Love and murder

       — Напомни, почему мы сейчас находимся здесь, а не в отделении? — смотря на парня напротив, Чуя упёрся щекой в кулак, пытаясь понять намеренья своего напарника. Тот внезапно изъявил желание съездить в кафе, вот только не учёл, что ночью почти все заведения закрыты, кроме фастфуда, работающего через окошко. Несмотря на его аргумент, что можно просто заказать доставку прямо к ним в участок, Осаму настаивал на своём маке, а как вдалеке показалась знакомая жёлтая буква, то выбора особого не оставалось. И вот они вдвоём на улице за столиком сидят, молчат и смотрят на остывающую еду. Зачем? Для чего? Неясно.        — Потому что я захотел, — наконец обмолвился Дазай, слегка нахмурив брови. Изначально сержант хотел просто проверить свою теорию, которая, собственно, подтвердилась. Его напарник заказал кофе и к нему накупил сладких пирожков, помимо простой картошки с кисло-сладким соусом. Но вот чего Дазай не рассчитал так это то, что его рыжий приятель внезапно решит помолчать, хотя до этого альфу было не заткнуть. Прожигая в том дыру, шатен решился всё же собрать мысли в кучу и пойти на контакт, а то так сидеть они могут до посинения, ни к чему не прийти и даже не поесть.        — Вообще, я хотел тебя поблагодарить за то, что ты решил мне помочь, — в руках оказался ещё горячий чизбургер, из которого на салфетку полетели малосольные огурцы. Вот сколько раз Осаму не пробовал себя приучить их есть, всё равно приходилось доставать из готового продукта, так как постоянно забывал убрать при заказе эту дрянь. Сделав первый надкус и запив его холодной газировкой, омега почувствовал внутреннее спокойствие и уверенность. Всё же не есть перед сменой была плохая идея, а ранее съеденные пончики особого насыщения не давали.        — Я тебе не…        — Да-да, мистер вредина не признается в подобном, ведь умеет лишь оскорблять и унижать, а подобный образ нарушать не хочется. Но всё же я тебе благодарен. Одасаку безусловно помогает мне, поддерживает и мотивирует не сдаваться, но опыта я набираюсь работая с тобой. Несмотря на твоё недовольство и нежелание, ты всё ещё здесь, — со стороны рыжего послышался смешок. — Или же признавайся, какие личные мотивы ты нашёл, чтобы продолжать терпеть моё присутствие?        — Кто кого и терпит, так это ты — меня, не зазнавайся, — Чуя наконец тоже прикоснулся к своей еде, отпивая горячий кофе и немного жмурясь. Всё же на улице не жаркое лето, и уже прохладно, от чего выбор пал на что-то тёплое, в отличие от его собеседника, которому видно всё равно на своё горло. — Мне просто интересно твоё дело, которое ты же у меня и забрал. Изначально его хотели передать мне, но появился ты и разрушил все мои планы. Теперь же я вынужден таскаться с тобой, чтобы вести собственное расследование, глядишь, тебя опережу, — проговорил он с самодовольной улыбкой и ярким огоньком в глазах. Осаму не раз те видит, и уже успел запомнить, что данный блеск ничего хорошего за собой не несёт. Его напарник приложит все усилия, чтобы выиграть в собственной игре, вот только мотив помогать всё ещё оставался неясным. Раз хочет опередить, то зачем обучать противника?        — А обучаешь, чтобы было интереснее? — проще было спросить напрямую, нежели вновь топтаться на месте в своих догадках.        — В точку. С неопытными играть неинтересно, а ты вроде не глуп, просто твой потенциал надо раскрыть. Ты следуешь точно учебнику, который в реальности почти тебе и не пригодится. Нужен опыт, у тебя такого не имеется, от чего и тупишь. Пойми, шаблонных убийц зачастую не бывает, каждый индивидуален по своему, будь он даже подражателем, от чего уметь думать, как он, очень сложно. Не понятен мотив, не понятна философия, не понятен человек — пуф, тупик! Пока не ответишь на эти вопросы и не постараешься надеть его шкуру на себя, то и не поймёшь, как изловить гада. Тебе надо учиться отключаться и погружаться в эту грязь, не брезгуя испачкаться. Пока тебе это не удаётся сделать, так как