. Двое молодых людей смотрят на него: один в шоке, словно не веря своим глазам, а другой настороженно, но спокойно. «Заклинатели из Гусу Лань», — думает Вэй Усянь, уворачиваясь от рук грубых слуг, и забавляется, бегая от них по залу. Он ныряет за спину более спокойного мальчика, когда надоедливый молодой господин пытается добраться до него. К счастью, Гусу Лань, кажется, все еще придерживается своих строгих правил, и ребенок из клана Лань за него вступается: — Молодой... господин Мо, пожалуйста, будьте уверены, что бы ни было у вас с этим человеком в прошлом, со мной его связывает гораздо больше, — говорит мальчик спокойным тоном. Вэй Усянь замирает и поднимает голову. Ученик Лань обращает к нему свои неземные серебристые глаза. Есть в них что-то знакомое, нечто глубокое и смущающее за их лунным сиянием. Вэй Усянь знает эти глаза. Мальчик безмятежно улыбается ему: — Здравствуй, матушка.