and then he kissed me on the lips and a fever came without a warning

Микки пьян, чертовски, вусмерть пьян. Всегда знавший меру, сегодня он по какой-то причине надрался до такой степени, что и идти-то может с трудом. Рэймонд перекидывает его руку через свое плечо и ведет к машине. Микки на нем почти висит, прижимается неестественно горячим боком, и хваленое самообладание Рэймонда катится ко всем чертям. Сердцебиение ощущается где-то в горле, от терпкого одеколона, перемешанного с запахом алкоголя, голова идет кругом. Он может убивать, не моргнув глазом, но чертов Микки Пирсон с первого дня их знакомства делает с ним что-то невероятное. Микки бормочет какую-то бессвязную хрень, льнет к Рэймонду, и это, блядь, выше его сил. Голос у него хриплый, и Рэймонду кажется, что он и сам опьянел – то ли от хмельного дыхания Пирсона, то ли от сводящей с ума близости. Добравшись – наконец-то – до автомобиля, он от греха подальше запихивает Пирсона на заднее сидение, привычно пристегивает ему ремень безопасности и садится за руль. Едут в тишине – Микки, кажется, задремал. Смит с отстраненным любопытством задумывается, не придется ли ему тащить босса домой на руках. Тем не менее, минут через пятнадцать Микки просыпается и окидывает машину взглядом. – Спасибо, что забрал меня, Рэй. Я, кажется, чертовски надрался, – Пирсон звучит уже куда более осмысленно, но он все еще охренительно пьян. – Не за что, босс, – Рэймонд кидает беглый взгляд в зеркало заднего вида, оценивая его состояние. Это не укрывается от Микки, и он усмехается. – Я ценю твою заботу, Рэй, но все не настолько плохо. Из машины Микки выбирается самостоятельно, и, кажется, способен идти без чужой помощи. Рэймонд запирает автомобиль, и все же подхватывает его под руку – в целях предосторожности, разумеется, а совсем не потому, что ему до дрожи, до скрежета зубов хочется, чтобы Микки хотя бы на пару мгновений снова оказался к нему так близко. Пирсон не возражает, лишь усмехается снова. Рэймонд открывает дверь своим ключом, заводит Микки внутрь и усаживает на диван. Розалинд дома не оказывается, и он на мгновение задумывается над тем, где она может быть в такой час. Впрочем, мысль эта – и все остальные мысли тоже, откровенно говоря – быстро исчезает под нечитаемым взглядом Пирсона. – Порядок, босс? Микки не отвечает, только смотрит задумчиво снизу вверх. Пауза мучительно затягивается, и Смиту становится не по себе. – Знаешь, Рэймонд, я всегда хотел тебя поцеловать. Рэймонду кажется, что его огрели по голове чем-то очень тяжелым. – Вы пьяны, босс, – ему даже удается сдержать дрожь в голосе. – Несомненно, – Микки на удивление легко поднимается на ноги и преодолевает расстояние между ними. Его лицо в нескольких сантиметрах, и Рэймонда бросает в жар. Происходящее напоминает одну из его безумных ночных фантазий, только в сотню, в тысячу раз ярче. Он должен, должен уйти, но не может двинуться с места, не может даже отвести взгляд. Он должен уйти, но вместо этого посылает все к чертям и наклоняется ближе. Губы у Микки сухие, горячие и неожиданно мягкие. Рэймонд скользит по ним языком, пробует на вкус. Рука его зарывается в кудри Пирсона – он уже поддался этому безумию, так почему же не взять все, о чем мечтал? Микки перехватывает инициативу, скользит языком Рэймонду в рот, прикусывает губы, целует его так мучительно-неторопливо, что почти темнеет в глазах. Чужие ладони беспорядочно оглаживают его спину, сжимают плечи. Когда он отстраняется, чтобы отдышаться, Микки не выпускает его из объятий, лишь утыкается носом куда-то в шею, щекоча прерывистым дыханием. Он слегка прикусывает нежную кожу, проходится языком, и Рэймонду кажется, что он сейчас позорно, как мальчишка, спустит в штаны без единого прикосновения. – Микки, я… – он сам не знает, что хочет сказать. – Не надо, Рэй. Микки снимает с него очки, и этот жест, щемяще нежный, – как ножом по сердцу. Он снова целует его, и Рэймонд позволяет себе забыться окончательно. Когда пальцы Майкла опускаются ему на ширинку, Рэймонд захлебывается воздухом, замирает на мгновение, и тянется к ремню на пирсоновых брюках. Несколько неудачных попыток спустя он, наконец, справляется с застежкой, и Микки гортанно стонет ему в искусанные губы. Они дрочат друг другу, словно подростки, – быстро, остервенело, лихорадочно ловя ртом воздух в перерывах между поцелуями. Пара минут – и Микки кончает с хриплым стоном, и Рэймонду хватает лишь этого звука, чтобы последовать за ним, ощутив самый потрясающий, самый крышесносный оргазм в своей жизни. Они падают на диван, обессиленные, и Микки бормочет что-то о том, что Рэймонд может остаться в спальне для гостей. Впрочем, попытки подняться ни один из них не делает, и через какое-то время Смит неожиданно для себя проваливается в сон. Рэймонд просыпается в одиночестве уже под утро и глухо стонет – о последствиях вчерашней слабости не хочется даже и думать. Продумать пути отступления он не успевает: в комнату заходит Майкл, свежий и с дымящейся чашкой в руках – как будто и не он надрался вчера вдрызг. Едва взглянув на него, Смит понимает – Микки помнит все. Он молча смотрит на него, и, кажется, от души развлекается, наблюдая за плохо скрытой нервозностью своей правой руки. Рэймонд готов к чему угодно – к гневной отповеди, к равнодушию, даже к пуле в лоб. Вместо он этого слышит лишь: "Рэй, не хочешь выпить со мной сегодня?"