ты устроен так, что всё должно поднестись тебе на блюдце. Как видишь, даже имея орудие преступления, можно всё равно топтаться на месте, так ничего не узнав об убийце. Использует ли он оружие для ощущения проникновения в жертву, думая, что это его продолжение, или же это какой-то ритуал? Сексуальный, ритуальный или же простой агрессивный подтекст во всём этом? Вот о чём ты должен думать, максимально впитывая то, что получаешь от убийцы, — пока он толкал свою речь, Дазай наблюдал за чужим лицом, пытаясь уловить хоть что-то, выдающее ложь или издевательство, но, кажется, ничего из этого не было. Возможно, они и правда играют сейчас в негласную игру, и его просто обучают для интереса партии, но что-то внутри щёлкнуло. Осаму был не против впитать в себя все умения и знания такого опера – как Чуя. Да, человек со своими тараканами и характером, но пока его дело ещё движется только благодаря его помощи. Поедая картошку, карие глаза смотрели задумчиво теперь в сторону, переваривая сказанное и съеденное. Если так подумать, то тот, кого он ищет, и правда не похож на пример в учебнике. Есть небольшое ощущение, что работают сразу несколько человек. Последние два случая ещё как-то можно подогнать под заказное, всё же личности известные были в сфере бизнеса и имели небольшие компании, но вот первая жертва никак не вязалась. Им катастрофически не хватало информации, как оказалось родственники и знакомые далеко не идеально знали того омегу, от чего такие проблем. Ещё и убийства разные, нет какого-то определённого метода, от чего все эти дела связаны лишь по схожему ножу и степени жестокости.        — Чуя, — после непродолжительного молчания, шатен вновь обратил внимание на собеседника, который скучающе наблюдал за редкими машинами или людьми, — почему ты не хочешь идти дальше по карьерной лестнице? Я не верю в сказку про то, что тебе просто нравится слово «капитан» и такое обращение к себе. С твоими умениями и раскрываемостью ты бы давно был майором, как Ода, — подобный вопрос ожидаемо вызвал у его собеседника усмешку, а затем и тихий смех. Со временем начинаешь привыкать к человеку и его привычкам, как вот эта — тихо посмеиваться над вопросами, которые этому рыжему чуду казались элементарными.        — Ты забавный. Уж лучше бы поверил, глядишь, узришь истину, — загадочно улыбаясь, Накахара тянул гласные, пока не смолк и не задумался, вновь меняясь в лице. — Я не хочу вписываться в чужие стандарты, а это придётся делать, если пойду дальше. Ода вот молодец, ходит в костюме, сдаёт всё во время и претендует на звание выше, но стоит ему ошибиться один раз или принять решение, которое не удовлетворит начальство, то все его заслуги испарятся в тот же миг. Выбирая карьеру, многие становятся заложниками начальства, которому далеко не выгодно, что сотрудник с таким званием может их подвести, ведь дальше пойдут разборки и дай бог отстанут через месяц. Другое дело сидеть на одном месте. Я веду дело так, как считаю нужным и имею право на ошибку, так как всего лишь капитан. Мне не мешают шишки, лишь иногда, если перегибаю палку, но, как видишь, дела, за которые я брался, все раскрыты. Я могу докопаться до правды и свободно о ней заявить, а вот Ода — нет, если эта правда будет не выгодна начальству. Ты тоже пока можешь себе позволить подобную роскошь, кося под новичка-дурачка, который ещё не знает, как всё устроено. Поверь, ты всего ничего в нашем отделе, поэтому ещё не встречался с проверкой, на которой и правда лучше прикинуться идиотом, чем отстаивать свою позицию и в итоге проиграть. Так что запомни, новичок-дурачок не так уж и плохо иногда, пользуйся, пока не повысили, — усмехнувшись, Накахара достал телефон, на который пришло несколько уведомлений во время того, как он вёл свой монолог, на удивление, не прерываясь. Взгляд пробежался по тексту, после чего следователь неожиданно встал: — Пошли, есть дельце одно. Заодно поймёшь, что я имел в виду.        