Quirkless

— Блядь, — шипит Бакуго и пинает Киришиму со всей дури. — Прекрати обращаться со мной как с ебучим инвалидом! Киришима хочет сказать, что так он скорее поранится сам, чем причинит какой-либо вред, но бесполезно сейчас говорить хоть что-то, ведь отсутствие квирка — больная тема, и сам Киришима старается не использовать его без необходимости в присутствии Бакуго. Но сложно было сдержать себя сейчас — действия Бакуго слишком неожиданны. Иногда у Бакуго отказывают мозги, и в такие минуты Киришима рад, что у того нет квирка — взорвал или разорвал бы в клочья. Впрочем, Бакуго и без квирка не сдерживается; вероятно, полностью полагаясь на защиту Киришимы: пробить её кулаком — пусть даже таким высокотехнологичным — невозможно. Киришима не в обиде, он понимает что проваленная операция, потерянные руки и квирк, тяжёлое восстановление — всё это рушит психику. Да что там, подобное рушит всё: жизнь, мечты, желание что-то делать. Сам Киришима не знает, справился бы с подобным или нет. Наверное, да — ему всё же проще. Он не такой известный, его квирк работает по всему телу, а протезы... Про них он думает в последнюю очередь. Но Бакуго другой: гордый, целеустремлённый, ему важно делать всё самому и быть первым. Такому намного тяжелее. Но вот поэтому Киришима и пообещал самому себе, будет рядом в любом случае. Уж на его плечо точно можно опереться всегда; неважно, нужно это Бакуго или нет. Киришима не против, Киришиме важно, чтобы Бакуго был в порядке, а иначе зачем они затеяли это всё? Дружба и всё, что больше, проверяются в трудных ситуациях, а в этом лучший — Киришима. Он-то точно не даст Бакуго зачахнуть и сдаться. И пусть тот засунет свою гордость себе же в задницу! — Кацуки, перестань, — говорит Киришима и уверенно, но нежно тянет его руку к себе. — Нужно обработать на ночь. Бакуго ершится, но уступает — самому намазать мазью обрубки невозможно. А Киришима делает вид, что всё так и должно быть, что ему нравится ухаживать за Бакуго — ему ведь и в самом деле нравится! Киришима болтает о всякой ерунде, зная, что звуки его голоса успокаивают Бакуго. Он рассказывает, как Каминари с утра перепутал соль и сахар, а потом долго плевался от мерзкого кофе. Бакуго презрительно хмыкает, но никак не комментирует. Рассказывает, что недавно видел Олмайта — тот прекрасно держится, несмотря ни на что. Бакуго напрягается и чуть слышно рычит. Киришима целует его в висок и шепчет: «Дурак, я люблю тебя любого». Им обоим сложно, не только Бакуго: Киришима разделяет его страдания, но хуже всего то, что до Бакуго сложно донести чувства. У него как затычки в ушах. Огромные, больше не бывает. Иногда Киришиме кажется, что даже если он будет орать, Бакуго всё равно его не услышит. «Я никуда не уйду». «Я люблю тебя любым». «Ты мне нужен». Бакуго всё это игнорирует. Кричит, что Киришима идиот и зря тратит своё время на убогого инвалида. Прогоняет прочь. А взгляд у него при этом совсем не колючий, не злой — насквозь больной и печальный. Как будто Киришима может вот так взять и уйти. — Свободен, — фыркает Бакуго и отдёргивает руку, услышав очередные слова утешения. Киришима боится, что когда-нибудь переборщит, и тогда Бакуго взбесится по-настоящему. Но сейчас, именно сейчас, зол сам Киришима. Нет, ему не хочется орать или бить Бакуго, просто злость затапливает его с ног до головы, встаёт чёрной пеленой перед глазами. Голос у Киришимы тихий, а руки, прижимающие Бакуго к постели, — дрожат. — Будь я на твоём месте, ты бы ушёл? Сразу или позже? Может, подождал бы выписки из больницы? Или помог бы освоиться с протезами и тогда переехал? Когда, Кацуки? Когда бы ты ушёл? В горле стоит ком, но фразы падают как камни — легко и в то же время тяжело. — Что бы ты сделал на моём месте? Киришима не отпускает, давит сильнее. Ждёт ответ. Понимает, что всё это — жестокость сверх меры, но только так он сможет достучаться до Бакуго, донести до него и свою боль тоже. — Идиот, — рычит Бакуго и отворачивается. Прячет лицо. Его колотит крупной дрожью, и Киришима понимает — всё-таки он смог донести свои чувства. Всё-таки у них не всё потеряно и можно продолжать идти вперёд — вместе. С таким Бакуго он уже точно знает, что делать. Такой Бакуго более-менее привычный, к нему можно найти подход. — Эй, всё в порядке, — шепчет Киришима, прижимая к себе Бакуго и удерживая его голову на своём плече. — Хочешь, проведём тебе через руки огнемёты? Или пушки? Или давай... Давай сразу миниган? Бакуго фыркает и обмякает в его объятиях.