Дазай так и замер с открытым ртом и картошкой у него, услышав внезапное решение куда-то ехать. Его мозг переваривал до этого слова Чуи, поэтому не сразу принял то, что надо встать и пойти следом.        — Эй, постой! — очнувшись, парень быстро кинул в крафтовый пакет оставшуюся еду и метнулся за альфой, который уже очутился у мотоцикла. И куда тот так спешит в такое время? Предвидев, что пакет возьмут с собой, Чуя заранее откинул сиденье, чтобы шатен смог туда закинуть еду и спокойно держаться.        — Мы же не в отделение едем, так? — с опаской произнёс Осаму, словно боясь услышать положительный ответ, который собственно и получил, увидев одобрительный кивок. Он издал измученный стон, словно подписался на что-то не очень хорошее, от чего отказаться невозможно. Деваться было некуда, да и какое-то ненормальное любопытство шептало: «Куда же он приведёт? Какое дело внезапно появилось? И кто ему написал?». Дабы узнать ответы на вопросы, надо было ехать, несмотря на шестое чувство, которое вопреки всему кричало обратное. Шлем оказался на голове, хоть с третьей поездкой и появилось желание почувствовать холодный ветер на лице и в волосах. Руки увереннее обхватили Накахару. Всё же, что-то поменялось после короткого, но откровенного разговора. Этот человек-загадка стал немного понятнее, по крайней мере, его мотивы. Да, половина из сказанного наверняка ложь или очередная шутка, но главный смысл был истин, просто надо отбросить мишуру и увидишь. Забавно.        Дорога оказалась не такой длинной, как представлял её себе Осаму. Они проехали буквально минут пятнадцать по пустым дорогам, на которых редко мелькали фары машин, после чего свернули в сторону трущоб. Этот небезопасный райончик старались обходить стороной даже такие, как они. Там существуют свои правила, нарушив которые можно поплатиться жизнью, а убийц возможно даже и не найдут. Дазай помнит, как в одно время (кажется, на курсе втором или третьем) город потрясла волна страшных новостей о не прекращаемых убийствах в трущобах, и что гибнут не только живущие там, но и сами полицейские, которые брались за это дело. Тогда преступников удалось поймать только чудом, по их же беспечности, но шатен понимал, что в противном случае эта кровавая группировка могла бы действовать ещё очень долго.       Трущобы — это такое место, в котором слабые покрывают сильных, лишь бы выжить. Напасть на след безумно тяжело, показания путанные и расходятся, и сколько бы ты не пытал и не допрашивал очевидцев, они всё равно предпочтут смерть, нежели после их попросту не найдут даже по весне. Страшное место, где процветает насилие, бедность, несправедливость и разбой. И именно в это место почему-то Чуя приезжает, останавливаясь около потрепанного домишки этажа в три.        Осаму не торопиться слезать. Всё это было здорово и интересно до того, как они прибыли на место. Банальный и неизвестный страх внезапно подступил и сковал его тело. И вновь шестое чувство било тревогу, крича, что в этом здании что-то опасное. Здесь было некомфортно, особенно после спокойного перекуса на улице в городе. Из мыслей выдёргивает Накахара, прикоснувшись к его руке на чужом торсе, явно намекая, чтобы его отпустили и дали встать. Но, почему-то шатену этого не хотелось делать. Чуть замявшись, он всё же берёт себя в руки и отпускает капитана, слезая с мотоцикла. Ровное дыхание помогает успокоиться и сосредоточиться. Сейчас просто надо держаться рядом с Чуей, от которого почему-то веяло именно чувством безопасности.        — Он всё ещё там? — за всей этой внутренней суматохой, Дазай только сейчас замечает стоящего неподалёку от входа в дом парня, к которому и обратился рыжий полицейский. Он был высоким и худощавым, непривычно бледным и каким-то померкшим. На лице незнакомца было спокойствие, которое пугало, ведь в доме явно что-то иное, иначе бы их здесь не было.        — Понял. Осаму, если сомневаешься, то лучше тебе не идти. Сейчас важна собранность, а не паника, иначе окончиться всё плохо, — получив от темноволосого парня кивок, Чуя обратился к своему напарнику, в котором почувствовал страх и сомнение ещё тогда, когда они свернули в сторону трущоб. Но стоило карим глазам посмотреть серьёзно в ответ, как он тут же мягко улыбнулся. — Хорошо, тогда пообещай мне, что не будешь вмешиваться. Сегодня ты в роли наблюдателя.        Сержант кивнул не сразу. Он хотел обдумать всё хорошенько, но времени не было на это, от чего было принято решение подчиниться. Идя следом за Накахарой на верхний этаж, омега слышал уже с лестницы тихий плач где-то вдалеке и готовился. Ладони вспотели от волнения, от ожидания, что же там. У нужной двери, которая была приоткрыта, и отчётливо было слышно всхлипывания, старший по званию показал жестом Осаму замедлиться и идти дальше тише и чуть позади. Дверь тихо скрипнула, впуская в прихожую гостей.        Первое, что бросилось Дазаю на глаза, был кровавый след, ведущий в комнату, в которой горел тёплый свет, периодически моргая. В нос врезался неприятный смрад. Пахло металлом, сыростью и в целом смешанной вонью. Окна закрыты, стояла духота. Где-то в другой комнате шумел чайник, из которого уже давно выкипела вода. Везде стоял погром: разбросаны вещи, сломана мебель, разбита посуда, грязь на полу. Отстав от напарника, Дазай всё же тихой поступью прошёл на, как видно, кухню. На ней была картина не лучше увиденного в коридоре: разбитая посуда, перевернутый стол и стулья, капли крови на стене… С трудом проглотив ком, шатен выключил плиту, и звуки из соседней комнаты стали чётче. Страх периодически возвращался, заставляя думать о том, чтобы просто уйти и даже не видеть то, что в той комнате. Но ноги тяжёлой поступью плетутся обратно к Чуе, который так и стоял у входа в комнату без единой эмоции на лице.        Впечатлительный Осаму, которого лишь со слов об убийстве ребенка в дрожь бросает, сейчас стоял, закрыв рот руками, лишь бы не обмолвиться и не взвыть. Там, в углу у окна. Там, около опрокинутого стола и кресла. Там, где кончался след, превращаясь в огромную тёмно-алую лужу. Там, откуда шли звуки. Там сидел парень. Он рыдал, сжимая в красной руке кухонный чистый нож. Он сидел на полу, положив на себе на грудь золотистую кудрявую голову. Он прижимал к себе её тело. Он был в отчаянье.        Дазаю хотелось убежать и сделаться маленьким. Это зрелище его вводит в ступор и заставляет бояться чего-то непонятного. Это отчаяние, чистое и горькое отчаяние, напоминало ему об уже его прошлом. И это был сейчас именно страх прошедшего, страх повторения. Но опять его выдёргивают лёгким прикосновением к плечу и серьёзным взглядом голубых глаз. Это помогает вернуться назад и попытаться взять себя в руки. Жестом ему приказано оставаться на месте, пока сам капитан ступает в комнату.        — Иоши-кун, — раздался непривычно спокойный голос Накахары, которого, кажется, только сейчас и заметили, внезапно взвизгнув и наставив трясущуюся руку с ножом вперёд. Этот парень прижал труп бездыханной девушки, чьё платье давно окрасилось в красный, ближе к себе. Он не признавал того, кто находится в двух шагах от него. Вся комната была одним пятном и всё новое в ней пугало.        — Уйди! О-оставьте вы все…все нас наконец в покое! Мы просто хотели жить вместе! Мы… Мы просто хотели счастья! — истошно вопил незнакомец, по щекам которого текли слёзы горя и отчаянья. У Дазая сердце сжалось, но он так и оставался стоять в стороне, чувствуя лёгкую дрожь в коленях. Он не понимал, что они здесь забыли и что будет дальше. Что вообще задумал этот рыжий чудак, который всегда ему казался бездушным к подобному роду проблем? Его убийство детей не вызывает даже какой-то мимолётной печали, а тут и подавно должны шутки рекой потечь. Но к его удивлению Чуя казался сейчас сдержаннее самого шатена.        — Иоши-кун, спокойно. Здесь нет тех, кто причинит вам снова боль. Это Чуя, а ты знаешь, что я не тот, кого стоит бояться. Положи спокойно нож и мы поговорим, хорошо?        — Я сказал хватит! Хватит с нас этого кошмара! ОТВАЛИ! ОТВАЛИТЕ ВЫ ВСЕ ОТ НАС! — рука внезапно дрогнула и лезвие ножа уверенно и резко устремилось в собственную шею. Дазай дрогнул и импульс толкнул его вперёд на шаг, а он сам еле сдержал свой голос, замирая вновь.        — Я знаю, как тебе сейчас тяжело и невыносимо, ведь ты даже не можешь пойти следом за дорогим человеком, — спокойный голубой взгляд продолжал смотреть на парня, что дрожащими руками держал нож у своего горла, но так и не решался двинуть его ближе. Холодное орудие упало в кровавую лужу со звоном. — Но ты можешь помочь её душе найти покой, как только убийцы вашего счастья понесут наказание. Позволь лишь мне протянуть руку помощи тебе, и я обещаю, что смогу тебе дать шанс на обретение свободы.        Осаму наблюдал за тем, как парень прижимает к себе мёртвую девушку, ласково поглаживая золотые кудри, и плачет. Кажется, пришло понимание происходящего, и слёзы полились лишь сильнее от осознания, что он давно не ощущает тепла чужого тела, не чувствует дыхание и сердцебиение, лишь влажность одежды на нём, которая окрасилась в красный. Но действие капитана полиции заставило шатена невольно прижать руки к груди сильнее и зажмурить глаза, лишь бы подступившим слезам не дать выкатиться: Накахара только сейчас встал с корточек и подошёл ближе к горюющему, осторожно присаживаясь и приобнимая того за плечи. Он что-то тихо шептал, сержант не слышал что, но это начало давать результат. Иоши начал постепенно успокаиваться, всхлипы стали тише, а за слезами наконец показалось покрасневшее лицо парня, который на вид был их ровесником, может даже чуть моложе самого Дазая на пару лет. От этой картины становилось лишь невыносимее. Ему с трудом удавалось сдерживать в себе накатившую бурю эмоций, возникшую из глубины. Больно одним словом, а множеством — просто неописуемо.        — Я лишь ненадолго отошёл… Я лишь хотел сделать ей сюрприз, а…а в итоге, — судорожно начал шептать охрипший голос, который вновь грозился раствориться в горьких слезах, но, кажется, присутствие рядом рыжего его хоть как-то поддерживало и не давало вновь окунуться в пучину сожалений. — Ани-сан, она погибла ведь…, погибла из-за меня. Если бы я не ввязался тогда…если бы не сказал…ничего бы этого не было. Юко была бы жива… а следующий я. Больше у меня ничего не осталось.        — Это был человек из местных глав? — искоса смотря серьёзным взглядом, Чуя проговорил так же тихо, чтобы не нарушать пришедшую спокойную атмосферу в их диалоге. Получив неуверенный одобрительный кивок, капитан чуть нахмурился. — Иоши-кун, у тебя ещё остался я, и поверь, я не позволю более причинить тебе боль. Ты знаешь меня, поэтому вскоре всё вновь уляжется. Я помогу тебе с похоронами, — последнее капитан добавил уже шёпотом, огладив взмокшие волосы парня, который более даже сказать ничего не мог, лишь кивнуть. — Я попрошу Фёдора тебе помочь, пока у него переночуешь. И, если что, звони, даже ночью.        Накахара наконец выдыхает и переключает своё внимание на напарника, который всё это время за ним наблюдал. Вот только, прочитав в чужом карем взгляде явный страх, он понял, что что-то не так. В ту же секунду пришло осознание, и альфа нахмурился выпрямляясь. Из кобуры на пол полетел пистолет.        — Что ж, но такой подставы я не ожидал. С каждым годом всё подлее и подлее становишься. Не боишься попасть за такое в ад? — со злой иронией протянул Чуя, пронзая взглядом того, кто стоял в темноте коридора, уткнув дуло пистолета в спину сержанта, который и без того был растерян, но сейчас и вовсе забыл как дышать. Он хотел бы сообщить об этом раньше, но в горле застыл ком, а тело сковал страх. Ему только оставалось наблюдать за чужим диалогом и ждать чего угодно от внезапно появившегося из ниоткуда мужчины, что лишь коварно улыбался.        — Не тебе мне про ад говорить, Чуя, не так ли? Все так или иначе в нём варимся, — грубый басистый голос начал принимать облик, стоило подтолкнуть шатена в комнату и вместе с ним зайти. Тёплый свет скользнул по высокому, крупному мужчине с повязкой на глазу. Одет он скудно — всё подстать месту. Он скалился, явно довольствуясь сложившейся ситуацией.        — Зачем убил девчонку? — Накахару явно не радовала сложившаяся ситуация, что было заметно по его взгляду, сколько бы он не играл в дурака.        — Понимаешь, такая большая и надоедливая заноза в заду, как ты, требует радикальных мер. Пришлось выманивать тебя через силу, чтобы поквитаться. Да и этот пацан сам виноват в том, что полез не в своё дело, вот и поплатился. Убил двоих зайцев одним выстрелом, считай. А глядишь, убью и третьего. Что за новичок с тобой ошивается? — у Дазая по телу холодный пот пошёл, стоило здоровяку вспомнить про него. Сейчас ему казалось, что такой безвыходной ситуации не найти, но почему-то злое спокойствие и пристальный взгляд Чуи заставлял постепенно усмирить в себе подступающую панику. Какой бы не была предыстория, сейчас всё складывается именно так и стоит действовать по ситуации, но прежде надо успокоиться.        — Так ты пришёл меня убить? Неплохие нынче у тебя пригласительные, вот только по мне это мерзко. Неужели ты перестал следовать вашим законам чести? Не боишься, что твои друзья тебя засмеют, если узнают, как ты меня прикончил? Заманил и убил, пока я был прижат к стенке, хах. Смешно, для такого серьёзного дядьки, как ты. К слову, Осаму, прошу любить и жаловать, глава местной группировки с позывным…дайка вспомню, «псина»? Нет, не угадал? Ах, да, там было как-то по-другому. Может «лжец», «трус»…точно, «Иуда». В принципе, считай, я нигде не ошибся, — на его лице сияла ядовитая улыбка, которая явно злила мужчину.        — Ты пытаешься вывести меня из себя за счёт ребячества? И это, по-твоему, тоже серьёзно? Хотя, в чём-то ты прав. Прикончить тебя в бою будет явно почётнее, чем просто так, но есть незадача, — пистолет был перенаправлен на Иоши, что до сих пор сидел тихо на полу и не обращал на перепалку никакого внимание, зажмурив глаза и прижав девушку лишь ближе к себе. — Свидетелей не должно остаться.        Прежде, чем прогремел выстрел, Дазай неожиданно и резко ударил по руке с пистолетом, как учили на обороне. Упавший огнестрел сразу же отлетел в сторону, а из-под джинсовки взят собственный. Теперь же Осаму держал того на прицеле, сжимая пистолет как можно крепче в своих слегка подрагивающих руках. Но и тут не проходит и секунды, как ситуация меняется. Чуя не даёт бандиту опомниться и сразу бьёт с ноги в грудь, загораживая шатена собой.        — Его не оттащить от трупа, поэтому спрячьтесь за столом, живо, — скомандовал капитан, и сержант не смел ослушаться приказа. Опрокинутый стол был придвинут к углу и теперь служил негласным щитом.        — Как мило. Кто ж знал, что ты теперь такой хороший. Аж убивать тебя жаль. Ах, нет, показалось, — ответный удар не заставил себя ждать, но к нему рыжий был готов. Осаму не знал что ему делать. Он стоял около стола и сжимал пистолет, наблюдая за дракой. Каждый глухой удар заставлял его внутри вздрогнуть и сильнее напрячься. Стрелять сейчас опасно: он может попасть по Чуе, и тогда бой проигран. Но и просто стоять в стороне и наблюдать, как тяжёлый кулак противника так или иначе попадает по Накахаре, как с уже имеющийся кровью на полу появляется новая, как костяшки краснеют и белеют одновременно, было невыносимо. Ему хотелось вмешаться, и при этом он бы наверняка мешался. Звать на помощь бесполезно, и единственное, что остаётся делать, так это положиться на альфу и наблюдать. Чужие движения быстрые и точные, но и противник за счёт роста и внушительных рук не кажется слабым, и если и попадает по Чуе, то тот отшатывается на пару шагов назад, сразу же вновь набрасываясь на четыре шага вперёд. Это бы длилось вечно, пока бы один не пришиб в конце концов другого, но одно внезапное и быстрое движение ногой, вновь в грудь «иуды», а следом ещё и ещё, меняет исход боя. Ему показалось или на лице опера виднелась улыбка?        — Ну что, готов попасть на следующий круг ада, тварь? — Дазай упустил тот момент, когда мужчина медленно скатывался по стене на пол, отхаркивая кровь, в то время как Чуя не сбавлял темп и продолжал наносить резкие удары ногой по чужому телу, что был слышен хруст ломающихся костей. Его голос заставлял покрыться мурашками кожу. Стальные нотки смешались с внутренней злостью и ранили прям так. На лице была замечена непривычная для шатена ярость, такая яркая и пугающая, что руки перестали дрожать.        — Чуя, он без сознания…ты победил, давай уже… пойдём, — подал наконец голос молодой следователь, но, его не услышали. Рыжий впился пальцами в жидкие окровавленные волосы, поднимая голову отключившегося и чувствуя, как его запястье с силой сжимают.        — Осаму, будь добор, убери свои руки, — спокойно произнёс капитан, даже несмотря на подошедшего.        — Если ты продолжишь, то убьёшь его! Мы здесь не для этого…ты уже показал то, что хотел, но не становись как он. Поэтому…прекрати, — сержант постарался сделать голос более твёрдым и уверенным, но в нём всё равно слышна дрожь. Этот вечер он ещё успеет прокрутить сто раз в голове и осознать для себя, что же хорошо, а что плохо, но сейчас надо закончить этот кошмар.        — Будь по-твоему, — после продолжительного молчания, наконец ответил рыжий, но прежде, напоследок, хорошенько ударил коленом в грудь мужчине и отпустил волосы, наблюдая, как тело упало на пол, словно мешок с картошкой. Хмыкнув и утерев кровь с подбородка, Чуя достал наручники и нацепил их на чужие руки. Дазай наконец смог выдохнуть и, оперевшись о стену, нервно усмехнулся. Пистолет не с первого раза, но попал обратно в кобуру. Сейчас, когда напряжённая и непредсказуемая ситуация позади, руки открыто дрожат и сжимают волосы на голове. Для него слишком много всего произошло за какой-то мать вашу час. Простой выезд и посиделки на улице превратились внезапно в кошмар. Хотелось и правда верить, что это всего лишь сон, но ощущая на плече чужую руку, а после видя уже привычный мягкий голубой взгляд, а вместе с ним разбитую губу, бровь и стекающую кровь, Осаму понимает, что не спит, и что эти кошмары наяву будут всегда. Его предупреждали. Ещё когда только поступил, ему говорили, что это не как в кино, что это отвратительная и сложная работа, и морально шатен готовился, так как понимал, что в кровавом отделе поблажек не будет, не зря он таким зовётся. Но кошмар наступил внезапно, и сейчас он попросту был растерян.        — Пошли на улицу. Там подышишь и поедем в отдел, а остальное уже за нас сделают, — видя состояние омеги, Накахара лишь вздыхает и помогает тому встать обратно на ноги, уводя из злополучной квартиры того на улицу, где подувал прохладный ночной ветер и не было никого жёлтого света, лишь приятная холодная тьма. Шатен садится на скамейку и тяжело вздыхает. Голова неприятно гудит, глаза болят и то и дело наполняются слезами, а брови сводятся к переносице. Столько эмоций внутри, столько вопросов и ответов. Очень шумно.        — Держи, — приподнимая голову, парень удивленно смотрит на сигарету, которую ему протянули.        — Я не курю. И не собирался.        — Держи, говорю. Иначе твоя голова развалится на куски, а собирать потом это всё кому? — хмыкнув, Чуя наблюдал за тем, как с неохотой берут из его рук сигарету. Крутят, вертят, морщат нос, но всё равно делают первую затяжку, и, ожидаемо, кончается это всё чужим хриплым кашлем. Тихо смеясь, ему остаётся только вздыхать и принимать обратно сигарету, затягиваясь.        — Отвратительно. И как ты эту дрянь в себя втягиваешь? — откашлявшись, проговорил Дазай, наблюдая за тем, как этот хитрец как ни в чём ни бывало потягивает никотин.        — Ну, слушай, всяко лучше, чем дрянные мысли, которые травят не лёгкие, а голову. Так и сойти с ума можно, знаешь ли, — протянул с лёгкой улыбкой капитан, после чего встрепенул чужие волосы. — Это были ещё цветочки. Бывают первые «кошмары» куда ужаснее, но лучше их пережить сейчас, чем потом. Некоторые, пережив такой один, понимают, что это не их работа и уходят, потому что одним таким случаем не обойдётся, будут ещё, — потянув небольшую паузу, Накахара спросил: — Что тебя тогда, в начале, испугало? Явно не труп, тогда что?        — Кошмар есть кошмар, без цветочков и лепесточков, — Осаму невольно фыркнул, когда его волос коснулись, так ещё сморозили такую чушь. Повисло молчание. Вопрос был глубоко личным, а этот идиот не тот человек, которому надо знать подробности его жизни. Но из-за случившегося, ему просто хотелось высказаться, и рыжий, видно, это прекрасно понимал, раз спросил. — У меня на руках так умирала мать. И тот пацан просто мне напомнил меня в тот момент. Это осознание, что ты ничем не можешь помочь, и скорбь в одном флаконе со злостью. На себя, на убийцу, на весь мир. И тогда ты либо хочешь умереть, осознавая, насколько же несправедливо всё, либо на зло себе и судьбе идёшь и делаешь мир справедливее, — шатен взял неожиданно с чужих рук вновь сигарету и сделал затяжку, уже кашляя чуть тише в кулак от неприятного жжения.        — Так вот, почему ты решил пойти в полицию, — задумчиво протянул Накахара, а после достал из пачки вторую сигарету и закурил уже её, оставив остатки юному курящему, чтобы привыкал.        — Именно. И поэтому твои намёки на то, чтобы я ушёл, не сработают, — капитан закашлялся, от чего Дазай лишь усмехнулся. — Из этого кошмара я лишь вынес то, что надо поработать над собой. Я тогда растерялся, хотя мог дать отпор и тебя предупредить, но опоздал с этим. А ещё, мне не нравится чувствовать себя бесполезным, поэтому мне есть над чем работать. Я просто так не уйду.        — Узнаю прежнего Осаму, — послышался смешок со стороны, на который сержант лишь улыбнулся и всё же докурил свою первую сигарету. Стало немного легче. Несмотря на чужую манеру превращать всё в издёвку, сейчас Чуя, на удивление, вёл себя спокойно и даже помог прийти в себя. Забавно же тот проявляет помощь. — Прежде, чем поедем обратно, скажи мне, что, чёрт возьми, всё же произошло там? — шатен поднял уставший, но уже спокойный взгляд на старшего по званию, ожидая ответа. Прежде, чем уехать, он хотел убрать некоторые вопросы из головы, чтобы меньше мучатся после. Почему-то, он правда был убеждён в том, что этот кошмар ему будет сниться ближайший месяц.        — Этот парнишка мой давний знакомый, с которым я иногда встречаюсь. Из-за небольшого достатка жил здесь со своей девушкой, пока ни в том месте и ни в то время случайно не ляпнул, что знает меня. Я же здесь, как ты слышал, заноза для многих бандитов, ведь их лавочки прикрываю и посадил многих. Поэтому возможность меня прикончить никто не упускает. Дальше, думаю, ты и сам понимаешь, что было, — после продолжительного молчания и разглядывания звёзд, обмолвился Чуя, причём весьма серьёзно. Хотя, подобное уже не удивляло. — Опережая твой вопрос, я не жалею о том, что случилось, и себя не виню. Иоши сам виноват, что сморозил, а после подтвердил. Мне лишь жаль, что я не смог поймать этого гада раньше, чтобы избежать трагедии.        Осаму почему-то не поверил чужим словам. По крайней мере, он прекрасно видел чужие глаза, которые говорили об обратном. Сожаление и всё же доля вины там была. Хотя, такие люди, как Накахара, наверняка уже через многое прошли, и им попросту становится всё равно, ведь если винить себя за каждую жертву, то тут даже сигареты не помогут восстановиться.        — Поехали уже в отделение. Там тебя ждёт ещё встреча с Йосано. Я в предвкушении, как она будет обрабатывать твоё разукрашенное лицо, — потягиваясь, Дазай встаёт и улыбается, слыша характерные заунывные постанывания со стороны Накахары. Хватит с него тяжёлых мыслей. Ночь ещё не кончалась, и обещала иметь весьма неплохой финал в кабинете судмедэксперта за кружкой кофе и перетиранием косточек жертвы драки, причём прям при нём, дабы наблюдать за его злой надутой мордашкой. А потом отчёты, отчёты, отчёты… Такова его работа. Таков его выбор.